Стеклянный Дворец - Амитав Гош

Сая Джон навел справки, поговорив со знающими людьми о том, как сажать гевеи. Ответ был всегда коротким: больше всего плантатору нужна земля и рабочая сила, семена и саженцы достать легко. А из двух самых важных вещей проще всего было с землей, рабочая сила оказалась в дефиците. Британское колониальное правительство поглядывало в сторону Индии, чтобы снабдить плантации кули и рабочими.

Сая Джон начал обдумывать идею купить немного земли для своего сына Мэтью. Он быстро обнаружил, что цены на землю вокруг Малакки взлетели, ему посоветовали поехать на север, в направлении сиамской границы. Сая Джон отправился туда, еще не вполне убежденный. Он знал, что был слишком стар, чтобы начинать серьезный новый проект, но можно было рассчитывать на Раджкумара - он знал, как найти рабочих, и, конечно, всегда оставался Мэтью, который уже многие годы жил в Америке. Никто точно не знал, чем Мэтью там занимается, в последний раз Сая Джон слышал, что сын отправился на восток, в Нью-Йорк. Некоторое время назад пришло письмо, Мэтью сообщал о поисках работы и ничего о намерении вернуться домой. Возможно, именно это и нужно было, чтобы вернуть Мэтью домой - большое новое предприятие, которым Сая Джон не мог заняться самостоятельно, нечто, принадлежащее Мэтью, нечто, что Мэтью мог создать сам. Сая Джон представлял, как стареет, живя рядом с Мэтью - мальчик обзавелся семьей и детьми, они живут вместе в тихом местечке, в окружении деревьев и зелени.

Эти мысли еще оформлялись в его голове, когда с палубы парома он заметил идеальное место: южный склон горы, затухшего вулкана, который вздымался над долиной, как голова фантастического зверя. Место было дикое, покрыто джунглями, но в то же время недалеко от острова Пенанг и порта Баттерворт.

- Я приобрел там землю, - сказал Сая Джон Раджкумару, - она ждет того дня, когда вернется Мэтью.

Раджкумар, только что женившийся и предвкушавший удовольствия семейной жизни, не был расположен воспринимать слова наставника всерьез.

- Но, Сая, что Мэтью знает о каучуке или плантациях?

- Не имеет значения. Он узнает. И, конечно, у него ведь есть ты. Мы станем партнерами, все трое - ты, я и Мэтью.

Раджкумар пожал плечами.

- Сая, мне об этом известно даже меньше, чем Мэтью. Мой бизнес - древесина.

- Древесина - это прошлое, Раджкумар, ты должен смотреть в будущее, а если и существует дерево, на котором растут деньги, то это гевея.

Раджкумар почувствовал, как Долли прижалась к нему в тревожном вопросе. Он слегка толкнул ее локтем, словно отвечая: это просто стариковская блажь, не стоит беспокоиться.

Став вдовой, Ума сразу же вернулась в Ланкасуку, родительский дом в Калькутте. Семья была маленькой - лишь единственный брат, намного младше нее. Дом был просторным и комфортабельным, хотя и не очень большим - два этажа с полукруглым балконом на каждом. Комнаты были наполнены воздухом и светом, с высокими потолками и каменными полами, которые оставались прохладными даже в самые жаркие летние дни.

Но возвращение Умы домой было не из счастливых. Ее отец работал учителем и археологом, он был не из тех, кто стал бы настаивать на соблюдении индуистских традиций вдовства, но и не настолько свободным от предрассудков, чтобы не обращать внимания на осуждение соседей. Он сделал всё, что мог, дабы смягчить строгость положения дочери. Но как у живущей дома вдовы, жизнь Умы наполнилась строгими ограничениями и лишениями: ее обрили, она не могла есть мясо или рыбу и носить какой-либо цвет кроме белого. Ей было двадцать восемь, и впереди ее ждала вся жизнь. Проходили месяцы, и становилось ясно, что нужно придумать какое-нибудь решение.

Теперь Ума стала независимой женщиной и получала довольно существенный пенсион. При жизни администратор занимал одну из наиболее хорошо оплачиваемую должностей в империи, а после смерти оказалось, что он сделал весьма неплохие инвестиции, некоторые на имя Умы. С такими средствами и без детей Уму ничто не держало дома, но были все резоны уехать. Очевидно, наилучшим выходом для нее было поехать за границу.

Во время путешествия Ума накрывала голову шалью, чтобы скрыть, что она выбрита. Долли с Раджкумаром встретили ее на пристани на Барр-стрит, и в то мгновение, когда Ума ступила на берег, Долли сорвала шаль.

