Игра Эндера - Орсон Кард

Он должен получить боеспособную армию прямо сейчас. Он рано стал командующим, а теперь учителя изменили правила, запретив обмены солдатами, предоставив в его распоряжение лишь посредственных ветеранов. У него абсолютно не было гарантии, что ему дадут обычную отсрочку на три месяца, чтобы добиться слаженной, сплоченной работы армии, прежде чем поставят перед боевой задачей или сражением.

По крайней мере, вечером Элай и Шен помогут ему в тренировке новых гвардейцев.

Он стоял в коридоре, ведущем в комнату баталий, когда перед ним выросла фигурка Боба. Боб выглядел злым и суровым. Эндеру не хотелось нарываться на неприятности прямо сейчас.

— Привет, Боб.

— Привет, Эндер.

Молчание.

— Сэр, — мягко поправил его Эндер.

— Я знаю, чего вы добиваетесь, сэр Эндер, но предупреждаю вас…

— Предупреждаешь меня?

— Я могу стать лучшим в твоей армии, только не надо со мной играть в подобные игры.

— Или что?

— Или я стану худшим, кого тебе доводилось встречать. Так что у тебя есть выбор: одно или другое.

— А чего же ты ожидал: объятий и поцелуев? — Эндер начал заводиться.

Боб выглядел абсолютно спокойным.

— Я хочу подразделение.

Эндер прошел мимо него, затем вернулся и посмотрел прямо в глаза.

— А зачем тебе подразделение?

— Затем, что я знаю, что с ним делать.

— Знать, что делать с подразделением, это семечки, шелуха, — уже спокойнее произнес Эндер, — сплотить всех, сделать настоящей боевой единицей, вот что трудно. Почему это вдруг солдаты должны слушаться и выполнять приказы такой малявки, как ты?

— Они и тебя называли так, я слышал. Я слышал, Бонзо Мадрид до сих пор тебя так зовет.

— Я задал тебе вопрос, солдат.

— Я сумею завоевать их расположение, если ты не будешь мне мешать.

Эндер усмехнулся.

— Я помогу тебе.

— Как лиса цыпленку, — сказал Боб.

— Никто не заметил бы тебя, за исключением фальшивой жалости к маленькому мальчишке. Но сегодня, я уверен, все обратили на тебя внимание. Они следили за каждым твоим движением. Теперь все, что нужно сделать, чтобы добиться уважения, это стать первоклассным солдатом.

— Прелестно, у меня не осталось шансов даже научиться до того, как мне уже вынесут оценку.

— Бедняжка. Никто не обходится с ним по справедливости. — Эндер мягко толкнул Боба к стене. — Я могу научить тебя, как получить подразделение. Докажи мне, чего ты стоишь как солдат. Докажи, что ты знаешь, как использовать подразделение. А затем докажи мне, что кто-то хочет следовать за тобой, выполнять твои приказы, идти вместе с тобой в сражение. Только тогда ты получишь подразделение. Но без крови и без разбитых носов.

Боб рассмеялся.

— Это по-честному. Если ты действительно поступишь так, как говоришь, я стану командиром подразделения через месяц.

Эндер взял Боба за грудки и слегка приподнял.

— Когда я говорю, что буду поступать именно так, Боб, значит я буду поступать именно так.

Боб снова улыбнулся. Эндер выпустил его и пошел прочь. Когда он дошел до своей комнаты, он рухнул на койку, его трясло, как в лихорадке. Что я делаю? Это моя первая практика, а я уже третирую людей подобно Бонзо. Или Питеру. Расталкиваю людей. Нападаю и задираю бедного мальчишку, выставляя его мишенью для всеобщей ненависти. До чего отвратительно. Я сам ненавидел это. А теперь поступаю именно так.

Или это один из законов человеческой натуры, что ты неизменно становишься копией своего первого командующего? Если это действительно так, то я могу успокоиться.

Он все больше и больше думал о том, что делал и что говорил во время первого занятия со своей армией. Но почему он не мог говорить так, как обычно говорил во время вечерних занятий? Никакой власти и давления — одно мастерство. Никаких приказов — одни предложения. Но это не сработало, не сработало с новой армией. Его группу неформальной практики не нужно было учить коллективным действиям. Им не нужно было развивать чувство локтя, чувство коллектива; они никогда не учились, как бороться вместе, доверять друг другу, вместе идти в бой. Им не нужны были приказы.

