Не дать воде пролиться из опрокинутого кувшина - Чингиз Гусейнов

Абу-Бакр говорил долго, не давая вставить слово, а потом ушёл. Но недолго оставался Мухаммед в одиночестве: новая неожиданность - к нему йатрибец явился, первый из чужих - Амр, имя, распространённое на аравийских просторах, и пришёл не один - с Абу-Бакром и Билалом: как только вышли от Мухаммеда, наткнулись на йатрибца. Тот сошёл с верблюда, представился седельником, мол, наслышан о хашимите, который, как и он, разуверился в идолах, и решил взглянуть на этого удивительного человека, приехал в не посещаемую из-за идолов Мекку. А как вошли к Мухаммеду, тотчас спросил:

- Я седельник, а кто ты?

- Посланник Всевышнего Аллаха, - ответил Мухаммед.

- С чем же ты послан?

- Передать людям Его повеления, чтобы поклонялись Невидимому!

- И кто тебя в этом поддерживает?

- Свободный и раб, - ответил, показав на Абу-Бакра и Билала.

- Я буду третьим, кто последует за тобой!

- Ты не сможешь сейчас это сделать, видишь, как ведут себя мои сородичи, грозят убить меня. Возвращайся к семье в Йатриб, когда услышишь, что я победил с помощью Бога, приходи ко мне!

- Но поведай, чему мне следовать, дабы простились грехи мои?

- Скажу тебе, о седельник, да услышат все, кому услышанное передашь: дабы восторжествовал единый Бог, молись до восхода солнца, потом не молись, пока солнце не поднимется на высоту копья, ибо меж рогов шайтана восходит, и неверные в это время повинуются ему. И молись, пока тень от копья не исчезнет, ибо наступает время, когда в геенне разжигается пламя, третья молитва - когда тень от копья к восходу повернёт, а четвёртая послеполуденная, и снова не молись, пока не зайдёт солнце, ибо садится оно меж рогов шайтана, и снова неверные ему поклоняются. А как исчезнет солнце, пятую свершай молитву!

57.

Свиток опоясан фразой, она начальная и конечная:

Кривизна судьбы Свысока взирают мекканцы на арабов, прибывающих из Йатриба, ещё не ставшего Мединой, или Городом Пророка. Купеческая Мекка даже презирает их как земледельцев, рабов земли, уважая, однако, богатые там роды, прежде всего евреев-ростовщиков. А ведь в Мекке живёт человек, кому посылаются откровения, схожие с тем, что говорят, стращая, иудеи: "Явится Мессия, и отмстится всем, кто не благоволит к нам!" Не Мухаммед ли - недаром редкое имя, прежде не слыхивали - и есть тот Мессия, о котором толкуют иудеи?! Но Мессия наш, арабов! И разом покончить с раздорами, обретя всеединство!

- ...Но каждый, кто жаждет встречи с Мухаммедом, - припугнули йатрибцев, - совершает грех пред богами Каабы.

Случай помог. Недаром о Йатрибе думал я! - приклеились буквы, и не оторвать. Нашёлся провожатый, который поздним вечером организовал встречу йатрибцев, их было шестеро, у узкой горной тропы Акабы меж скалами неподалёку от подножия горы Арафат, - Зейд. - Кто вы и с какой вестью ко мне? - спросил Мухаммед. - Прослышали о твоих откровениях.

- Не мои они, ниспосланы Богом! - поправил. Поинтересовался, однако, какие суры им ведомы?

- Пока шли, - ответил за них Зейд, - прочли мне суры Ночь и Утро. - Мы понесём, Мухаммед, сказанное тобой в Йатриб! И заключили на холме Акаба договор, даже слегка надрезали кожу на руке и слизали друг у друга выступившую кровь, дабы крепче был союз. Первая Акаба: встреча и клятва. Выстроилось десять условий, йатрибцы-хазраджи присягнули, как сказано, присягой женщин, которая зачастую почитается более надёжной, нежели мужская: Не почитать другого Бога, кроме Аллаха. Тем, кто принял новую веру, содержать дома свои в опрятности, избавиться от идолов, стремиться к чистоте помыслов, дел и поступков. Быть верным данному слову: сказал - не отказывайся, сказал - не думай иначе, сказал - не поступай противно. Не зариться на чужое добро. Не покушаться ни на чью честь. Запрет на убиение рождающихся в семье девочек.

Не лгать и не лжесвидетельствовать, измышляя клевету. Подавлять в себе гордыню.

Исполнять предначертания, данные свыше Мухаммеду, и потому: знать суры, не ослушаться посланника Бога, всячески помогать ему, поддерживать и защищать его. И последняя заповедь, десятая: Приветствовать друг друга при встречах без надменности и кичливости. А то бывает: встретятся два араба в пустыне, никто никому не уступит дорогу, кидаются друг на друга, будто лютые звери, - кто кого убьёт. - Отныне, - поясняет, - встретятся два араба и приветствуют друг друга: кто раньше - тому Бог больше воздаст. Праотцы приветствовали друг друга: "Мир тебе!", или "Салам-алейкум!" Ответ: "Алейкум-салам!", или "Мир и тебе!" И сколько раз на дню случится встреча, утром или днём, на рассвете или вечером, опережать друг друга в приветствии. Из заповедей, особо не оговоренных, помнить всегда про аманат (или иначе: про доверенное как аманат): неписаный закон для купцов, кочевников и путешественников, выгодный всем и каждому: Храни тебе доверенное в неприкосновенности и невредимым верни хозяину по первому же его зову! Или: И не присваивайте доверенного вам!

