Рискованный маскарад, или Все его маски (СИ) - Диана Крымская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тем не менее, Саймон сделал все, чтобы найти Еву на балу. Но, увы, узнать ее в толпе замаскированных гостей было невозможно. Он уже совсем отчаялся, когда рядом вдруг возник какой-то субъект в наряде страшной обезьяны и сообщил ему, что его светлость решил развлечься с мисс Корби в саду.
Роль этой Обезьяны и затем присоединившегося к ним по дороге Полишинеля была ясна как день: Рокуэлл не забыл прошлого поражения, и теперь решил расправиться с Догерти не в одиночку, а с приятелями.
Саймон не знал точно, как поступит, но, когда увидел бледную Еву, с растрепанными волосами и в помятом костюме, бешенство овладело им, и о дуэли по правилам и речи уже быть не могло, зато навыки, полученные в кулачных боях, пригодились как нельзя кстати.
Саймон и герцога бы растерзал голыми руками, и Рокуэлл должен был поблагодарить Еву за ее вмешательство, потому что оно, несомненно, спасло его светлости жизнь.
***
Теперь, когда все было кончено, и все трое негодяев повержены, Саймон наконец ощутил, как ярость схлынула, и осталась только бесконечная нежность к маленькой хрупкой девочке, так бесстрашно пытавшейся его защищать.
Саймон осмотрелся: Рокуэлл и Обезьяна все еще находились без сознания, Полишинель тихонько поскуливал около кустов, но он не смог бы помешать Саймону увести Еву.
— Ты тоже куриц не любишь? — весело спросил он у Евы, кивком головы указывая на поверженного герцога.
Саймон видел, что девушка все еще напугана, и как мог старался снять напряжение. Она вначале непонимающе взглянула на него, а потом неуверенная улыбка тронула ее губы.
— Придется ощипать петуха, если впредь осмелится приставать к моей пастушке, — говоря это, Саймон быстро поднял с травы шляпку, парик и маску Евы, и предложил ей руку.
Ева колебалась, и он ждал, что она решит: идти ли с ним или вернуться в замок. Затем она вдруг как-то отчаянно тряхнула своими кудряшками и, шагнув к нему, взяла под руку. Ева смотрела в его лицо, не отрывая глаз.
— Твоей? — выдохнула она еле слышно.
— Только моей, — прошептал он в ответ, чувствуя небывалую нежность, вдруг захлестнувшую все его существо.
Не теряя более времени, он быстро повел ее за собой в сад. Вскоре они нашли укромное местечко: скамью, скрытую густыми кустами и доселе не обнаруженную влюбленными парочками.
Ева присела на неё. Саймон видел, что она смущена. Жалеет, что пошла с ним? Не хочет оставаться с ним наедине после тех признаний, что он сделал ей в прошлый раз?
Ха! Но она пошла с ним! А значит, он на верном пути. И скоро Ева пойдет с ним еще дальше — за ворота этого замка. Но он должен помнить, зачем он все это делает, и не терять голову от прелестей дорогой женушки.
Ева неожиданно резко поднялась со скамьи и с укором сказала:
— Зачем вы пришли? Неужели вы не поняли, что герцог хотел заманить вас в ловушку? Он мог покалечить вас или убить!
— Меня не так-то легко убить, — хвастливо ответил он, но тут же прикусил язык. Он — эсквайр Догерти, а не Джек Гром, не стоит об этом забывать.
— Да неужели? — подняв брови, с иронией спросила Ева.
— Ты знаешь, почему я пришел… — Он сказал это совсем другим голосом; его слова повисли в воздухе, но они достигли своей цели. Ева не шелохнулась, но что-то неуловимо изменилось в ней, будто дрогнув внутри.
— Мне ничего не угрожало, — тихо сказала она.
— Да неужели? — подражая ей, бросил Саймон.
— Он бы не посмел меня тронуть.
Они оба знали, что Рокуэлл посмел бы. Новая вспышка ярости обуяла Саймона от одной мысли об этом. Ева его! Его и только его! Она его жена, его собственность, и всякие герцоги не только не смеют желать ее, даже в сторону ее смотреть не должны без его на то разрешения!
Саймон заметил, каким встревоженным сделался взгляд Евы, и постарался взять себя в руки. Он небрежно кинул на скамью ее шляпку, маску и парик и подошел к девушке почти вплотную, взяв ее руки в свои.
— Так значит, ты волновалась за меня? — тихо спросил он, с нежностью глядя на нее.
Ева смутилась еще больше, но рук не вырывала. Сидела напряженная, поднимая на него глаза и тут же отводя взгляд в сторону.
— Они могли покалечить тебя по моей вине, — еле слышно, невнятно ответила она.
— И ты так отважно защищала меня, моя амазонка, — наклоняясь ближе, прошептал Саймон. Он чуть сжал ее пальчики, и почувствовал, как Ева едва заметно задрожала. В ответ она пробормотала совсем уж что-то нечленораздельное, краснея под его горячим откровенным взглядом, опуская глаза.
Саймон отпустил ее руки и обнял девушку за талию, прижимая к себе. Она положила ладошки на его грудь и запрокинула голову, глаза ее были закрыты. Он стал целовать ее, и она охотно отвечала на его поцелуи. Саймон не торопился, он был нежен и упивался ее сладкими губками. Он чувствовал нарастающее возбуждение, но старался не поддаваться страсти и не терять голову.
Признаться, он весьма увлекся, и даже не заметил, как очутился вместе с нею на скамье. Он чуть отстранился, глядя на закрытые глаза Евы, влажные от его поцелуев губы. Веки ее дрогнули, и она взглянула на него, чуть удивленно, будто не понимая, почему он вдруг прекратил целовать ее.
— Верно, я чудовище, раз мечтаю лишь об одном: похитить тебя и увести далеко отсюда. — Он смотрел на нее пристально, дурман поцелуев медленно сходил.
Не слишком ли рано он заговорил об этом? Но ему нужно торопиться, праздник не вечен. Ничего, все правильно. Сразу она на такое не согласится, но пусть пока обдумает эту мысль, привыкнет к ней.
Лицо Евы исказилось страданием, она быстро встала, отворачиваясь от него. Саймон тут же вскочил и обнял ее сзади, крепко прижимая к своей груди.
— Нет-нет! Не уходи! Не покидай меня! Умоляю, Ева! Как мне жить без тебя?
— Это не ты чудовище, а я, если даю тебе надежду…
— Нет, милая! Я ужасен, раз прошу тебя об этом, но дай мне хотя бы эти несколько дней! Я умру без тебя!
— Ах, Джеймс…
— Не говори ничего! Я знаю, ты тоже ко мне неравнодушна, иначе тебя не было бы здесь сейчас со мной! — Саймон говорил быстро и горячо, он не помнил, когда еще ему приходилось так долго убеждать женщину, но сейчас результат того стоил.
