Черное озеро (СИ) - К. Разумовская

Идэр, словно вихрь, подскакивает ко мне и заносит руку для удара.

Давай, ударь меня. Что это изменит? Тебе станет легче? Ты когда-нибудь думала о том, что должен сделать с тобой я, чтобы исправить то, что ты наделала?

Она не решается. Замирает и дрожит.

Прости меня за то, что не смогу отпустить тебе твои грехи, как хвалёные Боги, которым ты поклоняешься.

Моя предательница смахивает слезы, бегущие по щекам, и покидает комнату в спешке.

Почему мне всё ещё её жаль? Слабак.

Инесса поднимается и натягивает короткую тунику, едва прикрывающую тело до середины бедра. Голые ноги бледные и крепкие для девушки. Мне приходится наклониться вперед, чтобы видеть ее лицо. Недовольное. Кажется, оно имеет только два вида: просто недовольное и довольное, но только когда она приносит неудобство другим.

— Мне не нужно твое покровительство просто потому, что ты хочешь побесить свою жену.

Она задирает подбородок. Большие глаза уставились на меня. Голубые, как вода в ручье, глубокие, как взволнованное море. Меня поражает ее самоуверенная наглость.

— Жену?

— Она так сказала.

— О, я скорее женюсь на тебе, чем на ней.

Приняв оскорбленный вид, Инесса надувает губы. Потрескавшиеся и в кровоподтёках. Она трёт щеку с проступившим синяком, отвечая:

— Разбежался. Я бы лучше встретила старость с козлом, который раскрасил мне лицо.

Не то чтобы её слова ранят мою гордость, но как человек, что не привык слышать «нет», я впечатлён. В плохом смысле этого слова.

Хастах. Что она вообще может найти в Хастахе кроме его всяческих презрительных высказываний о дамах?

Зачем я вообще об этом думаю?

— И чего ты добьешься без моего покровительства?

Девица утрировано повторяет выражение моего лица, передразнивая.

Я так не делаю! У меня не настолько заносчивый вид!

— Не воображай себя героем.

Меня передергивает от ее слов.

Я не считаю себя мерянским рыцарем, доблестно сражающимся со злом. Если кому-то приспичит сразить негодяя, то он придёт по мою душу. И всё же слышать мерзкую правду о себе из чужих уст — неприятно.

Катунь ложится на постель Невы. Он заплетает свалянные волосы в косички.

— Мне совсем не льстит быть суицидницей. — изъявляет свое недовольство Инесса, садясь рядом с Нахимовым.

— Смертницей. — чопорно поправила низкую Инессу маленькая княжна, грациозно опускаясь на свободное место рядом с Катунем. Руки Невы утопают в складках плотного темно-синего платья, расшитого серебряными узорами.

Кажется, прошлой ночью Катунь уже успел добраться до рынка. Или до чужого шкафа.

Замечаю на спинке стула в углу мешок, набитый тряпками.

— Когда все кончится, это будет самым счастливым днем в моей жизни. Без разницы как кончится. — устало сетует Нахимов.

Инесса непонимающе глядит на его широкую спину, а потом переглядывается с маленькой княжной. Та пожимает худенькими плечами.

— Хочешь в отпуск? — ядовито комментирует Инесса. Катунь отвечает беззлобно.

— Хоть в преисподнюю.

Инесса усмехается. Подтягивает колени к груди и, едва прикрыв то, что приличные женщины предпочитают скрывать за десятком слоев ткани, опускает лицо на ладони.

— Любитель жарких курортов? — продолжает глумиться она.

— Амур, если ты избавишься от неё, я тебе этого никогда не прощу.

— Сама от себя избавлюсь раньше.

— Я пыталась лун восемь спустя, после того как нас поймали. — внезапно на полном серьезе говорит маленькая княжна. Нева немного теряется, когда все присутствующие глазеют на неё, но всё равно продолжает, опустив взгляд. — Первый год был самым сложным. Потом привыкаешь.

— Привыкаешь? — не веря уточняет воровка.

— Как оказалось, привыкнуть можно ко всему. Не то чтобы мне не хотелось повторить добровольный уход. Хотелось. Просто сил не хватило. — горько улыбнувшись, княжна продолжает говорить тоном, наполненным тоской и какой-то поистине невинной, детской любовью:

— Моя сестра, Ардон, она настоящий боец. Всегда выигрывала во всех спорах и занималась фехтованием наравне со старшим братом. И пусть Ардон ко мне не питала теплых чувств, она пыталась научить меня не сдаваться. Она…необычная.

Все знают о том, что одна из младших дочерей Днестра Романова родилась с внешними признаками того, что в ней должна пробудиться божественная сила, как в Катерина и Константине когда-то. Какими же были эти «отличия» никто не упоминал.

— Она говорила, что конец — сам по себе безрадостен. Он знаменует проигрыш жизни перед смертью. Она говорила не рассчитывать, что мне понравится на той стороне, если такова есть. Ведь я всё равно проиграю.

Глава 11. Шутник. Катунь.

Разведка не принесла ничего путного. Картограф обитает там, где деревня сливается с маленьким речным городишкой, путь в который нам заказан, в лесу водится всё, кроме куртизанок. Что за деревня без публичного дома?

Порог крыльца едва скрипнул под моим весом, когда я прохожу внутрь дома. Тихие голоса слышатся отовсюду, как жужжащие в улье пчелы. На кухне расселась Несса. Странная юморная девка вертит в руках странный предмет, пока Амур наблюдает за ней стоя у окна.

Он точно на нее запал.

— Ну, здравствуй, здоровяк. — язвительно обращается ко мне Несса, убирая лед от лица. На щеке проступил крупный лиловый синяк. — Отлично выглядишь. Убил кого-нибудь на завтрак или закажем доставку? — хихикает девушка, поднимая брови. В её руках странная вещица, блестящее черное стекло с одной стороны и металл с другой.

— Это телефон, но он не включается. Я бы давно заказала гречневой лапши и пиццу.

О чем бы она не говорила, звучит вкусно. Хотя, зажаренный на костре башмак мне бы сейчас тоже понравился. Умираю от голода!

Стаскиваю мешок с плеча и опускаю его на стол.

— Прекрати разговаривать. У меня от тебя голова болит.

Амур окидывает добытое тряпье безучастным взглядом.

— Флирт кому-то помешает? — игриво тянет Несса, складывая руки на столе. Она с вызовом глядит на Амура, ожидая его реакцию.

— Ты мешаешь мне.

Амур крайне недовольно (что для меня дело привычное), потирает виски. Открываю шкаф для круп, но не нахожу там желаемого — горючки. Да и крупы тут и след простыл.

— Ты не в счет, красавчик. Ты сам себя случайно не бесишь?

— Запри ее где-нибудь. — кратко отзывается Разумовский, не заставив себя долго ждать. Преодолеваю небольшое расстояние, разделявшее нас с Инессой за пару шагов. Стараюсь быть осторожным, когда беру ее под локоть и вытягиваю из-за стола. Друг указывает в сторону двери, занимая место воровки за столом.

Мама растила меня культурным, запретив ломать чужие игрушки.

— Ты не можешь меня запереть!

— Могу. И когда ты это поймешь, то твоя жизнь станет проще.

Вероятно, все мои отбывшие заключения друзья слегка оскотинились. Придется принять участь самого привлекательного душегуба на себя. Не то чтобы я против!

Веду воровку прочь. Несса