Анатомия любви - Дана Шварц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Здесь, – прошептал Джек. Он стоял перед неровным холмиком влажной, недавно вскопанной земли, с воткнутым сверху деревянным крестом.
Хейзел подошла к нему и взяла одну лопату.
– Значит, начинаем копать, – сказала она.
– Начинаем копать.
Добрую половину часа они трудились в молчании. Каждые несколько минут Джек поднимал голову, чтобы убедиться, что на кладбище все еще тихо, но Хейзел, к его удивлению, оказалась неожиданно прилежным работником. Она почти не поднимала головы, работая методично и задавая гипнотизирующий ритм: скрежет лопаты по поверхности, а затем мягкий шорох выкинутой земли. Шкряб. Шурх. Шкряб. Шурх. Шкряб. Шурх.
А затем к ритму добавился новый звук – отдаленный, из леса. Шуршание листьев. А может, скрежет когтей мелкого зверька по дереву. Хейзел не заметила, продолжая махать лопатой с той же скоростью, а вот Джек поднял голову. Под деревьями царила тьма, в которой ничего было не различить. Это просто лошади, сказал он себе. Наверняка лошади. Он в этом деле не новичок, чтобы шарахаться от каждой тени.
Но тут его отвлек более важный звук: стук металла по дереву, раздавшийся, когда лопата Хейзел ткнулась в деревянную крышку гроба.
– Отлично, – сказал Джек, – сейчас я ее сломаю.
Хейзел кивнула и прикрыла глаза от возможных щепок, когда Джек поднял лопату и уверенным ударом пробил крышку. Ее треск походил на пистолетный выстрел. Джек перекинул лопату через край выкопанной ими ямы, а затем и сам, подтянувшись на руках, вылез на траву.
– Кинь мне обломок крышки. Я спущу тебе веревку. Обвяжи его ноги, а я его вытащу.
Хейзел молча кивнула. Отломав кусок от пробитой крышки, она подала его наверх, а затем оценила открывшийся вид: пара ног в изношенных коричневых башмаках, стертых до дыр, вкупе с мерзким запахом разложения и смерти. Между пальцами трупа показалась личинка, и Хейзел уткнулась в рукав, давясь тошнотой.
– Хотел бы я сказать, что к этому привыкаешь, – прошептал Джек, прикрывая собственный нос.
Скинув веревку Хейзел, он оглянулся на стену деревьев, где, как ему показалось, мелькнула какая-то тень. Не разобрать, что. Может, какой-то зверь – лиса например, – скрывался в мшистом подлеске. И все, что Джек мог предпринять, это побыстрее закончить работу, чтобы убраться отсюда.
Хейзел обмотала лодыжки трупа веревкой несколько раз, а затем завязала ее крепким двойным узлом.
– Готово.
Джек потянул, и в лицо Хейзел полетела земля, сбитая скользящей вверх веревкой с края могилы. Она постаралась помочь направить тело из гроба через неровную дыру в крышке, но Джек большую часть тяжелой работы проделал сам, аккуратно выбирая веревку, пока тело не выскользнуло вперед ногами обратно в мир живых – на шесть футов вверх.
Затем Джек опустил руку, чтобы помочь Хейзел выбраться.
– А теперь нужно его раздеть и ни в коем случае не прихватить с собой ничего из его вещей. Мы же все-таки не воры.
Они стояли над телом, выполнив свою задачу, и темнота целомудренно скрывала наготу мертвого незнакомца.
– Так странно, – заметила Хейзел. – Мы словно на похоронах.
– Привыкнешь, – ответил Джек, уже взявшийся заворачивать тело в мешковину. Затем легко закинул его на плечо. Хейзел казалось, что Джек костлявый и тонкий, но он оказался неожиданно сильным. Он бережно опустил тело в тележку, а затем махнул на лошадь. – После вас, миледи.
Хейзел вскочила в седло мисс Розалинды и подала руку Джеку, помогая устроиться за ее спиной.
В Хоторнден они вернулись, когда небо едва посерело перед рассветом. Джек последовал за Хейзел в подземелье и положил тело на стол.
– Не хочешь остаться на чашечку чая? – предложила Хейзел после того, как они пару секунд простояли в молчании. – Можем подняться в замок; уверена, кухарка что-нибудь приготовит, если мы захотим позавтракать.
Джек покачал головой. Затем отбросил упавшие на лицо волосы.
– Не, мне лучше вернуться в город, – сказал он. – Пешком.
– О. Ладно, хорошо. – Хейзел опустила взгляд на тело, по-прежнему завернутое в покрывало Джека. – Думаю, мне потребуется больше, чем одно тело, – сказала она. – Если вдруг ты узнаешь, что еще кто-то умер от лихорадки.
– В этом недостатка нет, – ответил Джек. Хейзел подняла взгляд и с удивлением заметила на его лице улыбку.
– Значит, в это же время на следующей неделе.
23
К удивлению Хейзел, Джек вернулся в Хоторнден, не дожидаясь ночи воскресенья. Всего через пару дней после их удачной вылазки, выйдя на прогулку после завтрака, Хейзел увидела, что он робко стоит у конюшни.
– Я думал, – сказал он, – что если ты вдруг сегодня не занята, то могла бы научить меня держаться в седле. Я не надеюсь, что выйдет научиться за раз, особенно если ты посадишь меня на монстра вроде этого Бутыль… как бы его там ни звали.
– Бетельгейзе, – сказала Хейзел, пряча улыбку, и подошла к нему. – Говорят, это одна из самых ярких звезд на ночном небе, видимая невооруженным глазом.
– И невозможно высокая, как и этот конь.
Хейзел тем временем зашла в конюшню и вернулась, выведя высокого черного скакуна из стойла. Они оба подошли к Джеку, который, судя по виду, успел пожалеть о своем решении заняться верховой ездой.
Если бы Бетельгейзе умел ухмыляться, он бы именно это и сделал, глядя на Джека сверху, с несомненным вызовом во взгляде. Джек поднял руку, словно хотел погладить коня, но передумал и сделал вид, что изначально собирался всего лишь причесать собственные волосы.
– Итак, – заговорила Хейзел, – нужно, чтобы лошадь захотела с тобой познакомиться.
– У меня такое чувство, что мы уже познакомились, причем очень близко, – съязвил Джек.
– Никаких резких движений. Двигайся очень медленно. Протяни руку – да, очень хорошо, именно так, а теперь обойди вокруг, не отрывая руки от него. Ему нужно знать, где ты.
Джек повиновался, хоть и чувствовал себя глупо, обходя вокруг лошади под взглядом Хейзел.
– А теперь поставь левую ногу в стремя. Всегда садись в седло с левой стороны.
– Почему?
– На самом деле я точно не знаю. Просто меня так учили. Полагаю, это как-то связано с аристократичностью, но понятия не имею как.
– Ну, я далек от того, чтобы проявлять неуважение ко всему, что связано с аристократичностью, – заявил Джек, ловя взгляд Хейзел.
И с неожиданной ловкостью взлетел на спину Бетельгейзе.
– Ага! – воскликнул он. – Я это сделал!
Бетельгейзе наклонился пожевать желтеющей травы, и Джек в ужасе сжал