И он тоже может впадать в крайности. Он может быть вялым и расхлябанным, некомпетентным, как Роуз де Ноуз, если захочет. Он может совершать глупые ошибки, независимо от того, что он делает. Он должен иметь дисциплину, а это значит необходимо требовать — и получать в ответ незамедлительное полное повиновение. Он должен иметь хорошо обученную армию, а это значит, необходимо муштровать и тренировать солдат снова и снова, даже когда они твердо уверены, что в совершенстве овладели техникой владения боя. Муштра будет продолжаться до тех пор, пока навык не станет столь обыденным, что они будут выполнять его, не задумываясь, как мытье рук или чистка зубов.

Но зачем вся эта возня вокруг Боба? Почему он усложнил жизнь этому маленькому, самому слабому, но возможно самому талантливому из его ребят? Почему он поставил Боба в те же жесткие условия, в которые сам был когда-то поставлен?

Потом он вдруг вспомнил, что все началось не с командиров. Еще до Роуза и Бонзо, создавших ему невыносимые условия, он оказался в изоляции в своей же группе новобранцев. А эту кашу заварил отнюдь не Бертран. Все началось с Граффа.

Именно учителя составили этот жуткий жестокий план. Он был выбран не случайно. Эндер понял это только сейчас. Это была своеобразная тактика. Графф намеренно отделил его от других мальчиков, сделал невозможным всякую дружбу и сближение. Но теперь он стал догадываться о причинах. Это было сделано не ради сплочения новобранцев — наоборот, все было направлено на разделение. Графф изолировал Эндера, чтобы заставить его бороться. Заставить его доказывать, нет, не компетентность и мастерство, а то, что он лучше остальных. Это был единственный путь завоевать расположение и дружбу. И именно это сделало его лучшим солдатом в школе, однако он стал одиноким, озлобленным и запуганным. Возможно, это тоже внесло свою лепту в дело формирования образцового солдата. Именно это я теперь сделал для тебя, Боб. Я обидел тебя, чтобы заставить стать лучшим из лучших. Отточить мастерство и тонкость ума. Повысить выносливость и желание бороться. Я специально выбил почву из-под твоих ног, чтобы ты не расслаблялся и всегда был готов побеждать и выигрывать — неважно что. Я так же сделал тебя более весомым и значимым. Именно так они поступили со мной, Боб. Значит, ты такой же как я. Значит, ты успеешь состариться раньше, чем вырастешь.

А я — я должен стать таким, как Графф? Ожиревшим и бездушным, равнодушным и черствым, манипулирующим жизнями детей, словно марионетками, и все ради того, чтобы они стали адмиралами и генералами, полководцами, всегда готовыми встать на защиту родины. Ты наслаждаешься развитием кукольной комедии, дергая за нитки. Наконец ты вылепливаешь солдата, который лучше прежнего, и умеет больше своего предшественника.

Этого нельзя достичь обычными методами, иначе нарушается симметрия. Ты должен держать его в ежовых рукавицах, периодически окунать головой в прорубь, изолировать от общества, бить и щипать его, не давая уснуть, пока он не встанет под одну гребенку с другими, такими же талантливыми, одаренными, но безликими и несчастными детьми.

Ладно, что сделано, Боб, то сделано. Но я буду наблюдать за тобой, даже более внимательно, чем ты рассчитываешь. А когда подойдет время, ты сам обнаружишь, что я — твой друг, а ты стал таким солдатом, каким мечтал.

Эндер не пошел на дневные занятия. Он лежал на койке и записывал свои впечатления о каждом мальчике своей армии, там же он отмечал их положительные стороны и их достижения, а так же недостатки, над устранением которых следует поработать. Сегодня, во время вечерней практики, он поговорит с Элаем, и они вместе наметят пути обучения малых групп необходимым военным навыкам. По крайней мере, хоть в этом он не будет один.

Но вечером, когда он зашел в комнату баталий, он увидел там майора Андерсона.

— У нас новые изменения в правилах внутреннего распорядка, Эндер. Отныне только члены одной армии могут вместе тренироваться в одной комнате баталий. Кроме того, разрешается занимать комнаты баталий только согласно расписанию практических занятий. Твое намечено на сегодняшний вечер, затем твоя очередь подойдет лишь через четыре дня.

— И никто больше не будет проводить дополнительных тренировок?

— Ты должен понять, Эндер. Теперь ты сам командуешь армией, и многие командующие вряд ли захотят, чтобы их солдат тренировал командир вражеской армии. Я уверен, ты сделаешь правильные выводы. Теперь они будут проводить собственную практику — каждый со своей армией.

— Но я все время относился к вражеским армиям, тем не менее они посылали своих солдат ко мне на занятия.

— Но тогда ты не был командующим.