Скандал - Джейн Кренц

— Прекрасная мысль, Фарингдон. — Саймон оперся одной ногой о край фонтана и поигрывал кнутовищем. Ему удалось придать этому незначительному обыденному жесту угрожающий оттенок. — Вам лучше уехать. Ведь вас ждут игорные столы Лондона. Забавно будет поглядеть, сколько вам удастся продержаться в членах клубов Сент-Джеймса.

— Черт бы вас побрал! — Бродерик вздрогнул как от удара. — Уж не грозитесь ли вы вышвырнуть меня из клубов?

— Ничуть. — Саймон стряхнул пылинку со своих бриджей. — Я с легкостью устроил бы это. Но в таких крайних мерах нет необходимости. Скоро вы сами вылетите оттуда вместе со своими сынками — нечем будет платить долги за проигрыши. А когда вам изменит счастье в приличных клубах, придется пойти в игорные притоны, где счастье изменяет еще скорей, не правда ли?

— Господи боже! — выдохнул Бродерик, бледнея.

Теперь Эмили испугалась по-настоящему. Она поняла наконец, что вражда между Саймоном и ее отцом куда глубже, чем она полагала.

— Саймон? — неуверенно прошептала она.

— Ступайте в дом, Эмили. С вами я поговорю позже.

— Саймон, я хотела бы поговорить с вами сейчас.

— Поговори, Эмили, поговори. — Бродерик плотнее нахлобучил свою касторовую шляпу. Его голубые глаза сияли гневом и разочарованием. — Убеждай это чудовище, за которое ты вышла замуж, если сможешь… Но не рассчитывай, что тебе удастся смягчить его отношение к твоей семье. Он нас всех ненавидит. Даже близнецов, которые не сделали ему ничего плохого. А раз он ненавидит их, значит, должен ненавидеть и тебя. В конце концов, ты всего лишь еще одна из Фарингдонов.

— Папа, ты не понимаешь…

— Еще одна из Фарингдонов, — свирепо повторил Бродерик. — Хорошенько помни это, Эмили, когда он придет к тебе среди ночи и предъявит свои супружеские права. Думай об этом, когда будешь лежать под ним и он покроет тебя, как жеребец кобылу.

Эмили ахнула, глубоко потрясенная. Она прижала к губам дрожащие пальцы, глаза за стеклами очков широко распахнулись. Никогда, ни один мужчина не позволял себе в ее присутствии ничего подобного, даже близнецы, когда дразнили ее.

— Убирайтесь вон, Фарингдон, — сказал Саймон угрожающе тихим голосом. Он снял ногу с фонтана. — Сейчас же.

— Желаю радостей в супружеской постели, моя дорогая дочка, — саркастически произнес Бродерик, развернулся на каблуках и пошел прочь.

Эмили хотела окликнуть отца, но голос не слушался ее. Она просто стояла и безмолвно смотрела ему вслед, и тогда Саймон сделал решительный жест. Он подошел и встал прямо перед ней, закрыв собой удаляющуюся спину ее отца. Его глаза были до ужаса бесстрастны.

— Ах, Саймон, он не понимает, — тихо вздохнула Эмили.

— На вашем месте я бы не был так в этом уверен. — Саймон взял ее под руку и повел к дому. — По-моему, он как раз начал наконец понимать.

— Но он не понимает, что наши отношения совершенно отличаются от того, что он себе вообразил. — Она бросила украдкой ищущий взгляд на бесстрастный профиль мужа, словно молча умоляя его согласиться с ней. — Он беспокоится за меня, потому что даже не подозревает об особой форме нашего союза. Он не изучал метафизики.

— Охотно верю. Единственное, что ваш отец когда-либо изучал, — это колода карт. Эмили, полагаю, мне следует дать вам ясно понять, что я вовсе не шутил несколько минут назад. Вы никогда больше не останетесь наедине ни со своим отцом, ни со своими братьями. Отныне я всегда буду присутствовать на ваших встречах с ними, и встречи эти будут сведены до минимума. Вы прекратите также посылать указания Давенпорту, улаживая их финансовые дела.

— Саймон, вы хотели отомстить моему отцу, но теперь, вернув себе Сент-Клер-холл, вы должны быть удовлетворены. Я знаю, вы пригрозили моему отцу, что не разрешите видеться со мной, но вы ведь не собирались осуществить вашу угрозу… если получите дом.

— Почему, собственно, вы решили, что я должен удовлетвориться, получив свой дом обратно? Ваш отец продал все фамильные земли Траэрнов. Ничто не возместит мне утраченного. И ничто не возместит того, что мой отец пустил себе пулю в лоб из-за подлости вашего отца. Ничто не возместит того, что по вине вашего отца зачахла и умерла моя мать. Ничто не возместит того, что ваш отец погубил мою семью.

Эмили ошеломила глубина ярости и горечи в голосе Саймона. Никогда еще он не проявлял столь сильных чувств. Впервые за все время их отношений она подумала о том, что отношение Саймона к ее семье выходит далеко за рамки простого требования восстановления справедливости.

— Я вас понимаю, и мне действительно ужасно жаль, — быстро произнесла Эмили, — поверьте мне. Но все случилось так давно и касается больше наших родителей, чем нас. Это жизнь другого поколения. Теперь, когда вы вернули себе Сент-Клер-холл, надо отпустить прошлое, иначе оно будет продолжать мучить вас. Саймон, надо смотреть в будущее.

— В самом деле? И на что же именно в будущем вы предлагаете мне надеяться? — сухо спросил Саймон.

Эмили глубоко вздохнула.

— Ну, всегда остаются наши отношения, милорд, — с надеждой предложила она. — Как вы сказали этой ночью, они теперь значительно окрепли и углубились благодаря нашему физическому союзу. Нас объединяет нечто совершенно особенное. Конечно же, вам и самому захочется расстаться с печалью прошлого, чтобы целиком отдаться радостям нашего… значительно окрепшего нового способа общения.

Он смерил ее холодным насмешливым взглядом:

— Вы предлагаете мне забыть о дальнейшей мести вашей семье во имя радостей супружеской постели?

Эмили ощущала все большую тревогу и неуверенность от непонятного настроения Саймона. Она пристально вглядывалась в него сквозь очки, и предчувствие чего-то страшного охватило ее. В ее глазах он вдруг стал очень опасным. Дракон ворвался в южный сад — дракон, ищущий жертву…

— Прошлой ночью, — медленно заговорила Эмили, — вы сказали, что для нас с вами радости супружеской постели будут чем-то совершенно особенным… Вы сказали, что они связаны с чистыми и благородными чувствами метафизического мира. Что наш союз осуществился как в физическом, так и в трансцендентальном плане. Ведь правда же, такие отношения нечто совершенно особенное, их нужно беречь и лелеять, милорд?

В золотистых глазах Саймона прорвался гнев.

— Господи боже мой, Эмили, даже вы не можете быть настолько наивны. То, что произошло между нами минувшей ночью, ничего общего не имеет с трансцендентальным уровнем. Обыкновенная похоть…

— Саймон, зачем вы так! Вы же сами объясняли мне про связь между физическим и метафизическим миром. — Она покраснела, но не опустила взгляда.

Она сердцем понимала, что борется за что-то очень важное. — Наши чувства необыкновенны по своей сути. Помните, как вы говорили: то, что мы предадимся любви в физическом мире, непременно укрепит нашу связь в мире метафизическом?