Война времен - Элизабет Тюдор

- Ничего, скоро мы расколем его, как миленький заговорит, - хмыкнул страж. - Кажется, шер ами15, тебе понравилась вчерашняя радушная встреча? язвительно спросил он, и потащил заключённого к железному стулу, стоящему неподалёку.

При виде этого орудия пытки француз застонал, а в расширившихся глазах отразились страх и мольба о пощаде. Однако это ничуть не поколебало экзекутора. Он будто бы получал наслаждение от своей работы, и стоны и мольбы заключённых тешили его. Несмотря на сопротивление, мучитель всё же доволок жертву до места пытки. Усадив брыкавшегося страдальца на стул, он умеючи щёлкнул всеми замками этого дьявольского изобретения. Затем, перейдя за стул, страж ухватился за рукоять, которая была составной частью этого орудия пытки.

- Я жду ваших распоряжений, сэр.

- Прекрасно, Вульф... а теперь, французик ты наш ненаглядный, развязывай-ка свой поганый язык, да выкладывай нам всё, что знаешь, приблизившись к узнику вплотную, посмотрел Гарольд в упор на него. - Тебе великодушно даётся право выбирать между лёгкой смертью и мучительной. Заодно хочу добавить, что смерть твоя будет настолько мучительной, какую ты не смог вообразить себе за всё время твоего жалкого существования. Даже самый кошмарный твой сон станет ничем по сравнению с тем, что произойдёт с тобой.

Гримаса исказила лицо разбойника.

- Ты будешь умирать и воскрешать, - продолжал Мельсимор, - и так будет снова и снова, пока ты сам себе не поможешь, - он умолк и так как пленник всё ещё упорствовал, Гарольд, переглянувшись с тюремщиком, кивнул головой.

Тот с готовностью приступил к выполнению излюбленного занятия. По мере того как он стал крутить рукоятку, позади стула железное кольцо на шее мученика стало сужаться, сдавливая ему горло. Из окровавленной прежними пытками раны тонкой струйкой потекла алая кровь. Экзекутор ослабил прут.

- Ну что, французик, как тебя там... ах да! Луис, - с холодным равнодушием проговорил Гарольд. - Теперь, надеюсь, ты будешь более сговорчив? Где находится логово вашей шайки? - спросил Мельсимор, прекрасно зная, кто затеял погром.

Пленник молчал.

- Ну что ж, решил строить из себя героя? - он вновь кивнул своему подручному.

Вульф не замедлил выполнить требование хозяина. На сей раз он с особым усилием стал крутить железным обручем. Заключённый до боли сжал подлокотники железного стула, не издав при этом ни единого звука. Страж крутнул "штурвал" ещё немного. Однако и это не дало желаемого результата, мученик просто стал задыхаться, уже смирившись с неизбежностью смерти. Постепенно его лицо посинело, и он издал некий звук, похожий на последний вздох.

- Кажется, что он сейчас отдаст концы, - с полнейшим равнодушием наблюдая за удушьем пленника, монотонно обратился зритель к палачу.

- Может быть, оно и к лучшему, - отозвался истязатель. - Если он ничего не скажет, то на кой чёрт мы теряем тут время.

- Пожалуй, так... - с досадой ответствовал другой. - Тогда кончай с ним...

- Что тут происходит? - донёсся властный голос, и все трое обратили свой взор в сторону двери. Это был Герман.

- Ничего особенного, - хмуро ответил Гарольд.

- Ничего особенного? - возмутился вошедший и приблизился к заключённому. По-твоему, когда твоя ручная горилла душит узника, то ничего особенного не происходит? Отпусти его сейчас же! - грозно посмотрев на палача, приказал Герман.

Глаза Вульфа злобно сверкнули и он устремил вопросительный взгляд на младшего Мельсимора, который как две капли воды был похож на того, кого он всей душой презирал.

- Отпусти его, Вульф, - не сводя глаз с брата, сдался Гарольд.

Давясь досадой, стражник нарочито медленно освободил пленника от оков. В камере повисла гнетущая тишина.

- Я-то думал, что мы с тобой заодно, Герман, - первым нарушил молчание младший из братьев-близнецов.

- Увы... - вздохнул тот. - У нас одна кровь, но разные взгляды на жизнь...

- Да ну? - притворно удивился Гарольд. - А что, интересно знать, ты делал вчера вечером в этой камере? Прибирался что ли? А может, ты рассказывал своему пленнику сказку на ночь? - с сарказмом спросил младший. - Или травил анекдоты?

Хозяин "Голден Сиид" смутился: ведь он и сам обошёлся с узником отнюдь не милосердно.

"Далеко ли я от него ушёл?" - подумал Герман.

- Да, я признаюсь, что я не ангел, - сказал "Преемник Диониса",- однако если пленнику ничего не известно, уж лучше не мучить его, как какой-нибудь живодёр...

- Он действительно ничего не знает, - раздался позади Германа голос, который смог бы он распознать из тысяч других.

- Зей... Эрнст?! - повернулся он к ней. - Что вы тут делаете?

Сэли, не удостоив его ответом, приблизилась к ним. Наступившую тишину нарушал только мерный стук её каблуков. Зей-Би поравнялась с ними и посмотрела Гарольду в глаза.

- Этот человек, - говоря ровным и спокойным голосом, начала она, - ничего не знает о той информации, которая вам нужна, сэр Мельсимор-младший.

- Можно обойтись без определений... - надменно заметил Гарольд. Обращение "Мельсимор-младший" ему никогда не нравилось. Он родился на свет вторым из близнецов, и каждый раз, когда ему напоминали об этом, он чувствовал себя так, как если бы наступили ему на больную мозоль.

- А как же мне прикажете вас величать, сэр Мельсимор-младший? - с издевкой проговорила сэли. - Гарольдом? Или Родриком?

- Для вас, - процедил тот сквозь зубы, - я сэр Гарольд Родрик Мельсимор!

- Не слишком ли громоздко? - съязвила геноконцентрат.

- Что вы сказали? - Гарольд побелел.

- Ко всем вашим "достоинствам", думаю, можно прибавить ещё и глухоту, - с насмешкой бросила Зей-Би.

- Да как ты смеешь? Да я... я размажу тебя по стенке!

- А ты попробуй, - перешла и она на обращение "ты".

- Перестаньте! - крикнул Герман.

Гарольд, замахнулся кулаком на обидчика, однако и на сей раз молниеносная реакция сэли спасла её. Схватив руку человека и стиснув так, чтобы не причинить значительной боли, сэли медленно разжала свои "тиски". Герман встал между ними, стараясь утихомирить их.

- Никак не ожидал от тебя, Гарольд, - пристыдил он брата.

- Что ты снова накинулся на меня со своими упрёками? - захорохился другой. - Это твой обожаемый дружок первым оскорбил меня. Я лишь защищал свою честь!

- Что-то я не слышал ничего такого, что могло бы задеть твою честь...

- Ты... ты... - кипя от гнева, никак не мог договорить Гарольд. - Что ты выгораживаешь этого... этого... мужлана...

- Знай, что говоришь Гарольд! - строго осадил старший брат. - Нельзя оскорблять того, кого ты совсем не знаешь...

- А ты-то сам его знаешь? - выкрикнул младший. - Не ты ли вчера говорил мне о странностях этого человека? Сегодня вновь принимаешь его сторону. Ведь ты его совсем не знаешь, - он запнулся, чтобы перевести дыхание, - а может, он шпион Бельчмана? По-твоему, с чего бы ему быть таким осведомлённым в том, что этот пленник ничего не знает? - он указал на француза. - Ну, ответь! Чего же ты молчишь?