Любовница - Джейн Кренц

Джейн Энн Кренц

Любовница

Пролог

— Ваша последняя любовница произвела настоящую сенсацию в Лондоне, Мастерс. Свет находит ее весьма занятной особой. — Чарльз Трэскотт устроился перед камином, отпил глоток бренди и, прищурившись, хитро взглянул на хозяина дома. — Поскольку самый разгар сезона вы по каким-то непонятным причинам предпочитаете проводить в деревне, я счел своим долгом поставить вас в известность о том, что происходит в столице.

— Вы поступили в высшей степени благородно, бросив свои дела и приехав сюда сообщить мне последние сплетни.

— Это все, что я смог сделать для вас, — ведь сейчас ваше имя на устах всего общества! Уж я-то знаю, как раздражают вас подобные вещи.

Чарльз Трэскотт, распущенный и пресытившийся удовольствиями джентльмен лет тридцати, помолчал, стараясь скрыть снедающее его любопытство.

— Вы ошибаетесь, Трэскотт. Мне абсолютно безразлично, что так называемое общество изберет очередным поводом для сплетен за чайным столом.

Трэскотт был явно разочарован, но далеко не сломлен. В своем настойчивом стремлении заставить Мастерса отреагировать на лондонские сплетни он напоминал избалованного ребенка, желающего во что бы то ни стало раздразнить сидящего в клетке тигра.

— Должен заметить, меня, как, впрочем, и других, очень удивляет, что вы находите возможным мириться с возмутительным поведением этой особы. Всем известно — вы всегда требовали благопристойного поведения от своих пассий! Говорят, это даже входит в свод ваших знаменитых правил.

Маркус Валериус Клауд, граф Мастерс, медленно повернул хрустальный бокал в своих больших грубых руках. Казалось, сейчас его больше всего занимают именно отблески пламени на причудливой резьбе хрусталя.

Несколько месяцев назад Маркуса заинтересовали некоторые свойства света, а именно отражение и преломление светового луча в стекле. Бесчисленные опыты с призмами и зеркалами привели его к новой страсти — телескопам.

Астрономия настолько увлекла Маркуса, что в разгар сезона он покинул Лондон и уединился в одном из самых отдаленных своих имений. Ночное небо над Йоркширом, ясное и чистое, благоприятствовало наблюдению за светилами в отличие от задымленного городского воздуха.

…И так было всегда. Еще мальчишкой в родительском йоркширском поместье Маркус познал бесчисленные увлечения механикой, техникой и научными исследованиями. От рессорного экипажа — к часам, от музыкальных шкатулок — к звездам… Маркус Валериус был одержим страстью к открытиям, изобретениям и постижению законов, которым подчиняются предметы и явления.

Маркус вообще любил законы, в особенности свои собственные. Несколько лет назад он сформулировал для себя свод жизненных правил и всегда следовал им. Правила были просты и недвусмысленны.

Никогда не женись во второй раз.

Никогда не обсуждай свое прошлое.

Никогда не объясняй никому своих поступков.

Никогда не отступай от своей цели и не изменяй принятого решения.

Никогда не вступай в связь с девственницами и чужими женами.

Маркус оторвался от созерцания бокала бренди. Этот Трэскотт никогда особо не интересовал его… Типичный представитель огромного множества распутных лондонских денди — людей, плетущихся на поводу у своих слабостей и страстишек, людей, чьи моральные принципы позволяют обманывать доверчивую невинность и тех, кто стоит ниже их на социальной лестнице.

— Поведай же мне наконец, что сделала эта леди, чтобы заслужить подобные суждения, — деланно безразличным тоном произнес Маркус.

Глаза гостя злорадно заблестели.

— По слухам, она оставила вас и теперь занята поисками нового любовника. Весь свет в напряженном ожидании…

— Не сомневаюсь.

— Миссис Брайт всего две недели как появилась в нашем обществе и уже сумела взять его штурмом. Никто не может поверить, что вы позволили этой женщине натянуть вам нос. Просто невероятно, учитывая вашу… надо сказать, весьма скандальную репутацию.

Маркус слегка улыбнулся, но ничего не сказал.

Неудовлетворенный таким ответом Трэскотт отважился зайти с другой стороны:

— Вы прекрасно знаете, что вас считают самым загадочным, а возможно, и самым опасным мужчиной в Лондоне.

— Загадка и опасность, Трэскотт, всегда живут лишь в воображении зрителей — точно так же, как и красота.

— Слухи о вашем прошлом превратили вас в живую легенду, Мастерс. Естественно, женщина, осмелившаяся дать вам отставку, не могла не вызвать волну пересудов и сплетен.

— Естественно.

Трэскотт сощурил глаза:

— Готов допустить, что леди действительно необычна, необычна даже для вас, сэр. Где вы только отыскали столь обворожительную вдовушку?

— Вы видели ее?

— Конечно! — хмыкнул гость. — Миссис Брайт нигде не остается незамеченной. Без нее не имеет успеха ни один вечер, ни один бал. Ваша любовница, пожалуй, самое обворожительное создание, какое мы видели за последние несколько лет.

— Вы находите ее обворожительной, Трэскотт?

— Безусловно. Здесь все единодушны. Вы же знаете, как ее называют — леди Звездный Свет!

— Неужели?

Трэскотт пожал плечами:

— Ее, конечно, нельзя назвать ослепительной красавицей… Впрочем, вы знаете это гораздо лучше меня. Но в ней есть нечто притягательное, не правда ли? Просто глаз не отвести… Хотя своим прозвищем она обязана прежде всего экстравагантным одеяниям.

— Ах да… Вы имеете в виду ее платья.

Трэскотт снова злобно усмехнулся:

— Вы только представьте себе: последняя любовница самого скандально известного лорда смеет появляться в обществе исключительно в ослепительно белом — непорочная девственница, да и только! Просто возмутительно!

Маркус перестал вертеть бокал и поднял глаза на собеседника:

— Она все еще предпочитает белый цвет?

— Никогда не носит другого, — заверил его Трэскотт. — Настоящая оригиналка… Да, кстати, эти нелепые белые платья, а также ее позолоченный экипаж являются предметом зависти всех лондонских дам. Вам пришлось основательно раскошелиться, не правда ли? Позвольте поинтересоваться, какого порядка сумма вами истрачена?

— Вряд ли я вспомню сейчас. — Маркус перевел взгляд на пылающий в камине огонь.

— Значит, вы купили ей столько дорогих тряпок и безделушек, что белый экипаж и прекрасные белые лошади, в него запряженные, прошли незамеченными для вашего кармана?

— Я не придаю большого значения подобным пустякам.

Трэскотт поперхнулся.

— Наверное, очень приятно быть богатым, как Крез. Не обижайтесь, сэр, но, очевидно, крошка глубоко запустила свои маленькие коготки в ваш карман, прежде чем решила подыскать вам замену.