История одного поколения - Олег Валентинович Суворов

здесь взялась — неужели ее пригласил Михаил? Надвинув шапку на самый лоб и забившись в угол машины, Архангельский с ненавистью и тревогой наблюдал за тем, как фотограф, действуя по указанию Михаила, быстро сделал несколько снимков машины с омоновцами, после чего все трое вновь замешались в толпу.

Вот бы сейчас показать им свою власть — выйти из машины, подозвать ближайшего милицейского офицера и приказать ему отнять и засветить пленку! Но одна только мысль о выражении лица Антонины… Эх, если бы не она! Как все-таки жаль, что он не может на ее глазах выйти из машины и повелительным жестом подозвать к себе старшего из омоновцев!

На следующий день Архангельский с каменным выражением лица стучал в кабинет «первого».

— Ну что, надумал? — с ходу спросил тот.

— Извините, Валентин Павлинович, но я вынужден отказаться.

— Это еще почему?

— Потому, что я слишком предан делу Коммунистической партии Советского Союза, чтобы играть в эти дурнопахнущие игры в многопартийность! — отчеканил Архангельский и по тени растерянности, мелькнувшей на лице «первого», понял, что лучшей причины нельзя было и придумать.

Глава 12

ХУДОЙ АВАНТЮРИСТ

Мы уже говорили о том, что Сергей Иванов был человеком хитрым и ленивым, не желавшим работать ни при каких обстоятельствах. Закончив медучилище и получив специальность фельдшера, он был призван в армию, отслужил положенные два года, после чего, успешно выдержав спецконкурс для демобилизованных, поступил на французское отделение Института иностранных языков имени Мориса Тореза. Кое-как закончив этот институт, Иванов принялся настолько успешно валять дурака в той конторе, куда его направили по распределению, что не прошло и трех месяцев, как директор радостно отказался от его услуг, заявив: «Три года такого бездельника не вытерплю!»

Оказавшись на вольных хлебах, Сергей повел весьма своеобразный образ жизни — время от времени он где-нибудь подрабатывал, путем жесточайшей экономии скапливал немного денег, после чего увольнялся и какое-то время бездельничал, стараясь растянуть свои сбережения как можно дольше. Для этого он питался самым экономным образом — например, хлебом, луком и жареной капустой. Стоявший на кухне холодильник всегда был ослепительно, ошеломляюще пуст, зато его владелец отличался худобой, подтянутостью, не имел ни малейшей капли жира и своим здоровым видом наглядно демонстрировал преимущества аскетизма.

Впрочем, когда ему удавалось соблазнить какую-нибудь девицу или напроситься в гости к приятелю, он уподоблялся удаву, бесцеремонно наедаясь на несколько дней вперед. Имея массу свободного времени, Иванов распределял его примерно поровну — или читал книги, самостоятельно осваивая новую отрасль знаний, вроде социологии или компьютеров, — на дилетантском, разумеется, уровне; или же рыскал в поисках какой-нибудь авантюры, которая могла бы принести определенный доход и тем самым избавить от необходимости в очередной раз устраиваться на работу. И в этом ему неоднократно везло! Ранее мы упоминали о том, что он имел большой успех у недалеких девиц, которым морочил голову своим многосторонним образованием. В случае с авантюрами дело обстояло аналогичным образом — Иванов находил человека заведомо глупого, выдавал себя за эксперта и рисовал радужные перспективы, выманивая под них деньги, а затем, добившись желаемого результата, резко обрывал все контакты, порой даже меняя номер телефона. Он спекулировал старыми книгами, организовывал кооперативы по ремонту квартир, брался за переводы специальной литературы и делал многое-многое другое.

Однажды один из его знакомых, придя в уже «отработанное» Ивановым учреждение, случайно упомянул о своем знакомстве с ним. Это имело самые катастрофические последствия — сначала с него хотели потребовать «возмещения причиненных вашим приятелем убытков», а затем просто спустили с лестницы.

К тому моменту, с которого начинается очередной наш рассказ, вся эта чудная вольная жизнь неожиданно прервалась — Иванова вызвали в военкомат и отправили на десятимесячные сборы в армию. Будучи лейтенантом запаса и переводчиком с французского, он оказался в белорусском городе Барановичи, где как раз в это время обучались летному мастерству пилоты из нескольких дружественных нам стран Африки и Азии, якобы вставших на «социалистический путь развития». К счастью для Иванова, его услугами переводчика пользовались только на земле — в учебных классах или когда кто-то из иностранных граждан влипал в неприятную историю. Для того чтобы переводить летчикам команды непосредственно в воздухе, использовались более опытные люди, заканчивавшие специальный институт военных переводчиков. Кстати, незадолго до приезда Сергея с одним из них произошла трагедия — самолет еще только набирал высоту, когда неопытный пилот случайно нажал рычаг катапульты, в результате чего несчастного переводчика выбросило из кабины и буквально размазало по взлетной полосе. Чтобы смыть следы этой трагедии, аэродромному начальству пришлось воспользоваться услугами пожарной машины.

Будни провинциального армейского гарнизона блестяще описаны в ряде произведений мировой литературы. Везде и всюду эти самые будни сводились к двум основным составляющим — пьянству и блядству. Иванов был человеком начитанным, поэтому насколько же забавно оказалось наблюдать в реальной жизни тех персонажей, которые словно бы сошли со страниц знаменитых книг — например, «Похождения бравого солдата Швейка»!

«— Господин поручик, — обратился к нему интимно полковник, — положа руку на сердце, сколько раз вы спали с мадам Каконь?

Полковник Шредер был сегодня в очень хорошем настроении.

— Бросьте рассказывать, что вы лишь завязали с ней переписку. В ваши годы я, будучи на трехнедельных топографических курсах в Эдере, все эти три недели ничего другого не делал, как только спал с венгерками. Каждый день с другой: с молодыми, незамужними, с дамами более солидного возраста, замужними, — какие подвернутся. Работал так добросовестно, что когда вернулся в полк, еле ноги волочил…»

Начальник барановичского гарнизона Николай Федорович Карбанович происходил из породы тех бравых вояк, которые ничего в жизни, кроме устава, не читают, поэтому наверняка не знал о собственном литературном прототипе, однако совпадение его речей с речами полковника Шредера было просто поразительным!

В один из дней полупьяный полковник Карбанович прогуливался с Ивановым по центральным улицам города, ведя с ним дружескую беседу. Сергей сумел вызвать его расположение, во-первых, своим умением льстиво и к месту поддакивать, во-вторых, пить в любое время дня без закуски.

— Обратил внимание, какие у нас тут бабочки порхают? — интимно