Все прелести Технократии - Максим Волосатый

– Покрути ее, это регулятор интенсивности.

Барок хотел ответить, что он и близко не понимает, что есть «интенсивность», и вообще достал он со своими умными словечками, но сил не было. Да, в конце концов, что будет хуже, чем сейчас, что ли? Просят покрутить – пожалуйста.

Он взялся за ручку и повернул ее направо….

И чуть не взорвался он новой вспышки боли. Детос тагоч, он и представить не мог, что эта боль может стать еще сильнее. Настолько сильнее. А она смогла….

И уже гаснущим сознанием он все же услышал Рудольфа. Как в другую сторону? Какую другую? А-а, да не все ли равно. Ну? Что? Что ты там кричишь? Все равно мир уже кончился. Покрутить в другую сторону? Да – на! На!

И … прощай сосед. Пусть тебе будет хорошо там, где ты сейчас окажешься….

Глава 11

Он не сразу понял, где находится. Темнота и зеленые разводы перед глазами были настолько похожи на полумрак, и так органично вписывались в ожидания небытия, что Барок поверил. Поверил, что вернулся обратно и почти расслабился, приветствуя очередной кусок нежизни.

Посреди «нежизни» вдруг раздался резкий щелчок. Что-то посыпалось, струйкой песка стекло на пол. Барок моргнул. Что это? В прошлые разы полумрак себе такого не позволял. Зеленые разводы закружились, смазались, и превратились в просто грязный, чем-то испачканный потолок. Точно такой же, как и внизу. Барок нахмурился: это фирменный стиль что ли? Этого, как его…? Ру…. Ру…. Рудольфа, точно. И тут он очнулся.

Потолок и вправду был. Барок лежал на спине в темной комнате второго этажа, смотрел на еле видимый в слабых отсветах снизу потолок, а вокруг был все тот же мир. Старый? Новый? Или все же уже старый? Да кто их разберет.

– Оо-ох, – с натужным скрипом в спине Барок попытался сесть. Получилось. А встать? Вроде, тоже. Оп-па, он покачнулся, но успел опереться на верстак, где стояла конструкция Рудольфа. А вот и не стояла…. Вернее, больше уже не стоит. Нет конструкции. Поверхность верстака покрылась обугленными и оплавленными кусками, некогда бывшими замысловатой конструкцией, кропотливо созданной Рудольфом. Кстати, а сам он где? Барок повернул голову налево, направо, и поймал себя на мысли, что глупость делает. Какое «лево-право»? Где он тут собрался искать «соседа»?

– Рудольф, – позвал Барок.

Голос вышел хриплым и слабым. Ну, уж извините, какой есть. Если так по голове давать, то это счастье, что он вообще выжил. Ну, где там этот «изобретатель», так его …?

– Рудольф.

И тут он вдруг заплакал. Из глаз потекли самые настоящие слезы. Барок с изумлением чувствовал мокрые дорожки на своих щеках: никакого расстройства он не чувствовал и близко. С чего рыдания? И вдруг поймал на грани слышимости еле уловимое поскуливание. Что? Эй, сосед, ты чего? Что случилось?

За опавшей, сдувшейся, пошедшей складками серой пеленой в голове Барока горько плакал невысокий мужчина с повисшими, нетренированными плечами, тряпками вместо мышц, и объемными картинками вместо настоящих женщин. Плакал о безвозвратно ушедшем деле его жизни. Деле, к которому он шел долгие годы. Плакал он несбывшемся, о недостижимом, о потерянном….

– Эй, ты чего? – Барок забыл обо всех своих страданиях и повернулся внутрь себя, раздвигая серую пелену (что уж тут делить-то).

– Ничего, – Рудольф попытался отвернуться, но будучи бестелесным призраком в чужом сознании это сделать несколько проблематично. Барок все равно посмотрел ему в лицо.

– Ты чего? Ты это, не убивайся так. Ничего страшного-то не произошло. Подумаешь, железки. Да брось ты…. Ну же, Руди, – Барок даже растерялся. Как быть с яростно прущим на тебя врагом, он знал. Что отвечать на оскорбления – тоже. Спорить умел, без вопросов. Ломать чужую волю, заставляя живое существо подчиняться – сколько угодно. А вот что делать, когда надо успокаивать плачущих навзрыд взрослых мужиков, он не имел ни малейшего понятия.

– Ничего страшного? – Рудольф попытался повысить голос, но предательские слезы не дали, сорвав возмущение и превратив его в очередной всхлип. – Железки? Да что ты понимаешь?

Он попытался саркастично расхохотаться. Вышло до боли жалко.

– Это, – Рудольф махнул рукой куда-то в сторону, – год непрерывного труда, который венчал десятилетия поиска. Куча идей, попыток, экспериментов. Отчаяние и победы. Потери и находки. Счастье….

Голос Рудольфа сорвался.

– Я был там счастлив, – почти прошептал он и все-таки смог отвернуться. – Я там победил.

Барок деликатно замолчал. Просто из уважения к чужой победе. Которую он разломал.

– Да что это хоть было? – спросил Барок только для того, чтобы не молчать.

– Что? – горько и язвительно переспросил Рудольф. – Да ничего особенного. Так, безделушка со смешным названием. «Индикт», преобразователь напряжения полей.

– Каких полей? – для Барока это точно было безделушкой. Зачем нужно преобразовывать участки земли, на которых растет трава, он представлял плохо.

В молчании Рудольфа было слишком много издевки, чтобы Барок мог ее игнорировать. Но раз уж решил жалеть, то терпи.

– Электромагнитных, – Рудольф тоже что-то понял про собеседника и не стал развивать умствования. – Если примитивно, то мой прибор улавливает любое электромагнитное поле, существующее у каждого использующего энергию объекта, и преобразовывает ее в энергию для собственного движения. Также он может транслировать эту энергию на любой указанный накопитель.

– В смысле «транслировать»? – не понял Барок.

– Забирать ее из одного источника и наполнять другой, – пояснил Рудольф. Когда разговор коснулся дела, он все же перестал убиваться. – Грубо говоря, если подвесить его возле работающего на улице бота и правильно указать точку передачи, то у тебя дома будет гореть лампа, запитанная энергией, которую ей передаст мой прибор.

– Здорово, – Барок, наконец, что называется «въехал». «Въехал» и обрадовался. – Так это можно всю жизнь за энергию не платить. А еще вешаешь его перед вражескими преобразователями (я правильно понял структуру вашей армии?), и напрочь лишаешь всех противников энергии. Класс, вот ты умница!

Теперь Барок совершенно другими глазами смотрел на «задохлика» Рудольфа. Надо же, иногда и слизни бывают полезными.

– Вот почему-то именно это и приходит всем на ум в первую очередь, – горько вздохнул Рудольф, давя подступающие слезы. – А никто не задумался, что в галактике неимоверное количество различных движущихся тел? Огромных скоплений? Она вся пронизана электромагнитными волнами. А всем уже привычная энергия звезд? Зачем строить огромные орбитальные преобразователи, вешать на них дикое количество приборов только для того, чтобы изменить даруемую нам энергию в нечто приемлемое для существующих каналов передачи? А сами каналы? – он посмотрел на Барока, если к двум беседующим частям одного сознания применимо слово «посмотрел». – Ты себе представляешь оборудование для приема и передачи транслируемой с орбиты энергии? Это же потенциальные бомбы, взрыв каждой из которых способен уничтожить с десяток городов размером с нашу Либрацию, например.