Не дать воде пролиться из опрокинутого кувшина - Чингиз Гусейнов

- Да запечатает Бог уста, изрекающие подобное! - сказал Мухаммед, и собеседник (сколько их было!) умолк, недоумевая, ведь повторил очевидное! Уразумей и запомни, что именно женщине доверил Бог носить во чреве своём каждого, кому суждено родиться! ...Абу-Лахаб, дядя, но и первейший враг Мухаммеда, старейшина Каабы, переступил порог его дома:

- Не угощаться пришёл, - сказал Фатиме, которая вышла его встречать, с отцом твоим, племянником родным поговорить! - Тут же, будто вчера виделись: - Да, Мухаммед, я искренне сочувствую твоему горю, две смерти разом обрушились: моего брата Абу-Талиба и Хадиджи, оба были тебе опорой! Умолк, дав понять, что Мухаммед отныне беззащитен; вспомнил, произнеся слово в слово, что говорил при избрании старейшиной Каабы: мол, жизнь продолжается, Мекке богатеть, Каабе процветать, родам крепнуть, племени курайшей славиться в мире! - Что ж, признаюсь, между нами много хорошего было, недоброго тоже, в роду и ссорятся, и мирятся! Забудем дурное! На моё покровительство положись! Мухаммед слушал безучастно, тот решил, что отныне племянник перестанет будоражить мекканцев бреднями, стыдить и укорять. "А ты пойди к Мухаммеду, спроси, - велела Абу-Лахабу жена: не забыла, как Мухаммед прозвал ее носильщицей дров для адского пламени, - желает ли он примирения? Если одумался, испытай вопросом, что уготовано нам, многобожникам, после смерти?" Прежде чем покинуть Мухаммеда, Абу-Лахаб решил подступиться к тому, что советовала жена, заговорил о бренности жизни: мол, пришли - уйдём, обратившись в прах, стоит ли отравлять жизнь, лишь однажды каждым из нас проживаемую?

- Жизнь, - ответил Мухаммед, - не одна, а две: ближняя -в этом мире, она коротка, и дальняя, в мире том, невидимом - она вечная. Смерти тоже две: до рождения и после жизни. И третья есть, временная, чтобы не забывали, сон! Четвёртая тоже, мёртвые среди живых! Даже пятая, физическая. А шестая ад!

Издевается?! - Абу-Лахаб подумал: - Но Хадиджа... - Мухаммед не дал договорить:

- Богобоязненные не вкусят смерти, лишь первую, физическую, а далее вечная жизнь в раю!

- Надеюсь, мой брат и твой отец, - уж тут Мухаммед отступит! удостоен вечной жизни? - Увы, идолопоклонники горят в адском пламени, но я молюсь за них, чтобы Бог сжалился! Даже слышу треск горящих дров, - повторил сказанное про его жену, - приносимых на топку многобожниками!

Абу-Лахаб резко встал - жена права, зря старается:

- Ты неизлечим, безумец, и я ошибся, придя к тебе! Но учти: не будет тебе жизни в Мекке, и да познаешь ты правоту моих слов!

55. Тюки слов

С рассветными лучами, когда ночь ещё не ушла, покинул Мухаммед Мекку и в поисках возможного прибежища отправился с Зейдом в Таиф. В детстве, помнит, приезжали сюда, кормились стручками акаций, ягодами чёрной и белой шелковицы, сбиваемыми длинной палкой, и падали они на постланную синюю простыню. Обратиться к таифцам? Собралась толпа: - Но если ты пророк, яви чудо! И Мухаммед заговорил... Зейд впоследствии заметит, что, когда Мухаммед обратился к враждебной толпе, сияние исходило из лика его, на висках серебрилась седина, и он соткал из речи ткань, которая не истлеет со временем и не потонет в круговороте событий: - Неужто ещё чудеса являть к тем, что были прежде?! Что посох Мусы обернулся змеёй, море расступилось, рука, в пламени полыхающая, стала белой и осталась невредимой? Что сотворены из праха? Что может женщина родить, не познав мужчины? Что был брошен человек в жаркий огнь, который стал прохладой? Вода потекла из пальцев, напоив огромную армию, а многие насытились едой из котелка размером с куропатку? - Ничто не ново в твоих речениях!

- Мне было явлено, Бог молвил: Как человек нетерпелив, как будто из поспешности он создан! Дождётесь - покажу Я вам знамения, Меня не торопите! Вопрошают: Когда угрозы сбудутся? О, если б знали кто не верует, какая ждёт их кара, - ни лика от огня не отвратить, ни спины! Мгновенно огнь охватит их - не спасутся!

Не заметил Мухаммед, как в него полетел камень, точнее, ком песка затвердевшего. Но ясно: началось с комьев, завершится каменьями.

...Голодные и усталые, покинули они Таиф, и неслась им вслед, обгоняя, молва: Привёз три тюка слов, на верблюда навьюченных, из коих два - от людей Писания услышаны, а третий... Недруги стараются уничтожить божков, коими все мы хранимы!

56. Запретные сроки

Зять Мухаммеда Осман и дочь Ругийа, оплакавшие Хадиджу, решили не оставлять Мухаммеда одного с горем, да и трудно мужчине, когда в доме нет женщины, - нашли ему новую жену (сон о женщине, помогающей мыть ребёнка, в руку?): Севда её имя, Приносящая пользу*.

