Ищем человека: Социологические очерки. 2000–2005 - Юрий Левада

Итоги и уроки пройденного этапа

Волна социальных протестов, поднявшаяся в начале 2005 года, явно спадает. Напряженность в обществе уменьшилась, но не исчезла. Последствия происходившего за последние месяцы в большинстве регионов России сказываются – и в обозримом будущем будут сказываться – на социально-политических процессах и общественных настроениях. Основным итогом, видимо, является изменение общественной атмосферы в России. При всех возможных колебаниях политического курса и массовых настроений, парадно-благостная картина всеобщего «одобрям-с» не вернется. Десятки тысяч непосредственно вкусили немыслимый, даже невообразимый ранее «запретный плод» прямого предъявления своего счета всем уровням власти; значительно больше людей узнали о возможности этого. Власть публично показала свою слабость, не решаясь ни прибегать к запугиванию «бунтарей», ни признавать собственные ошибки (как-никак для того и другого требуется уверенность в собственных силах). Свою слабость обнаружили и протестующие, отступив перед обещаниями и подачками, что явилось неизбежной расплатой за неорганизованность, «стихийную» ограниченность массовых протестов.

Остался опыт проведения массовых выступлений. И опыт наметившегося перехода от узкоэкономических (точнее даже, потребительских, «иждивенческих») требований к общеполитическим. В ходе массовых выступлений появились признаки совместного участия в них совершенно разнородных политических сил [21] (что находит продолжение в совместных же акциях в защиту парламентаризма, свободы слова и т. д.). Наконец, немаловажно и то, что «пенсионерские» поначалу выступления привлекли едва ли не самую аполитичную общественную группу – молодежь. А за акциями «льготников» последовали многотысячные социальные протесты студентов. По-видимому, реакцией на распространение общественных протестов стали организованные публичные акции ультралоялистов («идущих», «наших» и т. п.).

Заключительные замечания: «стихийное» и организованное в массовых движениях

Перемены в ряде стран на постсоветском пространстве за последние примерно полтора года представляют набор вариантов и уровней организованности, направленности, успешности социально-политических перемен при значительной и неоднозначной роли массового участия в них. Среди этих вариантов нет ни сугубо «стихийных», ни полностью «организованных». Вопрос в уровне организованности и идеологизированности, роли различных факторов из традиционных или модернизационных арсеналов. На одном полюсе оказывается «оранжевое» движение в Украине, почти предельно цивилизованное, тщательно подготовленное, довольно удачно подчинявшее факторы национального или исторического самоутверждения модернизационным ориентирам; на другом – события в Киргизии, где смена власти сопровождалась взрывами как будто неконтролируемого (точнее, контролируемого на уровне низовых, привычных страстей и норм) поведения толпы, клана, сообщества «своих» и т. п. Российские протесты образца 2005 года в такой ряд не укладываются. Как уже отмечалось, они изначально были весьма далекими от общеполитических задач. Общественное мнение не приняло официозной версии об ответственности политических противников или даже агентов враждебных сил из дальнего зарубежья или из стана «оранжевых» и т. п. По данным опроса января 2005 года, 59 % сочло, что развернувшиеся выступления против замены льгот «стихийны», а 18 % – что они организованы противниками В. Путина. Под именем «стихийного» в данном случае кроется непосредственная реакция на ущемление «законных» (привычных) прав плюс, конечно, влияние консервативно-популистских лозунгов.

С таким уровнем организованности массовых протестов связана и ограниченность их непосредственных социально-политических функций. Они не были способны и не стремились уподобляться «разноцветным» революциям, ориентированным на изменения во властных структурах. Но в сверхполитизированной системе общественных отношений, унаследованной с советских времен, всякое выступление с экономическими требованиями, тем более массовое, затрагивает всю властную иерархию. В данном случае несомненный политический эффект массовых выступлений – замешательство и паника (страх повторения соседних потрясений).

Одно из последствий социальных протестов 2005 года заключается в том, что обществу задан определенный и, скорее всего, значимый на перспективу образец массовых действий. Простого повторения социально-исторических событий не бывает; если этот образец (как новая «волна» или как более или менее стабильный тип взаимоотношений общества и власти) окажется востребован, то, возможно, например, на иных уровнях организованности и направленности.