58. Но почему ты, Мухаммед?

Йатриб! Только туда! И, не опасаясь за жизнь собственную и родичей, распространять, никому не причиняя вреда, своё учение! Но почему ты, Мухаммед? Ибо известно задолго, что будет именно так, не иначе! Ибо случилось! Или привиделось, что пророк? Так что же? Веруй во что желаешь и никого не тревожь, пусть пороки людские захлёстывают мир? ...Вскоре оставили Мухаммеда равии, рабы. И Али почувствовал, что Мухаммед хочет остаться в одиночестве. Помнит, Мухаммед как-то сказал: - Человек должен хоть изредка остаться наедине с самим собой, вопрошая того, кто в тебе, постоянного собеседника, ибо он есть ты: каков твой вес на чаше добра и зла? И молиться, чтобы Бог защитил от зол, их пять: зло слуха, дабы уши не слышали; ложь зрения, дабы не глядели глаза надменно; уст, дабы непотребное не изрекали, поношению не подвергали покойных, ибо им уже воздано за свершённое прежде; зло сердца, сокрывающего алчность и гнев, питаемого вероломством и завистью, что пожирают добродеяния, как огнь - дрова. - И умолк. - А пятое зло? Ты не сказал о нём. - Пятое зло - органов половых: прелюбодеяние! Обнажилось дно колодца, не увидишь, как прежде, в далёком детстве, отражения в воде, засох, иссякли подземные источники. И весь мысли путь, чтоб дойти до некоей черты, задаться вопросом: Кто ты? Богом избранный объединить? И чрез тебя Книга явлена? Писания были всегда, но каждое прочитывалось, дабы подтвердить правильность прежнего: не было б пророков не узнали б про Писания. И про Книгу Книг - Коран не узнали б, если б не Мухаммед. Не он, так другой? Верно. Но - Мухаммед! И пророки соберутся в день Воскресения, когда земля озарится светом, приведены будут в свидетели прегрешений человека. А потом, Мухаммед рассказывает, приведут людей моей общины. Скажу: "О мой Бог, это мои сподвижники! " А мне будет отвечено: "О, что они после тебя содеяли, чего натворили!.. " - "Но пока я был среди них, - признаюсь Ему, - я им свидетель, а когда забрал меня, Ты чрез ангелов Своих наблюдатель за ними, ведь Ты всему Свидетель, Всемогущий и Мудрый!" Прервёт мой лепет: "Поистине не прекращали отступаться с тех пор, как ты с ними расстался!.." Объединить, но кого? Тех, кто в Мекке? Йатрибе? Только ли их? Людей Писания! Прибывали купцы из стран, где конец света, - Индостана, Чина. В тех землях боги свои! Чтобы все люди были как ты? Но разве желал бы ты стать ими, другим? Не хочешь разве остаться таким, каков ты есть? Быть вместе с другими - это не стать другим. Но другие... О чём ты, Мухаммед? Уцелеть бы! Из старых дум? Или поздних? Дум после-после, перенесённых в далёкое тогда и в завтрашнее теперь.

59. Тёмное нутро сундука

Встал, подошёл к сундуку, открыл крышку. Тяжёлый, с места не сдвинешь. Ты его видел, пронзив оком, с одного из кругов небесных. И услышал: сколочен из дерева небесного!.. Ларец Хадиджи, вот из-за чего открыл сундук! На месте ларец - осветил перламутровыми инкрустациями, белыми, точно светящиеся облака, тёмное нутро сундука.

...Как уехали йатрибцы, мухаммедианцы стали покидать город. На бегство похоже. И Осман, и Хамза... Но выпустить Мухаммеда?! Риску подвергнуться, чтобы собрал сторонников и двинулся на Мекку?! Община собралась для действий: может, объявить паломникам, что он поддержки общины лишён, обесславив, изгнать из Мекки? Нет, пока под присмотром - не опасен. А изгнание Мухаммеда за яркие, признаем, речи непременно обернётся в его пользу! А если Мухамеда заковать в цепи, - предложил Абу-Джахл, - как проделывали в прошлом, ибо помогает обуздать одержимых? Помнят: так случилось с поэтическим судьёй на ярмарках Набигой за две язвительные строки против Каабы: Игрушечный дом, пристанище корысти, куда несут дары паломники одураченные! Бросили всемудрого Набигу в темницу, где поэт и погиб. Но прежде на волю выпустили почувствовать, сколь сладка жизнь: глаза, привыкшие к малому пространству темноты, при ярком свете тотчас ослепли, залила кровь зрачки. А ведь был почитаем при евфратско-хирском дворе покойного Номана Пятого! Не зная забот, в роскоши кочевал с ними по живописным долинам. Сгноили в темнице - но сказанное и поныне живёт в памяти!