Алхимик в Пустыне - Лана Туулли

— Напа! Тсс! Брр! Фрр! То есть — фу! Короче, убери руки от подбородка! А то клей не выдержит!

— Ты приклеила мне бороду! Бороду! — в панике ответила гномка.

— Я не поняла, ты этим фактом восторгаешься или испугана?

— Но это же нечестно! Носить фальшивую бороду!.. — возмущалась Напа. — Гномы так не делают!

— Тсс! Конспирация! Ты обещала, что будешь меня слушаться, так что терпи, — поддерживая разговор с подругой, Далия осторожно оглядывалась кругом. Пересчитала поклонников Мегантира Степенного (их оказалось восемнадцать мужиков в возрасте от пятидесяти лет и старше), с неудовольствием отметила паутину под потолком, а в углу, кажется, мелькнули тараканьи усы.

— Кушайте, кушайте! — выражала восторг и солидарность с мегантирцами кухарка. — В погребе еще свекла с прошлого урожая лежит! А в огороде редиска поспела! Накормим мы вас! Кушайте, кушайте!

— Любая еда во благо, коли заработана своим горбом, — наставительно проговорил старший из святош. — Спроси хозяйку, добрая женщина, как нам отблагодарить ее за хлеб-соль?

— А соли могло быть и побольше, — проворчал кто-то.

— Цыц! — со всего маху стукнул деревянной ложкой старший. — Работай челюстями, брат, работай!

— Может, починить что надо? — спросил еще один мегантирец — у этого крестьянина, мужчины обходительного, вежливого, борода была широкая, наполовину седая, наполовину — русая. — А то эти огороды, которые мы по пути пропалываем, нас просто задолбали…

— Смирись, брат, смирись! — не унимался старший, бодро перемелывая голыми деснами картошку.

— Давно уж смирился, — ответил обладатель пегой бороды. — Да вот ночью мне снилась гречневая каша, которую жена моя варила. Сама-то рассыпчатая, зернышко к зернышку, — я о каше, если кто не понял. Жена моя, светлая ей память, бывало, кусок маслица в кашу положит, размешает, масло тает, а каша паром так и исходит. Ну, а жена кашу — в горшок, туда же — грибы белые, жареные, да с лучком золотистым, мясца шматочек…

Энергия, вырабатываемая сейчас быстро двигающимися челюстями братии Мегантира Степенного, покровителя крестьянского труда, сравнялась по мощности с выбросом небольшого землетрясения.

— Все, значит, в горшок, перемешает хорошенько, да в печь томиться поставит…

— Работящая жена у тебя была, — вкрутился в паузу Старший. — Это хорошо, когда женщины работают!

И тут Далия поняла, что кто будет следующей темой для разговора. Та-ак…

— Вот и сестры наши, — указал Старший на скромно притихших в уголке "сестер Ордена Акимании". — Наверное, со мной согласятся!

— Согласны, согласны, — торопливо кивнула Далия. — Эй, хозяюшка… мы, кажется, готовы заказ сделать… Где она?

— Работаете ли вы с утра до ночи? — взревел Старший, не позволяя жертвам грядущей проповеди избежать своей участи. — Болит ли у вас спина от непосильных тяжестей? Должным ли образом прикладываете вы руки свои к улучшению мира?

— Да! — честно ответила Напа.

Во взгляде, которым мегантирец смерил маленькую гномку, можно было заметить легкий оттенок одобрения.

— А ты, дочь моя? — обратился он к Далии.

— Ну, — попыталась соврать мэтресса. Перехватила чистый взгляд ассистентки, и чуть замялась. Жрец, опытный в уличении чужих грехов, тут же предпринял попытку наступления:

— Что, грешница, ты позволяешь себе спать до обеда?! Что, заблудшая твоя душа, небось, питаешься белым хлебом да ворованным у пчел медом?! Ты мозоля, мозоля нам свои покажи, беспутная лентяйка!

Кто-то из крестьян, последователей Мегантира, смотрел на Далию с оттенком сочувствия — должно быть, знали, как любит их предводитель морально издеваться над "тунеядцами и бездельниками". Но большинство смотрело хмуро, постепенно понимая, что ткань «рясы» сестры слишком хороша, чтобы носить такой наряд в огороде, что белое личико не сохранить, пропалывая по пятнадцать грядок в день, что настоящей, порядочной работящей девушке положено с утра до вечера накачивать мускулатуру, орудуя маслобойкой, или, на худой конец, полоща белье в ближайшей проруби…

— Вы что, — завопила Далия, сама не замечая, как вскочила на стул. — Хотите сказать, что я не работаю?! Да я с утра до вечера, как какая-нибудь цинская рабыня, пашу! учу этих недорослей! Вбиваю в их головы азы наук!

Поднялся небольшой гул. Всем известно, что кентавресса Акимания Дельфийская прославилась тем, что сумела научить рунному алфавиту жителей десятка деревень в королевстве Фносс, боевую дружину викингов, около сотни гномов из Илюмских гор, и даже одного дракона. Правда, потом дракон учительницу съел…

Конечно, с полноценным крестьянским трудом жертвы и подвиги Акимании и рядом не стояли, но подавляющее большинство мегантирцев, в силу возраста, прекрасно знали, чего стоит заставить непослушное чадо учить руны и циферки, а потому отнеслись к признанию «акиманки» с пониманием и сочувствием.

— Пороть их надо! — поддержал Далию кто-то. — С поркой учение лучше идет!

— А порка — это тоже работа, — наставительно поднял палец другой. — А значит, грешить, дочь наша, будешь меньше!..

Голос Далии потерялся в шуме:

— Да я с таким усердием лекции выговариваю, что у меня потом щеки болят! Голос трижды в год теряю! От сидения в библиотеке глаза слезятся!.. А если…

— Тише, — шикнула Напа на разбушевавшуюся алхимичку: — Не вздумай говорить, как ты экономишь на одежде и украшениях, чтоб купить очередную книгу — не поймут.

Переведя дух, мэтресса опустилась на стул:

— Откуда такие познания в религии людей, Напа?

— Они же следуют по пути Мегантира Степенного, — пожав плечами, объяснила гномка. — Тот считал, что чем больше работает человек, тем лучше. И пытался, как мне бабушка рассказывала, прибиться к гномам. Дескать, мы тоже всегда трудимся и очень уважаем свою работу. Вот только Мегантир считал, что нельзя ни обменивать результаты своего труда на деньги, ни получать вознаграждение за интеллектуальные и физические усилия…

В сердце Далии шевельнулось сострадание ко всем этим жилистым, бородатым мужикам, одетым в коричневые домотканые рубахи и штаны и самодельные лапти.

— Их можно как-нибудь спасти? — с сомнением спросила алхимичка и потянулась к спрятанному в кармане юбки блокноту.

— Успеешь? — спросила Напа. — Мы через пятнадцать минут поедем дальше. Давай, что ли, действительно пообедаем…

Услышав посетительницу, подбежала Николь-Кружка:

— Чего уважаемые барышни изволят? Есть мясной суп, пирог с курятиной и пирог с грибами, клубника со сливками, вертуны сладкие, вертуны сытные…