Последний дар жреца - Гийом Прево
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А вы не пробовали добавлять скипидар?
Балтус озадаченно посмотрел на Сэма.
— Что-что добавлять? — переспросил он.
— Скипидар.
— Вы имеете в виду экстракт смолы лиственницы?
— Ну да. Мой... дедушка называл это просто скипидар.
— При чём тут ваш дедушка?
Сэмюел и сам призадумался, при чём тут, действительно, дедушка.
— Ну... Дело в том, что мой дедушка тоже писал картины.
— Ваш дедушка был художником?
— Ну, не то чтобы... Он...
Сэмюел увидел на рабочем столе глиняный горшок, в котором стояли кисти.
— Он расписывал горшки.
— Горшки?
— Ну, или вазы. Да, точно, вазы... Украшал вазы рисунками.
— Ну надо же. Любопытная идея. И какая же тут связь со скипидаром?
— Мой дед всегда повторял: «Видишь ли, Сэмюел, для того, чтобы цвета были яркими, в краску следует добавлять немного скипидара».
— Венецианского скипидара... — проговорил Балтус. — Экстракта смолы лиственницы... А в самом деле, почему бы не попробовать? Это благородная смола, которая могла бы неплохо смешаться с красками. Конечно, понадобится еще определить температуру варки, но, если добавить экстракт к маслу и пигментам, он наверняка придаст им вязкости и прозрачности... Венецианский скипидар! Признаюсь, о нем я как-то не думал!
Тут входная дверь скрипнула, и Изер, напуганная дымом и запахом гари, закричала:
— Папа! Папа! Всё в порядке?!
— Я в мастерской, моя дорогая!
Девушка вбежала в мастерскую, щеки у нее раскраснелись от мороза.
— Папа, что тут творится?
— Ничего страшного, — успокоил её Балтус. — Просто сгорел один мой пробный состав. Но наш друг подал мне одну исключительно ценную идею! Я немедленно отправлюсь в лавку пряностей на Большой площади, куплю себе кое-чего. А тем временем...
Он перевел взгляд с Сэмюела на дочь и обратно.
— Вы говорите, что любите живопись, господин Вааген? А кисть в руках держать умеете? Сможете закончить за меня эту картину?
Он указал на портрет Изер, стоящий на мольберте.
— Я?
— Да-да, вы! Что мы теряем? Сам я завершить его смогу только спустя много дней — будет уже слишком поздно! Лицо почти готово, шея и волосы — тоже, нужно доделать только руки и складки платья. В худшем случае, если выйдет неудачно, оставим картину себе! А если результат нас устроит, попытаем счастья! Кто знает, вдруг вы унаследовали немного наклонностей своего деда?
Сэм лишился дара речи. Балтус предлагал ему рисовать! По-настоящему! И к тому же кого — саму Изер!
— Я не уверен, что справлюсь... — попробовал он запротестовать.
— Ну же, давайте не будем ничего усложнять! Я прошу вас об услуге! Изер, милая, не заставляй молодого человека ждать, ступай, переоденься. Краски уже на палитре, вот видите, я их успел приготовить. Нужно только освежить их вот этой жидкостью. Работайте легкими мазками, особенно когда станете рисовать руки. Что же касается платья, то это самая темная часть, здесь будет полегче. Просто постарайтесь не менять то, что я уже сделал, и понемногу двигайтесь дальше. И помните, каким бы ни был результат, мы ничего не теряем!
Балтус подхватил свою шубу и вихрем вылетел из дома, как будто спасался от пожара. Сэмюел остался в мастерской совсем один — и в полной растерянности. Он рассмотрел портрет, в общем удачный, но созданный без божественного вдохновения. В некоторых местах полотно оставалось белым, а кое-где карандашом были намечены контуры. Сэмюел никогда еще не рисовал на деревянной доске, обтянутой льном, но, раз Балтусу это удавалось...
Через несколько минут вернулась Изер, одетая в прекрасное платье из черного бархата. Она села в кресло с золочеными подлокотниками, прямо перед мольбертом. Не говоря ни слова, она приняла нужную позу, и Сэм начал смешивать цвета. Он выбрал себе кисть и, как только ему удалось добиться достаточно бледного розово-оранжевого оттенка, стал делать набросок рук девушки. На первых мазках его собственные руки дрожали, но постепенно тонкие и нежные пальцы на ткани оживали, и он действовал увереннее. Сэм даже решался взглянуть на Изер, как художник, который старается уловить выражение модели. Сходство с Алисией Тоддс по-прежнему поражало его, только это была повзрослевшая Алисия, семнадцатилетняя и печальная. Через полчаса неловкого молчания Изер наконец нарушила тишину.
— Вы определенно очень странный молодой человек, господин Вааген. Появляетесь на кладбище, чтобы спасти нас, чуть ли не с ума сводите моего отца каким-то странным рецептом, а теперь еще и выясняется, что вы умеете рисовать!
Сэмюел не был уверен, что всё сказанное — комплимент в его адрес.
— Похоже, вы так же недоверчивы, как шультгейс!
— Шультгейс? Он приходил?
— Да, буквально только что. По-моему, он хотел увидеть вас. Даже принес вам подарок.
Сэмюел увидел, что пальцы девушки едва заметно дрогнули.
— Ваш отец сказал мне, что вы собираетесь пожениться?
— Так хочет он, — тихо ответила Изер.
— Но не вы?
— Дочь должна выполнять волю отца, не так ли?
В ее голосе было примерно столько же тепла, сколько в ледяной воде канала. Сэмюел решил оставить свое мнение при себе. Сполоснул кисть и добавил каплю жидкости на темные цвета на палитре. Черный ему нужен был глубокий и вместе с тем такой, который передал бы бархатистость платья. Идеально подошел бы тон не слишком густой и немного отливающий цветом сливы.
— Вы долго пробудете у нас? — спросила Изер после небольшой паузы.
— Постараюсь не задерживаться, не беспокойтесь. Мне нужно только... нужно заработать немного денег.
— Вращением колеса?
— Если других возможностей у меня нет...
— Однако я слышала, что на кран устраиваются работать не слишком достойные люди. Мелкие воришки и прочие проходимцы.
Значит, и она тоже считает его сообщником кладбищенских бандитов! Все просто помешались на своих подозрениях!
— Хочу вам напомнить, что ваш отец сам предложил мне устроиться на работу в порту. Я только приехал в Брюгге и никого здесь не знаю. Включая тех бандитов, которые напали на вас вчера, если вас это интересует.
Изер немного помедлила, прежде чем ответить.
— Я очень хочу вам верить, Сэмюел, — сказала она наконец.
Балтус пребывал в страшном волнении. После обеда он сразу бросился к печи и уже три часа колдовал над ней: подбрасывал в огонь дрова, добавлял то масла, то скипидара, перемешивал всё это с изяществом
