Девять дней в июле (сборник) - Наталья Волнистая

– А-а-а! Помо…гите!!

– Стань на ступеньку, Зинэ! Ты какой язык понимаешь, чучело?! Хватит нырять, нашла тоже бассейн!

– Принесите полотенце и мыло! Да не простое, а самое черное!!

– Какое полотенце – простыню старую, чтобы сразу и выбросить!

– Заза!! Заза, помоги, ты же доктор!!

– Вы даже прививку от туберкулеза ей не сделали, а сейчас на помощь зовете! Иду-иду, антибиотики если ей дать – не окочурится с непривычки?

– Майя, прекрати орать – есть у тебя одежда запасная для нее?

– Откуда, откуда у меня одежда лишняя?! А-а-а-а, замерзнет моя бедная Зинэ-э-э-э-э…

– О-о-о, это невозможно – Нана, бросай штаны старые какие-нибудь Никушины!!

– Тетя Лили, она говна наглоталась, умрет ведь, да?!

– Замолчи, кретинка, скорее банку с водой и марганцовку!

Вскоре мокрая и смердящая, дрожащая, как собачий хвост, «утопленница» стояла на твердой земле и орала уже от ледяной струи воды из шланга, которой ее поливали соседи. Майя по ходу причитала по-своему и все норовила достать девчонку кулаком по голове, но не могла выбрать чистого места.

– Так, успокойся, ненормальная, – осадила ее Лили. – Дай ребенку выпить марганцовки.

После шести вод с хозяйственным мылом и средством для мытья посуды до Зинэ уже можно было дотронуться мочалкой. Отдраили ее до блеска в первый и, думаю, последний раз в жизни. Кто-то не пожалел простыни, кто-то нес горячий чай, хромая Тамара притащила булки…

Когда я уезжала, двор дал прощальный концерт – блистательный, с кантатами, речитативами, с мордобоем и третейским судом. Посреди драки участники уличного театра повернулись к моей «ложе» и азартно пообещали:

– Вот посмотришь, как скучно тебе будет в твоем Ваке!!!

И что вы думаете?! Эта лохматая сволочь даже не чихнула ни разу. Я же действительно скучаю иногда в респектабельном районе по своему итальянскому двору…

СУСАННА

Когда я впервые увидела Сусанну, то решила, что у меня глюки: по маргинальному пейзажу, населенному персонажами из Двора Чудес, вышагивала Шерилин Саркисян в молодые годы, только с зелеными лисьими глазами и в сапогах-«казачках».

«Заблудилась, наверно» – только это и пришло мне в голову.

Однако почтительная реакция бандерлогов заставила думать, что эта сногсшибательная фемина – местный житель: ведь была же во Дворе Чудес Эсмеральда, лелеемый цветок на куче мусора.

Полная информация о здешней достопримечательности была получена за утренней чашкой кофе от Наны, моей домовладелицы. Бывшая пловчиха Сусанна работала спортивным врачом – ну это если бы Дженнифер Лопес после актерской карьеры определилась в ткачихи-стахановки. Формально замужем, но находится с супругом в статусе раздельного проживания – почти совсем как в случае с Квазимодо.

Оказалось, что она делает массажи на дому.

В принципе, моему мальчику массажи ни за каким чертом не надобны, но мне требовалась видимость светской жизни, поэтому Сусанна была приглашена на десять массажей.

Мой сын, с рождения большой ценитель красоты, сразу очаровался массажисткой, одновременно напоминавшей и Белоснежку, и ее мачеху. Длинными холеными пальцами она мастерски растирала упругого Сандрика и ворковала над ним вполне искренне. Оказалось, что у нее самой двое сыновей.

«Хулиганы, наверное», – подумала я – и опять промазала. Стройный и невероятно интеллигентный подросток вежливо поздоровался со мной во дворе.

– Это младший, – польщенно пояснила Сусанна-Шушик в ответ на мои восторги. – Аликуша!

– А старший где? – не сдавалась я.

– Степа? На юрфаке учится. А сейчас в Турции работает…

Представить себе, что какой-нибудь обитатель этого квартала работает где-нибудь, кроме чужих квартир и «зоны», а тем более учится на юрфаке, было невозможно. Я не верила своим ушам.

– Как ты их здесь вырастила? – потрясенно спросила я у женщины, при взгляде на которую материнская функция вспоминалась в последнюю очередь.

– Это у моей мамы надо спросить…

Мама Сусанны оказалась строгой медсестрой с внешностью драматической актрисы. Судя по всему, тетя Сиран была единственным человеком, кого Сусанна боялась просто панически.

– С детми нада вазиться, вазиться, – наставительно произнесла тетя Сируша. – И чтоб каждый минут вы зналь, что они делали. Школа, кружок, бассэйн и – впериот, дамой! Эта разве же матерь, кто в дывянаццать ночью не знала, где иво син…

– А ты знаешь, как Степа на юрфак поступил? – хитро замерцала вздернутыми к вискам рысьими глазками Шушик.