______________ * Кочующая фраза недругов Мухаммеда: Ложе Хадиджи пустовало недолго. Лучше умолчать, дабы злословие не укоренилось. Между тем присутствие Севды в доме однажды спасло Мухаммеда от гибели. Это случилось после просветления Омара, принявшего веру Мухаммеда: отыскался бедоголовый, вздумавший убить пророка. Он подошёл к дому и, заслышав мелодичный голос Севды - она грустно пела про раннее увядание, растрогался и отвратился от задуманного. Есть версия, что заговорила в нём утраченная ныне мужская честь: недостойно убивать врага в присутствии жены.

...Мухаммед спал плохо, болело сердце, часто просыпался, а под утро стал готовиться к намазу. И вдруг небо, вмиг вспыхнув, озарилось белым ярким светом, охватившим видимое пространство, вся комната разом осветилась, тут же погрузившись во тьму. Такого Мухаммед не помнит. "Что бы это значило? " - встревожился. Какое предзнаменование? Может, далеко в горах вспыхнула молния? Обычно спустя время после яркой вспышки доносятся раскаты грома. Точно небо свидетельствует на тайном языке своём о мощи, и да разумеют люди, сколь бессильны пред мощью Создателя. Подождал - тихо. Нет, то не молния. Или... что-то с глазами, чётко различали прежде близь и даль. Вспышка изнутри? Весть от Хадиджи! - вдруг осенило. - Светлый облик Хадиджи на миг вспыхнул! Неужто привиделось лишь ему одному?! Утром выяснилось: многие видели! Утром же Абу-Бакр к нему явился.

(24) Свиток торопит события, что сказывается в скорописи, с какой каллиграф, кому поручено переписать текст, выполняет работу (не понятно: кто переписывает? чьё поручение?): Абу-Бакр посетил Мухаммеда не ранней весной, когда возник числовой знак женитьбы (что Мухаммед был моложе Хадиджи и на столько же старше Севды?), а много позже, когда деревья, отшумев своё, готовились к зиме.

Сама судьба, подумал Мухаммед, послала мне разгадчика знаков! Но и Абу-Бакр видел бесшумную вспышку в ночи: мол, видимый свет озаряет душу, переходя в дух, и дух рождает свет, лучи которого греют. Потом - неожиданность:

- Хочу, - говорит, - сблизиться с тобой, Мухаммед. - Ты и есть близкий мой друг, мы как братья. - Нет, ещё ближе стать - породниться. - Увы, нет свободной дочери, чтобы выдать за твоего сына. - Зато у меня есть лучезарная дочь Айша! - Я знаю, как она любит тебя! Когда я вижу её рядом с тобой, глаз не оторвать от вас. Не припомню, чтобы дочь хоть на шаг оставляла своего отца, удивлён, что одного тебя отпустила. А сколько в её взгляде гордости, такое ликование во всём её облике, когда ты рядом! Увы, ты знаешь: нет у меня сына, чтобы мог я осчастливить его таким сокровищем, как Айша!

- Мне нужен не сын твой, ты сам. - Готов быть ей вторым отцом, хотя вряд ли она захочет видеть рядом с истинным отцом кого бы то ни было. Айша полна твоей любовью!

- Мы с тобой говорили об этом, когда ты вышел нас проводить в тот вечер, последний для Хадиджи. Неужто не помнишь? - Многое вытеснено думами о Хадидже.

- Ты сказал: Айша выросла в любви отца, ей будет недоставать любви, как покинет отчий дом, никакой другой не сможет заменить отца.

- Помню, смотрел вам вслед, Айша шла счастливая, её маленькая ручка с такой доверчивостью лежала, спрятанная, в твоей большой руке.

- Ты прав, Мухаммед, если есть такой мужчина, кому бы я доверил её, то это ты, Мухаммед!.. Но дослушай! Когда покойная Хадиджа сказала, что дочь моя будет с нами, решил, что придёт день... укоренился в этом, когда Хадиджа подарила Айше серьги, то было предзнаменование! И я вручу судьбу Айши тебе, чтобы со временем стала она твоей женой. - Айша? Дитя? Моей женой?!

Если Мухаммед скажет "нет", не посмеет Абу-Бакр настаивать, и потому торопливо произнёс, даже дрожь была в голосе:

- Заклинаю тебя именем Аллаха, - из новых формул, которые родились, не отвергай мою просьбу! Только если Айша будет с тобой, сердце отца успокоится, и уже ничто не сможет разорвать наш с тобой союз... - Говорить, не молчать!.. - Никто не торопит нас, Мухаммед!

Но отвергнуть дар! Абу-Бакр предложил, не приподнеся, а Мухаммед не отверг, приняв? Любовь к девочке-женщине? Учить любить, приучать и не отпугнуть? Обладать хрупким созданием!..

Абу-Бакр говорил долго, не давая вставить слово, а потом ушёл. Но недолго оставался Мухаммед в одиночестве: новая неожиданность - к нему йатрибец явился, первый из чужих - Амр, имя, распространённое на аравийских просторах, и пришёл не один - с Абу-Бакром и Билалом: как только вышли от Мухаммеда, наткнулись на йатрибца. Тот сошёл с верблюда, представился седельником, мол, наслышан о хашимите, который, как и он, разуверился в идолах, и решил взглянуть на этого удивительного человека, приехал в не посещаемую из-за идолов Мекку. А как вошли к Мухаммеду, тотчас спросил: