Триумф рыцаря - Шеннон Дрейк

– Хорошо. – Эрик кивнул. – Скоро вам принесут свежую воду и еду. – Он присмотрелся к ее прическе. – Солома в ваших волосах очень интересно контрастирует с черным цветом.

Игрейния невольно провела рукой по голове.

– Не поверили? Да-да, солома там есть. – Он придвинулся к решетке. – Господи, а на щеках грязь!

– Вы выглядели гораздо хуже, когда впервые здесь объявились! – не растерялась она.

– А меня уверяли, что к нашему появлению здесь вы не имеете никакого отношения. – Эрик с нарочитым удивлением изогнул бровь.

– Вы прекрасно знаете имя человека, который захватил и пригнал сюда ваших родных, – сэр Найлз Мейсон. Афтон был вынужден подчиниться и открыть ворота, хотя и не одобрил его решения. Что же до того, что вас отправили в подвал… Он знал, что среди пленников, которых он принял под свой кров, есть весьма опасные люди. Вы яркое тому доказательство. Тюрьма и смерть – цена вашей войны.

– Цена свободы, – поправил ее шотландец.

– Вы спустились вниз специально для того, чтобы посмеяться надо мной? – спросила она.

– Я уже объяснял: я пришел, чтобы узнать, как вы себя чувствуете. Что до меня, я превосходно спал – на удобной кровати. А утром мне подали изысканный завтрак: свежую рыбу и только что выпеченный хлеб. Потом я принял горячую ванну и встретился со своими людьми. Мы обсудили создавшееся положение и с радостью отметили, как толково управляют замком и как хорошо живут в нем люди. Я даже присутствовал при крещении новорожденного мальчика. Враги далеко – они сторонятся Лэнгли, потому что опасаются новой вспышки чумы. Утро просто замечательное: столько приятных новостей, а самое большое наслаждение – горячая ванна.

– Сэр, вы что же, надеетесь, что я променяю свое положение на ванну?

– Честно говоря, да.

– Ошибаетесь! И еще: я в добром здравии – то есть вполне пригодна, чтобы передать меня вашему королю для обмена. Так что отправляйтесь на все четыре стороны и наслаждайтесь своим триумфом где-нибудь в другом месте!

– Триумфом? Что ж, пожалуй, особенно если учесть, какая у меня была альтернатива. Вам хорошо известно, что находится в этом подземелье?

– Тюремные камеры и склепы.

– Вот и видно, что вы еще мало времени здесь провели.

Игрейния колебалась. Тайный подземный ход начинался в самом конце длинного коридора.

– Я не об этом, – улыбнулся шотландец.

– А о чем? – Она сделала над собой усилие, чтобы не изменить выражения лица, но сердце в груди екнуло. Да, конечно, он знал о подземном ходе. Иначе и быть не могло: он должен был выяснить, как она покинула замок, если не открывались ворота.

– Напротив этой камеры есть дверь. Очень-очень толстая. Она ведет в комнату, где много интересных предметов. Все они предназначены для пыток несчастных, которых бросили в тюрьму. Вы никогда там не были?

– Была. Но комната не использовалась…

– С тех самых пор, как Афтон вступил во владение замком. Вы ведь это хотели сказать?

Игрейния не ответила.

– Но помещение собирались использовать. Это несомненно. Все орудия привели в готовность.

У Игрейнии заледенела кровь.

– Закон гласит – такова участь предателей.

– Разве человек, который не желает присягать иностранному королю, может считаться предателем?

Игрейния отошла от решетки.

– Могу сказать одно: вы глубоко заблуждаетесь, если считаете, что король, против которого вы воюете, будет преследовать вас, пока не настигнет, и что именно он предписал предателям умереть. Не он, а закон.

– Значит, тем более надо держаться подальше от закона вашего короля, – сделал вывод Эрик. – Вы и дальше намерены оставаться в тюрьме?

– Да.

– Как вам будет угодно.

Шотландец повернулся и пошел прочь. Игрейния слышала гулкий стук его сапог по каменным плитам коридора. Но вот они стихли. Она решила, что сейчас он вернется. Но шагов больше не было слышно, и она сообразила, что он задержался возле склепов – там в стене был замурован Афтон, а рядом с ним – жена и дочь Эрика.

Игрейния, затаив дыхание, слушала тишину. И вот снова послышались шаги.

На этот раз шотландец ушел из подземелья.

После обеда отец Маккинли явился к Эрику в его комнату. Святой отец считался уважаемым человеком, но он был не из тех, кто громогласно отстаивает свои политические убеждения. И потому, когда он постучал, Эрик первым делом свернул карту, которую изучал до его прихода, а уж потом, откинувшись на спинку стула, пригласил его войти.

– Вы не можете оставлять ее в подземелье! Она сойдет там с ума – ведь чуть ли не рядом с ее клеткой похоронен ее муж, а она сидит в кромешной тьме: от факелов никакого проку – одна игра теней.

– Я у нее был – она предпочитает подвал.

– Поймите, настаивая на своем, она себя губит!

– А на чем, собственно говоря, она настаивает?

– На том, что она пленница.

– И что из того?

– Здесь все могут передвигаться свободно…

– А она нет, – закончил его мысль Эрик. Маккинли вздохнул.

– Если бы у нее было право свободно перемещаться по замку…

– …она бы опрометью кинулась вон. Вот что, святой отец, если можете вытащить леди оттуда – действуйте. Предоставляю это дело вам. Ее комната свободна, хотя, правда, немного изменилась.

По его приказанию в покоях бывшего хозяина замка со стен сняли его гербы и цвета его клана, а на их место водрузили символы власти самого Эрика и Роберта Брюса.

После того как ушла из жизни Марго, Эрику стал невыносим вид этой комнаты. Но изменились не только апартаменты хозяина замка: сначала на башнях, а затем и в зале люди Эрика поменяли все флаги.

– Значит… – начал Маккинли, – вы мне приказываете привести ее наверх?

– Я вам разрешаю.

Священник кивнул и вышел. Шотландец проводил его взглядом и вернулся к своим делам.

День тянулся неимоверно медленно, и Игрейния кляла себя за собственную глупость. Час казался столетием. Занять время было нечем, и Игрейнию спасали воспоминания.

Она не представляла, сколько сейчас времени. В подземелье царил вечный сумрак. Но вот укрепленные под каменным потолком факелы стали коптить, и она подумала, что наступила ночь. Но так же возможно, что день еще не кончился. У нее не было никаких ориентиров, чтобы определить время суток.

Вновь послышались шаги. Она испуганно вскочила, думая, что это вернулся шотландец. Но на этот раз в ее узилище пришел преподобный Маккинли. Он остановился у решетки, взялся за прутья руками и долго-долго смотрел на пленницу.

– Игрейния, прости меня Боже, я должен вам сказать, что вы накликаете невзгоды на всех нас. Подумайте, что вы делаете: люди живут здесь в мире и трудятся, чтобы выжить. Но если они решат, что вас держат в заточении и с вами жестоко обращаются, бог знает что может случиться. Бойня, резня – да все, что угодно! Из-за вашего упрямства могут погибнуть невинные. Всю ночь я пролежал без сна, представляя ужасные последствия вашего поведения. И говорю вам, как учит меня Всевышний: покиньте эту дьявольскую дыру и переселитесь в свои покои. Там свет, там ваши книги, чистая одежда и окно в мир.