Двадцать лет спустя: перестройка в общественном мнении и в общественной жизни Неюбилейные заметки

Сегодняшний интерес к судьбе социально-политического перелома, начатого около 20 лет назад, связан не столько с условно «круглой» датой (строго говоря, начало перемен датируется скорее 1987 годом), сколько с обострением общественного внимания к современному значению и возможным перспективам реальных последствий этих событий. Поэтому целесообразно выделить две различные, хотя и взаимосвязанные, плоскости изучения названной проблемы. Во-первых, плоскость, связанную с «субъективной» памятью – представленной в общественном сознании и отраженной в исследованиях общественного мнения памятью о перестройке. Во-вторых, плоскость памяти «объективной», т. е. плоскость наследия перемен в современной общественной реальности, в социальных отношениях, процессах, институтах.

Обратимся сначала к памяти общественного мнения.

Стоило ли начинать?

Таблица 1.

«Было бы лучше, если бы все в стране оставалось как до 1985 года?»

(1994, N=3000 человек; 1999, 2003, N = 2000 человек, % от числа опрошенных)

В январе 2005 года около половины опрошенных (48 % против 40 %) соглашалось, что «было бы лучше, если бы все в стране оставалось как было до начала перестройки (до 1985 года)». Распределение мнений по возрастным группам таково.

Таблица 2.

«Было бы лучше, если бы все в стране оставалось как до 1985 года?»

(Январь 2005 года, N=1600 человек, % от числа опрошенных в каждой возрастной группе)

В поддержку своей позиции респондентами приводились следующие аргументы.

Таблица 3.

«Почему Вы согласны с тем, что было бы лучше, если бы все в стране оставалось как до 1985 года?»

(N = 2000 человек, % от числа опрошенных)

Рассмотрим эту аргументацию в разрезе возрастных групп.

Таблица 4.

«Почему Вы согласны с тем, что было бы лучше, если бы все в стране оставалось как до 1985 года?» (возрастное распределение ответов)

(N = 2000 человек, % от числа опрошенных в каждой возрастной группе)

На распространенность различных доводов прежде всего влияет многократно отмеченный барьер 40-летия. Апелляции к «сильной, единой стране», «порядку», уверенности в будущем и низким ценам значительно чаще встречаются в старших группах, а ослабевают преимущественно у молодых.

Таблица 5.

«Вы согласны, что было бы лучше, если бы все оставалось как до 1985 года?»

(Январь 2005 года, N = 1600 человек, % к числу опрошенных, по столбцу)

Таким образом, критерием оценки перелома 1985 года в глазах людей служит их собственная приспособленность к переменам (которые рассматриваются как результат перестройки). Подкрепляет это соображение следующая таблица.

Таблица 6.

«Вы согласны, что было бы лучше, если бы все оставалось как до 1985 года?»

(Январь 2005 года, N=1600 человек, % к числу опрошенных, по столбцу)

Более странной на первый взгляд кажется корреляция, обнаруживаемая в следующей таблице.

Таблица 7.

«Вы согласны, что было бы лучше, если бы все оставалось как до 1985 года?»

(Январь 2005 года, N=1600 человек, % к числу опрошенных, по столбцу)

Получается, что одобряющие деятельность нынешнего президента в основном не согласны с тем, что «было бы лучше, если бы все оставалось как до 1985 года», а не одобряющие (как известно, это в основном сторонники компартии), напротив, скорее согласны с этим. Получается, что Путин и его режим выглядят как будто «наследниками» перестройки? Такой вывод был бы неоправданно примитивным, своего рода «коротким замыканием» концов и начал перемен последнего 20-летия. Перестройка открыла определенный набор, пучок неоднородных возможностей развития, которые в дальнейшем использовались разными силами в различных направлениях. В таком смысле и нынешняя ситуация использует один из появившихся вариантов. Обратимся теперь к аргументации противников ностальгии по ситуации «до 1985 года».