…Долгие годы местные блюстители воровских кодексов чести спускали Степе то, что он спортсмен и отличник (для них человек, который ходит в школу с портфелем, однозначно был отличником). Они сквозь пальцы смотрели на то, что он лишь изредка спускался погонять с ними в футбол и потрепаться за жизнь. Они лишь покачивали головами, когда Степа вел мимо них под руку свою прямую, как каланча, бабушку, в то время как его интеллект, физические данные и честнейшая физиономия сильно бы пригодились при разработке различных виртуозных комбинаций по отъему денег у простофиль. Но когда по кварталу пронеслась весть о его возможном поступлении на юрфак – подумать страшно! – Степу вызвали на разговор.

– Что же ты, Степик, ментом решил заделаться?! Легавым станешь и на нас охотиться начнешь, так, что ли?

В общем, обрисовали Степе картину вселенской обструкции и порекомендовали поменять призвание. Или тогда уж место жительства…

Степа был мрачен, Сусанна рвала и метала, бабушка Сиран трагически шептала что-то под нос. И вдруг изворотливый Сусаннин мозг выдал гениальное решение…

…Степа спустился на «биржу» и созвал совет.

– Вы же все рано или поздно загремите в тюрьму, правильно? – бесстрашно сверкая длинными материнскими глазами, риторически спросил он.

– Ну, – с холодным интересом подтвердили будущие постояльцы тюрем.

– А кто вас там крышевать, несчастных, будет? На какие шиши адвокатов будете брать? Кто вас оттуда вытаскивать станет?

Абитуриенты воровского института сначала распахнули рты и ошеломленно уставились на подсудимого, затем напрягли свои затуманенные «травкой» умишки и наконец выдали блестящее логическое заключение:

– Ты, Степа… что ли?!

– Да, я, – скромно кивнул будущий адвокат, защитник сирых и убогих, заступник безвинно осужденных карманников и домушников, мошенников и аферистов, благородный Робин Гуд – Степа.

– Ну тогда совсем другое дело! – возликовали народные обвинители, которым по жизни предстояло стать подзащитными. Их собственный статус по сравнению с остальными блатными города повышался недосягаемо: теперь у них есть свой собственный личный адвокат…

Сусанна, наблюдавшая за переговорами с третьего этажа, сделала знак «виктория, победа». Бабушка облегченно вздохнула.

Я была в полном восторге от Шушик и ее метода воспитания детей, чем и делилась вечерами с утомленным до звона в ушах мужем. Он воспринимал информацию только в цифрах.

– Сколько на массажи надо? – спрашивал он. Я отвечала и получала кучку денег. Но, слегка поразмыслив, обижалась: ведь у меня была светская жизнь, которой мне хотелось с ним поделиться.

…Однажды Давид забежал домой в полдень, как раз во время массажа.

– Познакомься с Сусанной, – сияя, сказала я.

Давид ожидал увидеть уютную старушку-армянку, похожую на медсестру из его детства, и… остолбенел.

– Ты смотри, какая… Сусанна, – восхищенно произнес он. Это выражение вошло в сборник семейных анекдотов.

Сусанна из-за этого долго думала, что мы либо придурки, либо святые, – и под конец наклеила на нас язвительно-уважительный ярлычок: «культурные»…

Блистательная массажистка, Эсмеральда «Золотого» квартала, вполне могла бы сделать оглушительную карьеру в Голливуде, будь она не такой хорошей дочерью.

– Шушик, – с презрением говорила ей теть Сируша, – ти сначала роди детей красивее, чем моих, потом учи меня. Посмотри на Степика и Аликушию – и что за коротышки…

Сусанна покорно соглашалась: и в самом деле, ее бесподобные мальчики все-таки не шли ни в какое сравнение с ней самой и ее братьями.

Она всегда шла в готовности встретить настоящую любовь и часто ошибалась.

– Ты похожа на Шер, – сказала я ей как-то, думая, что делаю комплимент.

– Что ты говоришь?! Терпеть ее не могу, – надменно ответила великолепная Сусанна и отправилась искать капитана Феба…

БЛАГОСЛОВЕННЫЕ ЖУЛИКИ

– Ну что у нас за жизнь, – ныла я вечерами над ухом у бедного мужа.

Он валялся на диване полумертвый от усталости после своей нескончаемой работы и даже не имел сил швырнуть в меня тапками.

А и в самом деле, что у меня была за жизнь?!

«Вот парадокс, – мучилась я мыслями, – деньги появились, и никакой от них радости нету». Ибо что нам, женщинам, нужно от денег? Одеться и покрасоваться, все остальное – патриархальная скучища. А мне даже интереса не было одеваться, потому что ходить просто некуда и не с кем – муж пахал почти круглосуточно.