Рай с привкусом тлена - Светлана Бернадская

ушел навсегда. Я отрешенно походила по пустой комнате, в которой теперь не осталось почти никаких следов его присутствия, кроме полупустых скляночек с мазями и раскрытой книги на подоконнике. Гнев и боль, душившие меня после разговора с Изабель, наконец вылились слезами; я свернулась клубком на постели Джая, уткнувшись лицом в его подушку, и горько проплакала до самого обеда.

Кажется, я снова уснула, потому что когда открыла глаза в следующий раз, рядом с кроватью неуверенно мялась Сай.

— Ваш обед, госпожа.

Я подняла опухшее от слез лицо.

— Спасибо, Сай.

— А где… ваш раб, госпожа? Я не вижу его с утра.

— Я отпустила его.

— Отпустили? — ахнула Сай и прикрыла ладонью рот.

— Этот раб — северянин, бывший военнопленный. Его удерживали здесь незаконно.

Сай молчала, потрясенно глядя на меня.

— А ты… помнишь свою родину, Сай?

— Я родилась здесь, госпожа. В этом поместье.

— Значит, твои родители здесь, рядом с тобой?

— Уже нет, госпожа, — девушка грустно качнула головой. — Отец повредил ногу при строительстве барака, и его продали гребцом на военный корабль. А мама… умерла.

Сай отвела глаза, и я не стала дальше бередить ее раны.

— Значит, тебе некуда было бы идти, если бы тебя отпустили на свободу?

— Нет, госпожа. Я не знаю другой жизни.

— А… Лей?

— Сколько она помнит себя, она была рабыней. Но прежние господа обращались с ней плохо. Вы видели ее шрам? Они у нее по всему телу… Некоторые хозяева любят смотреть на чужие страдания. Она мечтала, чтобы ее купили в новую семью, с добрыми хозяевами. Ее мечта сбылась.

— А Адальяро… добрые хозяева?

— Да, госпожа, — Сай опустила взгляд в пол.

Стоит ли ей верить?

Комментарий к Глава 9. Обман Небольшой коллажик к главе:

https://picua.org/images/2019/04/26/03451863c6a84d3a0a964a798553863d.jpg

====== Глава 10. Безрассудство ======

Моя правда слишком жестока, и я задыхаюсь.

Успокаиваю себя, борясь за каждый вздох.

Меня душит то, что я узнаю от тебя.

Cult to Follow, 10 Seconds From Panic

До вечера меня не трогали, позволив вволю погрустить над горькой судьбой. О возвращении на север теперь можно и не мечтать: теперь я часть семьи Адальяро и мне придется всю жизнь провести в этом поместье. Так или иначе, Диего стал моим мужем, и я должна считаться с его чувствами. В горе и в радости, в болезни и здравии я обязана быть рядом, поддерживать мужа: такую клятву я давала перед ликом Творца у алтаря.

Большой трагедии в том, что у нас не будет детей, я не видела, вот только надо попытаться убедить в этом самого Диего. И Изабель. Наверняка это была ее задумка — подсунуть третьего в нашу супружескую постель.

Тем не менее на ужин меня позвали, и прошел он вполне мирно. Что толку грустить и киснуть, если изменить все равно ничего нельзя? Лучше попробовать найти в сложившихся обстоятельствах светлые стороны: с Диего мы можем стать хотя бы добрыми друзьями. Рассудив так, я старалась вести себя непринужденно и внимательно прислушивалась к разговорам за столом, чтобы понять, чем живет моя новая семья.

Адальяро владели лесопилкой на самой окраине Кастаделлы, несколькими сотнями акров оливковых и апельсиновых рощ и виноградников на южном склоне горы, обширной хлопковой плантацией за городом и небольшим доходным домом в окрестностях порта. Поэтому Изабель и Диего волновали цены на будущий урожай, способы долгого сохранения свежести фруктов, новые чудодейственные средства от расплодившихся древесных вредителей и недавно принятые законы о вывозных торговых пошлинах. Основным рынком сбыта хлопка и фруктов для Саллиды был, разумеется, Аверленд с его холодным неприветливым климатом и хроническим недостатком солнца. Будучи уроженкой севера, я понимала потребности родного края и смогла дать несколько дельных советов о том, в каких регионах южные товары будут пользоваться бóльшим спросом.

После ужина Диего позвал на прогулку. Он был так любезен, что сам предложил взять с собой моего раба. Мысленно усмехнувшись, я вежливо отказалась. Забавно, что за целый день никто так и не донес им, что Джая больше нет в доме.

Сегодня Диего старался держаться подальше от прогуливающихся людей и, к моему неудовольствию, вновь завел разговор о наследниках.

— Не понимаю тебя, — искренне недоумевая, я все же старалась придать голосу мягкости. — Как ты можешь сам укладывать жену в постель к другому мужчине?

— У нас может быть общая постель, — белозубо улыбнулся он. — Если хочешь, я буду рядом.

— Нет, не хочу! — вспыхнула я, стыдясь того, что опять меня поняли превратно. — Но… неужели в тебе нет ни капли ревности?

— Ни капли, — вновь усмехнулся Диего. — Вот если бы ты засмотрелась, скажем, на дона Вильхельмо, это уже другой разговор. Но рабы? Они даже не люди и не могут соперничать со мной ни в чем.

С этим я бы поспорила, но благородной леди не подобает впускать в голову недостойные мысли.

— Разве ты не понимаешь, что это аморально? И почему мы не можем обойтись без этого? — пыталась я до него достучаться. — В мире немало бездетных семей.

— Это ты не понимаешь, — терпение Диего делало ему честь. — Семья Адальяро испокон веков занимает место в Сенате Кастаделлы. Правящих аристократических семей всего девять, и каждые девять лет один из нас представляет интересы города в Верховном Сенате Саллиды. Сенаторская должность передается по наследству. Невозможно допустить, чтобы Адальяро потеряли ее.

— Но какая разница, кто будет править Кастаделлой после тебя?

— Наша фамилия имеет древние корни и слишком влиятельна, чтобы навсегда исчезнуть из истории города. Я — последний мужчина в роду и не могу себе позволить прервать его столь эгоистично, — гордо вскинув подбородок, ответил Диего. — Честь семьи превыше личных стремлений. Кроме того, я должен позаботиться о матери. Если я погибну, она, нестарая еще женщина, останется не у дел.

— Зачем ты заранее себя хоронишь? — недовольная ходом разговора, проворчала я. — Ты еще молод и можешь заседать в Сенате до седых волос.

— А если снова война, и я разделю участь отца и брата? Сенаторскую должность наследует либо старший сын, либо вдова, которая опекает малолетнего наследника. Но даже если Творец сохранит мне жизнь, а я не обзаведусь сыном, то почва под моими ногами все равно пошатнется. Мой голос перестанут воспринимать всерьез. Что будет, если моим мнением пренебрегут и, скажем, поднимут торговые пошлины на вывоз фруктов или хлопка?

— Ваша семья не так уж бедна, чтобы переживать из-за каких-то пошлин.

— Тебе легко говорить, не зная, с каким трудом дается каждая монета. Мать трудится над благосостоянием семьи, не жалея сил. Да, средства,