Все прелести Технократии - Максим Волосатый

– Ну, что, вперед?

Глава 12

– Не нравится, – упрямо нахмурился Степа. – Вот не нравится, и все. И не надо меня уговаривать.

– Да никто тебя не уговаривает, – пожал плечами Декстер. – Эля, скажи ему.

– Это всего лишь продолжение разговора перед «Светлячком», – Элечка, оторвалась от созерцания висящей на стене картины. – Каждый имеет право любить все, что ему нравится. И наоборот, соответственно.

Она повернулась обратно и нежно, как родственникам, улыбнулась четырем полотнам, расположившимся на стенах кабинета Степы и Шойса.

– Мне лично очень хорошо в их присутствии. Мягко и уютно. Они как будто уносят меня. Туда, где тепло, тихо, красиво.

– Меня – тоже, – тут же присоединился к мнению Элечки Декстер.

Степа фыркнул про себя: ну еще бы он не присоединился…. Р-р-р, да когда уже Селена приедет? Чтобы он так же мог вальяжно «присоединяться» к «авторитетному» женскому мнению. Донкат вздохнул. До Селены еще три недели, как минимум. Придется отбиваться в одиночку.

– Красиво? Уютно? – он перевел взгляд на картину, на которой завихрялся небольшой кирпично-оранжевый смерч на фоне желтого неба и пожал плечами. – У нас с вами разное представление об уюте.

– Точно, – гулко бухнул сакс. – Я всегда говорил, что ты странный. Представляешь, – Шойс посмотрел на Элечку, – ему даже в убээсе неудобно.

– Не представляю, – улыбнулась Элечка, не отрываясь от картин. – Я вообще себе с трудом представляю человека, которому будет неудобно в этой глухой душной железной коробке, в которую норовит выстрелить любой, кто ее увидит.

Степа показал язык потешающемуся Декстеру.

– Один – один.

– Восемнадцать – ноль, – не согласился с ним сакс. – Картины здесь, аукцион прошел – лучше некуда. Мы и денег заработали и картины получили, и ни одно из твоих страшных подозрений не подтвердилось даже близко. А нравится тебе, или не нравится конкретное произведение – это дело вкуса.

Подавив вздох, Степа был вынужден с ним согласиться. Действительно, в кои-то веки все прошло так, как и задумывал Декстер. Нет, к публичной стороне вопросов не было, да и быть не могло, тут Шойса контролировать и не было никакой необходимости. Более того, надо отдать ему должное: соорудить такой ажиотаж за небольшой промежуток времени, это надо уметь. Но, что самое странное, и переговоры с представителями загадочного Лю Хо Юнга ничего не принесли. В смысле, ничего, сверх оговоренного. Поверьте, Степа очень старался найти нестыковки или ловушки в предложенном контракте. Но не смог. Неулыбчивый, скупой на слова мужчина, почему-то европеоид, хотя Донкат не без основания предполагал пообщаться с китайцем, продемонстрировал ему уже подписанное (Шойс, паразит!) соглашение. «Лукас Трансгалактик», одна из старейших в галактике компаний, специализирующаяся на продаже предметов искусства. Вот авторские права, вот контракт, вот страховка. Всё. Никаких дополнительных соглашений и ограничений. Чисто. И честно. Именно так, как и рассказал Декстер. Мы вам картины неимоверной стоимости на реализацию, вы нам деньги по итогам торгов. Ровно столько, сколько договорились. Будет больше – ваше счастье. Отказаться можно почти на любом этапе, и никаких штрафных санкций. Нет соответствия правилам – торги прекращаются, картины не продаются и увозятся. Есть – все хорошо. И в итоге более чем успешного аукциона им досталось не три, а четыре полотна. Декстер, очарованный картинами, решил четвертое тоже оставить себе.

Авторское право подтверждено всем, чем можно и нельзя. Тут тоже все чисто. А на любой вопрос о личности мастера Степу ждало сухое: «без комментариев». Непроницаемый взгляд и вежливая улыбка. Все, стенка. Представителя «Лукас Трансгалактик», казалось, не волновало ничего. Ни придирки, ни лесть, ни сомнения в надежности и честности. И Степе пришлось отступиться, оставив при себе все свои сомнения и страхи. А их было одновременно и много и мало. Много, потому что поведенческих нестыковок во всем предстоящем действии было не сосчитать. Начиная от жесточайшей позиции при продаже картин никому не известного художника, и заканчивая неимоверно лояльными условиями для посредников, которых представители транс-галактической корпорации видели первый раз в жизни.

А мало – потому что все Степины претензии укладывались в одно-единственное слово: «неуютно». Именно так. Все приглашенные Декстером гости в один голос упивались восхищением. Любые информационные каналы, которые Донкат наскоро просмотрел, захлебывались восторгом, описывая новую восходящую звезду галактики. Но сам Степа, хоть убейте, каждый раз при взгляде на эти картины, чувствовал сосущий холод, как будто примеривающий на себя его душу. Ни больше ни меньше. Завораживающие пейзажи, абстрактные переплетения нереальных линий, уносящиеся вдаль геометрические узоры: в творчестве китайца нашлось место всему. Он был разнообразен, всеобъемлющ и непредсказуем. Действительно, мастер.

Но Степа в упор не мог почувствовать, где здесь, воодушевление, радость, энергетика и душевный подъем, о которых в один голос твердили все, кто хоть раз видел картины Лю Хо Юнга. Донкат, хоть убейся, видел внутри только некую сущность, которая скорее высасывает из него эти самые чувства, нежели придает.

Но подозрения подозрениями, а против общественности не попрешь. Если все вокруг твердят: «шедевр», очень трудно высказывать свои страхи. Точно дураком выйдешь. Пришлось заткнуться и постараться примириться с существующей реальностью.

– Ладно, – Донкат вздохнул. – Сказать мне нечего, поэтому все останется так, как есть. Единственное, о чем я тебя попрошу, это убрать сие благолепие из кабинета.

– Степа, – возмутился Декстер. – Я для чего это все устраивал? Только, чтобы клуб облагородить? Да за возможность между бокалами пива любоваться Лю Хо Юнгом надо столько денег брать….

– Только не говори, что мы не возьмем, – хихикнул Степа. – Еще не весь Изюбр в курсе, что они у нас в залах будут висеть?

– К сожалению, нет. Только половина. Мое упущение, – сокрушенно покаялся Декстер. И тут же воспрял духом. – Но через пару-тройку дней исправим.

– Вот именно, – кивнул Донкат.

– И что, я не могу повесить в своем кабинете хотя бы одну дорогущую картину? Степа, мы выйдем полными дураками. Нас люди не поймут.

Донкат подавил раздражение. Сакс прав. Сказал «а», говори и «б». Действительно, глупо покупать картины за безумные деньги, чтобы повесить их в туалете. Эксцентричность тоже имеет свои границы. Он обвел взглядом четыре полотна, безглазо всматривающихся в него через прицелы рам. Какое вызывает наименьшее раздражение? Вроде это.