Возле Чистых прудов - Сергей Владимирович Киреев

чехарда,

И визжит, задыхаясь, гармошка.

И ни тени ее, ни следа.

Дверь. Звонок. Человек на пороге:

«Нет. Не знаем. Не помним. Привет!»

И трясется — угрюмый, убогий,

И окурок летит на паркет.

Эхо, эхо разносится гулко.

Ты к стене припадаешь спиной.

И по скользким, кривым закоулкам

Сквозь сугробы плетешься домой.

Ты до двери дошел, как до точки,

Ты в постель повалился без сил.

И рассыпался лист на кусочки.

Ты под лампой заснул в уголочке.

Ты проснулся. Ты все позабыл…

1985

«И оттепель оставила…»

И оттепель оставила

Весь город в дураках,

Все уплывало, таяло

И разлеталось в прах.

Летели хлопья снежные,

И душу бил озноб,

И мы, хмельные, грешные,

Куражились взахлеб!

И ветер, черт припадочный,

Балбес и балагур,

Бродил аллеей сказочной

Средь ледяных фигур,

И ведьму, бабку древнюю,

Терзал и тормошил,

И богатырь с царевною

Простился. Был да сплыл.

И птицы, звери таяли.

И мы от всей души

Гуляли, словно тратили

Последние гроши.

И тени наши тонкие

Метались, как в бреду,

И ночь бродила темная

По тающему льду.

И свет фонарный изморось

Стирала без следа.

И расставанье близилось

Навеки, навсегда…

1978, 1988

«Камнепады, отвесные склоны…»

Камнепады, отвесные склоны,

Снег, завалы, дожди, гололед, —

Бензовоз, под завязку груженый,

По Памирскому тракту идет.

Скалы. Пропасть. Речные пороги.

Груз тяжел и круты виражи, —

Если едешь по горной дороге,

Значит, крепче баранку держи!

Шо́фер Леха на спуске газует,

Он скользит под углом, на крену!

Он подругу свою дорогую,

Катьку, дома оставил одну.

Мысли мрачные мучают Лешу

И недоброе гложет чутье —

«Мусор» Петька из города Оша

Слишком часто глядит на нее!

Он как раз в это время, скотина,

Пучеглазый и красный, как рак,

Ей коньяк наливал из графина

И ботинком стучал об косяк.

Он сувал ей сушеные груши,

И в кулек насыпал карамель,

И шептал: «Ну, давай, дорогуша!»,

И волок ее, курву, в постель.

Душат Леху горючие слезы,

Грусть-тоска и кручина-печаль.

Он сидит за рулем бензовоза,

Рвет рубаху и жмет на педаль!

Сизый сумрак и мутное солнце,

Ледяная коварная гладь.

«МАЗ» навстречу, и Леха несется

И не может с рулем совладать!

Он коленом скрипит и ключицей,

Он идет сверху вниз на таран,

И в кабине знакомые лица

Он успел разглядеть сквозь туман!

Там ребята с родной автобазы

И Маринка — любовь юных лет.

Он все понял — мгновенно и сразу —

И направил машину в кювет!

Он товарищам шляпой из фетра

На прощанье в окно помахал.

А кювет там — три тысячи метров —

И смертельной пучины оскал!

Из каньона ударило пламя,

Свет разлился — зловещ и багров,

И осыпались бревна с камнями

Под копытами горных козлов!

…Катька долго его — три недели

Вспоминала, а Петька, кобель,

Приковал ее цепью к постели

И терзал, и дарил карамель!

Вот она его локтем, дуреха,

Тычет в спину: «Послушай-ка, Петь,

Ну, а ты бы сумел так, как Леха?

Я прошу, только честно ответь!»

Он сережки вдевает в уши

И с похмелья мычит, как баран,

И смеется: «Давай, дорогуша!»,

И хлебалом скребет о стакан!

Вот у черной скалы утром рано

В белом платье, с компрессом на лбу,

Катька в пропасть бросает тюльпаны

И у Петьки висит на горбу.

И ребята без понта, без дури,

Их погнали, как бобиков, вон!

И билет в Комсомольск-на-Амуре

Дали Петьке в плацкартный вагон.

…Едут, едут колонны по трассе.

Холод, слякоть. Ненастье, гроза!

Труден путь впереди и опасен.

Эй, водитель, проверь тормоза!

Будь, как камень, спокойный и строгий,

Хрен с прицепом на баб положи!

Если едешь по горной дороге,

Значит, крепче баранку держи!

1997

«Карты, песни, фокусы, потеха…»

Карты, песни, фокусы, потеха,

Стук колес, бутылок два ряда.

Он в купе с товарищами ехал

В поезде «Москва — Караганда».

С недосыпу, сдуру ли, по пьянке

Он решил покинуть общий бал,

На глухом дремучем полустанке

За добавкой вышел и отстал.

Звезды, ночь, избушка с огородом.

Там живет обходчица путей.

Он стучит к ней: «Здрасьте, с Новым годом,

Принимай, красавица, гостей!»

Он, как призрак — крест, косое рыло,

Майка, шарф, наколка на груди.

И она вздохнула и открыла:

«Ну чего там, ладно, заходи».

Он супы, салаты ел грибные,

Он глядел украдкой на нее:

Что за черт, откуда здесь такие?

Бог ты мой, да вот оно, мое!

Семафор за окнами маячил,

Синий свет скользил по проводам,

И вдали, впотьмах, крича и плача,

Ветер душу рвал напополам.

Вот с утра объятья на дорожку,

Посошок, последний поцелуй,

И тоска на сердце серой кошкой

Так скреблась, что мама не горюй!

Он