- Зачем ты прячешь лицо? - спросила она. - Думаю, так ты выглядишь лучше.

Долли с Раджкумаром привели Уму прямо в свой новый дом в Кемердине, они только что переехали, дом еще даже не был закончен. Его построили второпях, он получился немного непродуманным и старомодным - два этажа с анфиладой комнат, выходящих на квадратный внутренний двор. Полы были из полированного красного камня, а двор обрамляли похожие на коридоры балконы с балюстрадой из тонкого кованного железа. Вдоль окружающих дом стен имелось несколько небольших построек, где обитали привратники, садовники и другая домашняя прислуга.

Для Долли Рангун был почти таким же чужим городом, как и для Умы, и обе начали исследовать его вместе: взбирались по ступеням пагоды Шведагон, зашли к дяде Умы в индийском квартале, посетили бега с участием пони на ипподроме Кьяикасан, бродили по узким улицам Сириама на другом берегу реки, гуляли у королевских озер и катались недалеко от казарм. Куда бы они не направились, Долли оказывали знаки внимания, искали ее общества, осаждала армия знакомых, задавая бесконечные вопросы о короле и королеве и их жизни за границей. В Бирме это являлось предметом всеобщего интереса, и то, что Долли разделила изгнание с королевской семьей, сделало ее саму в некотором роде знаменитостью.

Ума приятно проводила время. Ее часто приглашали вместе с Долли, всегда было чем заняться. Но проходили недели, и она всё больше начала осознавать дистанцию между льющимся через край счастьем Долли и собственными обстоятельствами. В прошлом Ума часто гадала о замужестве Долли - вышла ли она замуж за Раджкумара, чтобы сбежать из заключения в Отрэм-хаусе? Или она просто влюбилась, только и всего? Теперь, видя их вместе, Ума понимала, что дело было не в одной из этих причин, а во всех вместе, все они сложились, как части головоломки. Она также видела во всём этом завершенность, которой сама Ума, гордящаяся тем, что имеет собственную точку зрения на всё, никогда не обладала и, возможно, никогда и не обретет, потому что не в ее стиле было вести себя под влиянием момента, как делала Долли.

Долли и Раджкумар, похоже, мало знали о пристрастиях и антипатиях друг друга, о предпочтениях и привычках, но чудо заключалось в том, и Ума ясно это видела, что это взаимное непонимание не только не ослабляло их узы, но и наоборот, усиливало их. Отношения между ней и администратором, напротив, определялись четко определенными правилами и намерениями. Когда бы речь ни зашла о том, что желает один из них, им приходилось лишь безоговорочно следовать принятому этикету. Теперь, оглядываясь назад, Ума понимала, что приобрела большее сходство с администратором, чем думала или предполагала, что тоже стала человеком, с упрямой настойчивостью следующим правилам, и в этом смысле была полной противоположностью Долли.

Шли дни, и Ума постепенно осознавала свое горе, гораздо более сильное, чем она когда-либо чувствовала. Оценивая прошлое, она поняла, что люди, называя администратора достойным человеком, были правы, что он и правда таковым являлся - честным, умным и обладающим способностями, родившимися в обстоятельствах, которые не предлагали должного способа применения талантов. В качестве окружного администратора он обладал огромной властью, но парадоксальным образом этот пост не принес ему ничего, кроме беспокойства и неуверенности, Ума вспомнила, в какой ироничной манере и немного нервно он играл роль администратора, вспомнила, как смотрел на нее через стол, невыносимую дотошность его взгляда, его усилия, потраченные на то, чтобы создать из нее тот образ, на который он и сам хотел быть похожим. Казалось, что не было ни секунды, когда его не преследовал страх, что британские коллеги найдут в нем изъяны. Но всё же, похоже, все соглашались, что он один из самых успешных индийцев своего поколения, образец для подражания среди соотечественников. Означало ли это, что однажды всё в Индии станет похожим на его тень? Миллионы будут пытаться жить по непонятным правилам? Лучше быть как Долли, женщиной без иллюзий о своем положении, пленницей, которая знает точные размеры клетки и довольствуется ее пределами. Но она не Долли и никогда ею не станет, часть ее безвозвратно стала творением администратора, и раз уж не было смысла оплакивать эту деформацию, то ее долг заключался в том, чтобы обратить свои способности на поиск лекарства.

Однажды Раджкумар сказал Уме:

- Мы всем обязаны тебе. Если тебе что-нибудь понадобится, мы хотим, чтобы ты сразу же обратилась к нам.

Она улыбнулась.