Змеи города роз - Юлия Арвер

воспоминания больше не мешали поискам убийцы, – подытожил отец, обращаясь уже ко мне. И столько разочарования звучало в его властном голосе, столько снисхождения… Если бы мне было дело до чувств воеводы ко мне, я бы, пожалуй, расстроилась.

Отец окинул нас обоих взглядом, полным искреннего неодобрения, и покинул кабинет, плотно затворив за собой дверь… Шурым! Он не оставил даже щелочки! Ингар ждал в коридоре, а мы с Айданом остались наедине. Миреец не сможет помочь мне, пока я не закричу. А я не закричу. Не позволю унизить себя еще сильнее.

Я сделала шаг к двери, но брат оказался проворней. Он грубо схватил меня за локоть и развернул лицом к себе. Его пальцы оставляли красочные синяки не только на коже, но и, казалось, на самой душе.

– Не смей прикасаться ко мне, ибнар[4], – процедила я, все еще брыкаясь в хватке Айдана.

– Не дерзи мне, сестренка. Сжечь меня так же легко, как Алхана, не выйдет.

– Даже не представляешь себе, как давно я об этом мечтаю.

В тот же миг, подзуженный хлесткими словами ненависти, Айдан вцепился мне в горло. От неожиданности и страха я пискнула и забилась в безжалостных руках старшего брата.

– Думаешь, я не знаю, кто убил мою мать?! Пошла по стопам шлюхи Мауры?! Сначала отравила ее, чтобы править Вароссой в одиночку, а теперь принялась за нашу семью?! Я не дурак, чтобы не понять, с чьей подачи все считают мою мать убийцей! – вопил мне в лицо Айдан. – Я вижу твои помыслы, ведьма! Вижу твои мечты о звании воеводы! Клянусь, я отыщу тот же яд и выверну твое тело наизнанку, как ты вывернула тело моей матери, а до этого ты будешь страдать во сто крат сильнее ее. Отец почему-то оберегает тебя, считает, что ты – его кровь. А я уверен, что Маура нагуляла тебя от кого-то из своих любовников. Может, и от демона какого-нибудь.

– Это ты родился от демона, балсак. И этого демона звали Малика, – прохрипела я, отчаянно вырываясь из хватки брата.

Мне ничего не стоило поджечь его, но именно этого мерзавец и добивался. Я не подарю ему возможность вновь донести отцу о нападении спятившей сестрицы. Излюбленный план Малики, который та не раз испробовала на моей матери. Айдан же успешно применял его на мне с малых лет.

– С каким удовольствием я свернул бы тебе шею, ведьмино отродье, – прошипел старший брат и усилил хватку. – С детства мечтаю об этом. Мать в царстве Творца искренне обрадуется твоей смерти.

Я тихонько вскрикнула, всей душой надеясь, что Ингар услышит. И он услышал.

Миг, и из пустоты вырос огромный бурый медведь, заполнивший собой едва ли не четверть кабинета. Его рев отразился от стен и отозвался в груди низким устрашающим гулом. Черные провалы глаз казались воистину чудовищными, будто хранили в своих глубинах полчища демонов преисподней.

Айдан разжал хватку и в отчаянии выхватил кинжал, покоившийся в ножнах, но тот оказался бессилен против бесплотного морока. Реф наступал на него, оглушительно рыча. Я, открыв рот, наблюдала за ужасом, отразившимся на лице брата.

Внезапно мою талию обвила чья-то рука и дернула назад. Ноги запутались в шелковой юбке и длинном камзоле, но Ингар держал крепко. Нас укрыло клубящееся серое марево, приглушившее и без того мрачные краски кабинета. Неужели миреец скрыл в тени нас обоих?

Лицо Ингара наконец утратило равнодушное выражение. Он был сосредоточен и готов к броску. Не то что я, растерянная и пышущая бессильной яростью, которая не принесла никакого проку.

– Реф разберется с вашим братом. Бежим отсюда, пока на его рев не сбежалось все поместье, – прошептал миреец мне на ухо и мягко направил к двери. – Только не отпускайте мою руку, иначе потеряете защиту теней.

Я безропотно последовала за своим спасителем, все еще не в силах отвести взгляд от вжавшегося в угол Айдана, над которым заходился ревом бесплотный медведь. До чего же невероятное зрелище! Отрада для моего сердца!

– Даже не зная истории вашей вражды, я понял, что брат выводил вас на применение огня, – буркнул Ингар, стоило нам оказаться в коридоре. – Хорошо, что я сумел проскользнуть в кабинет вместе с ним.

В полутьме мы брели к лестнице, все еще укрытые маревом теней. Наверху слышались взволнованные голоса прислуги, а в окне виднелись приближающиеся силуэты солдат.

Я старалась скрыть дрожь, но получалось откровенно плохо. Рука ходила ходуном, зажатая в пальцах мирейца, а зубы предательски стучали друг о друга. Даже ожоги не беспокоили так сильно, как пережитый ужас.

– Теперь ты понимаешь, почему я попросила защиты? Мне нельзя использовать огонь против Айдана. Братец с покойной мамашей много лет внушали отцу, что я – чудовище, которое однажды ради власти перебьет их всех. Стоит мне обжечь Айдана, и я навлеку на себя ярость воеводы. Если он отберет у меня Вароссу, останется только бежать из Нарама.

– Больше Айдан Кахир не сунется к вам так неосторожно. Он наверняка решил, что медведь из теней – ваш слуга. Да и внезапное исчезновение получилось весьма зрелищным, – на последних словах в голосе Ингара проступило откровенное хвастовство, отчего я нашла в себе силы слабо улыбнуться.

– Айдан станет осторожней, но не отступится. Он твердо уверен, что я убила его мать, – пробормотала я, бездумно проводив взглядом промчавшихся мимо солдат.

Малика умерла чуть меньше года назад – в свой день рождения. Ее нашли в собственной постели в луже крови и рвоты с ошметками плоти. Синюшное тело жены воеводы покрывали гноящиеся струпья, выпавшие волосы смоляным ковром усыпали пол у кровати, а органы превратились в бурое месиво. Малика страдала и металась в агонии до самой кончины, и виною тому была та, кто долгие пять лет вынашивала изощренный план мести, изобретая собственный яд.

– А вы не убивали? – вдруг выпалил Ингар.

Я в возмущении обернулась, но выжидающее выражение его лица заставило меня усмехнуться. Конечно же, миреец считал меня убийцей. Как и все жители Вароссы. Как и все жители Нарама, до которых долетели слухи о моем жестоком нраве. Я сама стремилась к дурной славе в надежде доказать всему миру, насколько страшным врагом могу быть. Вот они – плоды моих усилий.

– Нет, – буркнула я, пока не успела передумать, – но знаю, кто это сделал.

Глава 10

Хозяин леса

Амир

У спальни наместницы уже топтался Беркут. Его бешеные глаза вызвали