Свет в объятиях тьмы. Азим и Чёрный рубин - Бехруз Курбанов

Ну вот, ещё одна загадка, правда для Азима — кто такие эти «Хранители знаний»?

Может, подойти и спросить?

Нет, Азим всё больше склонялся к тому, чтобы вмешаться в разговор и направить его в нужное русло.

— В этих книгах ты мог бы найти ответы на многие интересующие тебя вопросы, Комил, но ни одна книга не приведёт тебя к истине, — многозначительно заявил Карим.

Пока Азим стоял и негодовал, эти двое почти дошли до дома с небольшими окнами. Азим остановился, когда расстояние между ним и философом с его любознательным учеником выросло до тридцати шагов. К чему все эти разговоры об истине и древнем языке? Разве так трудно прямо ответить на вопрос Комила, недоумевал он. Комил тоже хорош — вместо того чтобы обсудить заказ, завёл разговор куда-то в сторону. Азиму казалось, что они завели этот разговор ещё с прошлого визита Комила, но не закончили его.

Азим вздохнул и посмотрел на стены дома, к которому они шли. Стены были белыми, как и остальные. Даже стволы деревьев были побелены до высоты полтора газа.

— …И что, даже вы не поведаете мне почему нишалло готовят только в рузу? — Комил по-прежнему был озадачен, когда Азим догнал их. Комил разводил руками, а старик невозмутимо входил в дом, поднявшись по двум ступеням. — Эй, Азим! — с криком обернулся Комил, думая, что тот всё еще считает листья в саду. Однако Азим был в нескольких шагах от него. — Идём, — сказал Комил и вошёл внутрь.

Азим неспешно пошёл за ними. Войдя внутрь, он оказался в таком же круглом и просторном помещении, как и в первом доме. Однако здесь справа и слева у стен вплотную стояли приспособленные топчаны с тёмно-фиолетовыми курпачами и подушками. Внутри было прохладно и сладко пахло. В пяти газах от топчанов были проёмы в левое и правое крыло. Напротив входа был ещё один проём в коридор, в конце которого был выход на восточную часть двора, где также росли яблони. Комил и Карим сели на топчан слева. Старик облокотился о круглую трубчатую подушку и позвал кого-то по имени Хиромон. Азим сел напротив Комила и как все скрестил ноги под собой.

— Скажи матери, что у нас гости. Пусть готовят по больше, — велел Карим правнучке, появившейся из левого крыла.

Девочка с коротким платком на голове и в светло-оранжевом длинном платье с тонким растительным узором стояла в углу проёма. Её чёрные глаза смотрели в пол, а уши внимательно слушали. Хиромон кивнула, и снова исчезла.

— Сто казанов говорите? — спросил Карим своих гостей, почесав свой подбородок.

Забывчивость старика была знакома Комилу, а вот Азим с недоумением посмотрел на своего спутника. Тот взглядом дал ему знак не обращать внимания.

— Да, Карим-ака. Сто казанов нишалло для султана, — напомнил Комил.

— А-а-а! — протянул старик, вспоминая. — Мои рабочие уже приготовили девяносто, а сыновья поехали к Дилрабо за красным абрикосом.

— Оно самое важное, — с улыбкой подчеркнул Комил.

— Дилрабо — хорошая девочка, — не услышав Комила, продолжал старик, словно разговаривая с самим собой. — Её отец тоже был хорошим человеком…

— Вы знали Акрама? — удивился Комил.

Азиму тоже захотелось узнать побольше — вдруг Карим расскажет что-то новое.

— Мы с ним были лучшими друзьями…

— Вы знаете, что с ними случилось? — спросил Азим одновременно с ответом старика.

Карим, не договорив, поднял тяжёлый взгляд на Азима. Комил тоже огрел его взглядом. Задумавшись, старик глубоко вздохнул и снова посмотрел на Азима — теперь уже снисходительнее. Старик рассказал об их дружбе с Акрамом, но, по сути, не поведал ничего нового о том, что с Акрамом и его женой случилось. О братьях он тоже знал не больше, чем Комил, хотя у Азима всё больше складывалось впечатление, что старик тоже не договаривает. Азим хотел уточнить некоторые вещи, но Комил и даже Карим уходили от ответа, переведя разговор на другую тему или к делу. Азим не стал больше расспрашивать и внимательно слушал, изредка вступая в разговор.

Они проговорили о многом до наступления ифтара. Как оказалось, Кариму был очень нужен собеседник; тот, кому он бы смог высказаться. Выражение лица старика менялось, как солнце в пасмурный день — то сияло от радости, то скрывалось за грустными облаками. Он с гордостью говорил о том, что не все мастера во всём Ахоруне могут добавлять в своё нишалло начинку. Он также поведал о том, что в Аброре есть мастер, который добавляет в нишалло какао. Такое нишалло настолько дорогое, что не все могут его позволить себе. Старик с грустью вспоминал свою семью и предков. Он рассказал юношам, что тот толстенный тут посадил ещё прадед его прадеда. Его род на протяжении четырёх веков варит нишалло в этом самом дворе, но его некогда многочисленная семья сильно поредела из-за Зелёной хвори. Эта треклятая болезнь забрала его брата, всех сыновей его брата, как и двух его старших сыновей. Она не пощадила даже женщин и детей, со слезами вспоминал старик. Остались он, два его сына, одна невестка брата и одна его невестка, восемь внуков, три из которых девочки. Единственное, что радовало старика — его семья снова начала пополняться, благодаря правнукам и правнучкам. Хотя и здесь была своя отрицательная сторона. Когда дело касается нишалло, все беспрекословно слушаются старика, а так в семье не горят желанием проводить с ним время. Карим пожаловался юношам, что его внуки и правнуки не особо с ним общаются, а ведь он может многому научить их. Видимо, нынешнее поколение не хочет учиться, заключил старик. Даже его невестки иногда спорят, чья очередь ухаживать за ним. Это злило старика, но он держал злость в себе и винил во всём Зелёную хворь, которая отдалили его близких и родных.

— Откуда взялась эта хворь? — спросил Азим.

— Не знаю, — вздохнул Карим. — Султан обвинял ведьм. Они же не признавались… Однако я близок к разгадке, — неожиданно заявил он.

— В каком смысле? — удивился Комил. — Вы тоже изучали эту болезнь?

— Нет, — отрывисто протянув, улыбнулся старик. — Я близок к истине, — сказал он, озадачив юношей.

— К истине? — с интересом переспросил Комил.

— Есть только одна истина — Аль-Бузург, — поучительно ответил Карим. — Как только я отойду в мир иной, мне будут раскрыты все тайны мироздания… Я узнаю истину, — добавил он, задумчиво посмотрев в окно…

* * *

«Запрещён и грешен брачный союз с родным или двоюродным родственником. Тем не менее союз с двоюродным родственником допустим лишь по материнской линии. А вот союз с