Возле Чистых прудов - Сергей Владимирович Киреев

Муж большой бизнесмен у нее и известный политик,

Он тугим кошельком ловит баб, как плотву на блесну.

Мы с Серегой поем про камыш, Юлька шепчет: «Спасите!»

Мы читаем стихи про любовь, Юлька шепчет: «Тону!»

Ни души и ни чести у мужа. Так есть и так было,

Хоть ищи ты их в полдень с прожектором — ноль, пустота!

«Эх, зачем я назад из Парижа в Москву прикатила, —

Юлька режет лимон, — кроме вас, тут и нет ни черта!»

Ой, пройдет, пошумит листопад, ой, зима будет злая!

Холода, холода свой безумный начнут хоровод!

Мы даем ей перчатки из шерсти, и Юлька, вздыхая,

Португальский портвейн из стакана граненого пьет.

Эх, гитара была б, мы б еще про фонарики спели,

Что в потемках промозглых качаются возле пивной!

Вот сиреневый сумрак ложится на сосны и ели.

Юлька шепчет: «Ребята, пора возвращаться домой…»

2005

«В тамбуре темно. Нам судьба — лютый зверь…»

В тамбуре темно. Нам судьба — лютый зверь —

Полчаса дала, и конец, и отбой.

Знать тебя не знал, а теперь, а теперь

Хоть на край земли за тобой.

Карты, смех, чехарда и сумятица,

И гармошка, и дым папирос,

И минуты монетками катятся

Под откос, под откос, под откос.

Нас под стук колес и штормит и трясет,

И душа и пол — ходуном, ходуном,

И дела зовут. Вот и все, вот и все.

Станция, огни за окном…

В стужу, в сумрак, в потемки унылые

По перрону, по тонкому льду

Я шагаю. Прощай, моя милая,

Пропаду я один, пропаду!

На ветру звенят провода, провода.

Мой вагон ушел сквозь пургу, как в побег.

Может, укатил от меня навсегда

Самый дорогой человек.

Вот и все. Прости, господи, смилуйся, —

Тьма на сердце, метель да мороз,

И пропащая жизнь покатилася

Под откос, под откос, под откос…

2004

«Вагон, тьма, далек путь…»

Вагон, тьма, далек путь.

Вот он к ней вошел, сел.

Перрон плыл сквозь пыль, муть,

И он ей сыграл, спел.

Скрипит дверь, несут чай,

Колес стук — дождю — в ритм.

Он ей: «Сядь, ладонь дай»,

Она ему: «Гадай, ври!»

Она ему: «Еще спой!»

И он пел, и дождь лил.

«Да ты мне совсем свой,

Да где ж ты всю жизнь был?»

Вагон встал. Огни. Ночь.

Она в углу. Лицо — в шаль.

Ему пора шагать прочь.

И он ушел во тьму, вдаль.

Из тьмы в щель — сквозняк злой,

И дождь тень его смыл.

«На всей земле один свой,

Да где ж ты всю жизнь был!»

В стекле свет ее глаз,

И дрожь губ, и взмах рук.

Всего миг, всего час.

Купе. Ночь. Колес стук…

1992

«В тишине пустого бара…»

В тишине пустого бара

Мы сидели до рассвета:

Он — артист, король гитары,

Я — спортсмен страны Советов.

Лед с бутылками в ведерке,

Пузырьки шипят в бокале,

Мы с Валеркою в Нью-Йорке

Напоследок пировали.

Мы — живучая порода,

Литров выпито без счета,

Мне с Валеркой на полгода

Расставаться неохота.

Мне — в Москву, ему — в Торонто.

В этих Штатах и Канадах

Для прокорма, не для понта

Мы ишачим до упада.

Эх, пора мне, путь далекий,

Я не слишком тут разжился.

За окошком одинокий

Лист оранжевый кружился.

Воробьи клевали корки,

Ветерок прохладный веял,

Мы с Валеркою в Нью-Йорке

Пили пиво на Бродвее,

Разводили трали-вали —

Мол, хотим, чтоб наши мэры

Чуть поменьше воровали

И на лапу брали в меру,

Чтоб расцвел хоть на минуту

От Камчатки и до Крыма

Пьяный вусмерть, битый, гнутый

Край родной, навек любимый!

Мне сознанье хмель коверкал,

Я бузил в своей манере,

Я кричал: «Скажи, Валерка,

Как нам жить в эсэсэсэре,

Где с портретов рожи, рожи

Нас лучистым взором греют!

Хоть под лед ныряй, и все же

Возвращайся поскорее!»

По углам, столам и стенам

Свет сиреневый струился,

Было грустно на душе нам,

Я в Россию торопился.

На пол шлепнулась тарелка,

Стекла вдребезги — на счастье!

Помни, помни нас, Валерка,

Возвращайся, возвращайся!

Рядом — статуя Свободы,

Как на марше пионерка.

Посошок! Такси у входа.

Помни, помни нас, Валерка!

Будь здоров! Держись, братишка,

На бегу не спотыкайся!

Без тебя отчизне крышка!

Возвращайся, возвращайся!

1994

«Ветер веселый и шумный…»

Ветер веселый и шумный

Всех по домам разогнал,

Только моряк полоумный

Топчет промокший причал.

В бухте глухой и укромной

Смотрит он в черную тьму.

Тощий, облезлый, бездомный,

Пес прислонился к нему, —

Носом, холодным, как льдышка,

Водит, дрожа и скуля:

«Где он, скажи мне, братишка,

Борт твоего корабля?»

Вновь без него на рассвете

Вышла команда в поход,

Ветер ему, свежий ветер

Душу терзает и рвет.

Был бесшабашным