Триумф рыцаря - Шеннон Дрейк

– Книги в моей комнате, а мое обиталище здесь.

– Игрейния, Господь не желает, чтобы вы здесь оставались, я это точно знаю. Негоже живому заточать себя, словно в могиле, рядом с умершими.

– Отец Маккинли… – начала было Игрейния, уже готовая согласиться на его просьбу, но вдруг вспомнила, что книги вряд ли теперь ей доступны, поскольку в покоях хозяина замка наверняка поселился новый владелец. И в этот миг она снова услышала шаги и замолчала. Длинная тень легла на пол – это к ним подошел шотландец.

– Она по-прежнему отказывается! – в отчаянии воскликнул священник.

Она открыла было рот, еще не зная, возражать или соглашаться, но ей не позволили сделать ни того, ни другого.

– Боюсь, у нее нет выбора, – объявил Эрик.

– Почему? – встрепенулась Игрейния.

– Мы захватили английский разъезд, и теперь нам требуется пыточная камера и все свободные клетки. Вы ведь не хотите слушать их крики? Но дело даже не в этом… Мы не можем позволить вам плести здесь заговор с англичанами.

– Английский разъезд? – встревожилась Игрейния. Сколько же времени прошло с тех пор, как они вернулись в замок? Ее брат был еще юн, но она говорила о нем сущую правду: он получил прекрасное образование и отличался чувством обостренной родовой гордости.

Не он ли явился в Лэнгли?

– Вы взяли в плен англичан? – нахмурился отец Маккинли.

Игрейния ломала голову, не блефовал ли шотландец, но интуиция ей подсказывала, что он говорил правду.

– Пора покинуть тюрьму. – Эрик не стал отвечать на вопрос священника.

– И куда же прикажете мне идти? Насколько я знаю, моя комната занята. Новым хозяином, – желчно добавила Игрейния.

– Не занята, – отозвался Эрик. – Мне она не понравилась. Так что можете на нее претендовать.

– Претендовать на свою комнату?

– Ну хорошо, – устало улыбнулся он. – Я согласен – вы самая отчаянная спорщица на свете. Скажем так: вы вольны занять свою комнату.

В ответ Игрейния надменно улыбнулась и, повернувшись к нему спиной, направилась в противоположный конец камеры.

– Игрейния, – тихо позвал ее отец Маккинли. – Эрик поселился в покоях Роберта Невилла. Так что ваши комнаты в вашем распоряжении.

– Позовите стражника, – приказал шотландец. – Пусть он принесет ключи.

– Я бы с большим удовольствием оказалась в обществе английских воинов, – гордо произнесла леди Лэнгли.

– Не сомневаюсь, – пожал плечами Эрик.

Через минуту она услышала, как огромный ключ поворачивался в замке. Игрейния хотела выскочить из камеры – никто не представлял, насколько невмоготу ей было сидеть в тюрьме. Но ей не дали такой возможности. На плечи легли ладони, слишком знакомые в последнее время, и повернули ее навстречу судьбе.

– Я… я не собираюсь с вами драться! – возмутилась она.

Но Эрик ее не слушал. Он толкал ее вперед, пока они не оказались перед склепами, где лежали тела Афтона, Марго и дочери Эрика. Он остановился на секунду. Затем продолжил путь.

Когда они оказались в зале, шаги за спиной стихли. Всю дорогу из подземелья за ними следовали отец Маккинли и еще один человек – дюжий шотландец в килте, который недавно открывал замок, а до этого неотлучно сторожил ее темницу, не показываясь ей на глаза.

– Джаррет, – приказал Эрик, – проводи леди в ее комнату. – Он прошел мимо нее и легко взбежал по лестнице.

– Пойдемте, миледи, – вежливо попросил тот, кого назвали Джарретом.

Он был огромен ростом, наверное, даже выше Эрика, мускулист, но с поразительно тонкими чертами лица.

– Слава Богу, миледи, что вы согласились убраться оттуда, – улыбнулся он. – Подземелье не место для женщины. – Он скорчил брезгливую мину. – Даже в комнате охраны невозможно толком уснуть.

– В подвале замка всегда было сыро, – пробормотала она.

– А в камерах – особенно.

– Вы один из тех, кто там сидел, – сообразила Игрейния, присмотревшись к лицу своего стража.

Он сильно изменился с тех пор. И хотя, как и многие его товарищи, не расстался с бородой, теперь совсем не казался жалким изгоем.

– Это было как будто давным-давно, – согласился он и печально вздохнул. – Но со мной были товарищи. Я по крайней мере не оставался один. Хотя выдавались часы, когда живые лежали рядом с мертвыми. Но… чума … есть чума… Нет такого смертного, кто бы ее не боялся. И каждый благодарит Бога, если остался жив.

– Нам пора в покои миледи, – перебил его священник. Он смотрел на верхнюю площадку лестницы, словно опасался, что там опять появится Эрик.

– Да, да, миледи, пойдемте, – спохватился страж. Игрейния повиновалась, хотя прекрасно понимала, что в коридоре за ее дверью предусмотрительный шотландец непременно выставит охрану. Но Джаррет обращался с ней с почтением, забыв об обидах.

Хорошо уже то, что Эрик убрался из комнаты, которую она некогда делила с Афтоном.

Зал был пуст. Но Игрейния поежилась, вспомнив, как именно здесь Эрик держал ее серебряный кубок и откровенно смеялся над ней, говоря, мол, пусть он станет презентом одного короля другому. Дело было не в том, что Игрейния жалела принадлежащие ей вещи. Но из этих кубков они с Афтоном вместе пили в первую брачную ночь.

В сопровождении священника и захватчика она поднялась по лестнице. А когда подошла к двери своих покоев, страж занял пост рядом с одной из комнат.

– Джаррет, – повернулась к нему Игрейния, – вы превосходный охранник. Мне будет спокойней ночью, если именно вы будете сторожить меня.

– Спасибо, миледи, – поклонился великан.

Она улыбнулась. Ей никто не сказал, что этот человек находился неподалеку, когда она страдала от темноты и одиночества на самом нижнем этаже владений Лэнгли.

Игрейния толкнула дверь и тихо спросила священника:

– Вы можете организовать для меня ванну?

– Думаю, что да.

– Попробуйте.

Маккинли кивнул, довольный, что способен помочь. Как только Игрейния покинула свою тюрьму, он явно испытывал облегчение.

Леди Лэнгли переступила порог, закрыла за собой дверь и только тут заметила, как изменилась комната. Исчезли все до одного отличительные символы рода покойного мужа. Вместо его большого гербового щита теперь над кроватью висел другой. На нем одна птица яростно попирала другую, а вокруг вилась надпись из латинских слов. С противоположной стены сняли два скрещенных меча, которые Афтон некогда завоевал на турнире. Поменялись гобелены – теперь сюжеты изображали битву при Стерлинг-Бридже, где Уильям Уоллес одержал победу. Над камином раньше красовалось вырезанное имя прежнего хозяина замка и его герб. Этого тоже не было. Зато широко распростерла крылья все та же злобная птица.