Рай с привкусом тлена - Светлана Бернадская

Раны Джая нуждались в уходе, в целебных мазях… Но, похоже, беспокоилась об этом только я — остальным, включая самого Джая, не было никакого дела до его состояния.

Он сам все испортил. Больше я ничем не могла помочь. Закончив с мытьем, бросила тряпку в ведро и молча покинула темницу.

Оставь меня, оставь в покое,

Я привык быть изгоем,

Я привык быть один,

Ты же знаешь: я воин,

Я всегда был таким.

Vector Five, Воин

Чего она хочет от меня? В тихом голосе — горечь, в светлых глазах — упрек.

Ожидала, что все выйдет так, как она придумала себе в розовых фантазиях? Героиня-спасительница, борец за свободу рабов.

Вот только реальность далека от фантазий наивной девчонки.

Думала, я отправлюсь домой? У меня больше нет дома. Нет имени. Страна, которую я защищал, отплатила предательством. У меня больше нет жизни, я просто мертвец. Раб, червь, ничтожное существо. Продажа за продажей, клеймо за клеймом, пытки, смерти на Арене…

Все, чего я хотел — отомстить мерзавцу Вильхельмо. За унижения, за бывших братьев, превращенных в диких животных, за отчаянные крики Аро.

Не получилось даже этого.

Зачем она заглядывает мне в глаза? Зачем хочет моих оправданий? Мое будущее известно: боль и смерть.

Пусть просто оставит меня в покое.

Обнимаю тебя — обесчувствела ночь,

Наползая на мир из-за Серой горы.

Я хотела понять, я пыталась помочь,

Но ты сам выводишь меня из игры.

Скади, Кельтская

Озябшая кожа напомнила о том, сколько времени я провела в остывшей ванне. Но шевелиться не хотелось вовсе. Лежать бы так и дольше, до скончания времен, вот только Сай постучала в дверь и передала напоминание от мужа, что он устал ждать меня.

Она помогла мне одеться: не в платье, а в кружевную ночную рубашку и расшитый шелком халат — подарок Диего. Собравшись с духом, я преодолела несколько шагов до соседних покоев и обреченно постучала в дверь.

В комнате витала приторная смесь ароматов от курильниц с благовониями, из-за которых почти сразу закружилась голова.

— Я заждался, — Диего старался улыбаться, но нотку недовольства в его голосе я уловила. — Ты прекрасно выглядишь.

Он увлек меня к кровати, усадил среди мягких подушек и подал высокий серебряный кубок.

— Выпей.

— Что это? — я с опаской поднесла чашу к губам. Запах показался непривычным.

— Настой горной травы с медом и пряностями. Попробуй, тебе понравится.

— Я не хочу пить.

Он мягко, но настойчиво перехватил мое запястье.

— Выпей, это расслабит тебя.

Поколебавшись, я все же пригубила вяжущую жидкость — сладость меда и незнакомый состав специй заглушали едва заметную горечь. По телу тотчас разлилось тепло, словно я хлебнула молодого эля. Впрочем, хмеля в напитке не ощущалось. Искоса наблюдая за мной, Диего улыбнулся, взял из моих рук кубок и тоже сделал глоток.

Голову словно заволокло липким туманом, в груди разлился жар, сердце забилось чаще. Прислушиваясь к ощущениям, я открыла было рот — спросить у Диего, не чувствует ли он того же, — но его порывистый поцелуй не дал словам вырваться наружу.

Внутри все смешалось. Не то чтобы мне были неприятны ласки мужа, но на сердце все еще давила обида из-за Джая. Не выходило из головы, что он сейчас мучается в холодном сыром подземелье, голый, закованный в цепи. Диего знал наверняка, что это ранит меня, и все же предпочел настоять на столь жестоком наказании. Кроме того, я все еще сердилась на него за гнусные предложения.

Пальцы мужа невзначай пробрались под складки одежды, а я не могла взять в толк, чего он хочет от меня. Сам ведь сказал, что…

Внезапно я всем телом ощутила чье-то присутствие. Вырвавшись из настойчивых объятий Диего, я увидела Кима и красивую смуглокожую рабыню. Иногда я встречала ее в коридорах поместья или в саду, но никогда не заговаривала с ней. Ким целовал эту девушку так же страстно и самозабвенно, как только что пытался целовать меня мой муж!

Губы сами собой приоткрылись для гневного окрика, но ладонь Диего зажала мне рот.

— Тихо, — от его дыхания волосы шевельнулись над ухом, — я просил всего лишь смотреть.

Он откинулся на подушки и увлек меня за собой. Его рука забралась мне в ворот рубашки и нащупала грудь. С ласками мужа я еще могла бы смириться, но не в присутствии же рабов! Взгляд, будто назло, выхватил Кима: тот уже освобождал рабыню от легкой одежды, его ладони мягко прошлись по идеально круглой груди девушки, заскользили по изгибам ее тела…

Зажмурившись, чтобы не видеть немыслимого разврата, я вывернулась из хватки Диего и зашипела:

— Зачем?! Чего ты этим добиваешься?!

— Ты обещала смотреть, — Диего сгреб меня за волосы на затылке, повернул голову обратно и зашептал в ухо: — Посмотри, как он двигается. Послушай, как она стонет. Неужели ты не хочешь быть на ее месте?

В этот миг я хотела лишь одного — немедленно провалиться сквозь землю. Смотреть на два извивающихся тела, осознавая, что все это представление устроено, чтобы распалить во мне страсть к рабу, было до тошноты противно. Настолько же опротивели слишком откровенные прикосновения Диего. Тело сжалось в комок, локтями я пыталась закрыть грудь от настойчивых ласк, из глаз покатились слезы. Как только я зажмуривалась или пыталась отвернуться, он сердился, хватал меня за волосы и твердил, чтобы я смотрела.

Когда Ким затолкал свой торчащий мужской корень рабыне в рот, я едва успела прижать ко рту ладонь и стрелой вылетела в уборную. К счастью, стошнило меня не на постель, а все-таки в раковину, иначе я бы вызвала у Диего не только гнев, но и отвращение.

Муж возник за спиной неслышной тенью. Пока я откашливалась и полоскала рот, он безмолвно наблюдал за мной. Восстановив дыхание и в который раз умывшись, я хрипло пробормотала:

— Диего, отпусти меня. Прошу.

— Иди. Продолжим завтра.

— Нет! — я замотала головой. — Нет! Я не смогу.

— Сейчас я не буду с тобой препираться. Поговорим утром.

А ведь и правда: чем дольше я буду спорить, тем дольше буду находиться в его покоях, где даже пропитанный благовониями воздух вызывал дурноту. Наскоро пожелав мужу спокойной ночи, я выбежала в коридор и в несколько шагов оказалась перед своей дверью.

Молчаливые рабы по-прежнему несли караул у моих покоев, хотя Джая уже не было внутри. Значит, стерегли меня по приказу хозяев? Выходит, я здесь все-таки бесправная пленница? Рабыня, как та несчастная девушка, которую на потеху господину сейчас бесстыдно пользовал Ким?

Захлопнув за собой дверь, я