Маньякой - Константин Владимирович Ежов

- Хочу тебя кое-что спросить, – произнёс протяжно, выбирая, как поставить голос: между равнодушием и осторожностью. Получилось, как всегда, – с усталой иронией.

- Так спрашивай, чего тянешь? – фыркнула она, закатывая глаза и делая пару шагов внутрь. Протяжно, нарочито тяжело, как будто весь воздух был ей должен.

Помолчал немного. Причмокнул губами, словно раздумываю. Потом просто посмотрел, как она проходит мимо моего верстака, краем бедра задевает коробку с мелкими винтами, не оглядываясь. Словно была тут сто раз.

- Почему такая плата, Лия? – спросил наконец. – Почему старшим арканам такая плата – за всё? Даже за уборку в доме?

Она остановилась. Резко. Словно дернул за невидимую нитку.

Медленно повернулась. Взгляд – как холодный металл. Скользит по лицу, как лезвие. Не режет – но даёт понять, что может.

Ты дурак? – спросила девушка так спокойно, что стало не по себе.

- Очень даже возможно, раз спрашиваю, – кивнул. – Просто хочу понять.

Она подошла ближе. Встала прямо передо мной, так что мне пришлось поднять взгляд. Всего пара сантиметров – но в этой близости было всё: угроза, вызов, знание. То, что я она знает больше, и уже решила, что с этим делать.

- Ты ведь сам всё прекрасно понимаешь, – прошептала она. – Старший аркан не работает за просто так. Старший аркан существует – и этим уже делает слишком много.

- А плата?

- Плата – это не цена, – сказала Лия и дотронулась до моего лба пальцем. – Это тебе урок. Вспомни, как появляются младшие арканы. А ведь старшие все разные, очень разные.

- Грёбаная философия, – буркнул недовольно.

- Нет. Это бухгалтерия, – усмехнулась она. – А ты – неопытный счётовод.

- Ты сейчас про свои три звезды? – уточнил, глядя, как она садится на край моего верстака, не спрашивая.

- И про это в том числе, – ответила спокойно, будто обсуждала погоду.

Белоснежный костюм чуть натянулся на колене, линия ткани легла идеально. Никаких складок, всё просчитано – как у настоящего аркана, даже если младшего. Только сейчас в её позе не было ни вызова, ни демонстрации. Скорее – усталость. Или признание.

- Я плохой младший, – сказала она, глядя в никуда, поверх моих плеч. – С одной способностью всего. Да, всего три звезды. К тому же крайне уязвима.

Меч – моё классовое оружие. Значит, и нож. Ну и всё подобное. Но метательные ножи – только отчасти. Рукопашный бой? Не на пике. Пистолеты, арбалеты всякие? Вообще провал. Даже если ты считаешь иначе, потому что не видел настоящего стрелка.

Никак на это не реагировал и молчал. Не потому, что нечего было сказать – просто понимал, что она не ради диалога это произносит. Это что-то между исповедью и техпаспортом на человека. Очень личное, и в то же время бездушно точное.

- К примеру, столкнись с таким парнем, труп которого ты всю ночь катал по кладбищу, – продолжила она чуть тише, – когда он был живой… мне был бы конец. Потому что против атак такого рода у меня просто нет противодействия. Кроме своей силы воли. И упорства.

Она перевела на меня взгляд. Лёгкий. Тонкий. Острый. Он не просил сочувствия. Он предупреждал.

- Звёзд всего три, – повторила она. – Звёзды могут расти. Через боль. Кровь. Преодоление. Даже у юнита с одной звездой есть шанс подняться до пяти. Только крайне малый. Ничтожный даже. Почти нулевой.

А только с пятью и несколькими силами младший аркан может быть на пике. Не раньше. Всё остальное – картон и краска.

После её фразы тихо выдохнул, пытаясь осознать, зачем она мне всё это рассказывает. Какую деталь должен был услышать между строк?

- А пока, – продолжила она, – тебе нужно учиться. Удовлетворять старшие арканы так, чтобы при создании младшего у него было хотя бы четыре звезды.

Больше человеческие возможности не вытягивают.

- Удовлетворять? – переспросил я, с едва уловимым прищуром.

- В том числе и то, что ты подумал, – фыркнула она и соскользнула с верстака, чуть прикасаясь к полу носками ботинок, будто всё ещё держала равновесие где-то вне этого пространства. – Секс – это только биология. А нужно нечто большее. Чтобы звезда проросла. Чтобы искра не затухла. Чтобы был шанс.

Она подошла ближе. На этот раз сама. Без вызова. Без угрозы. Просто как человек, который знает, что говорит важное.

- Так что ищи это большее, – сказала почти шёпотом. – потому и плата такая.

Она развернулась и пошла к двери, как ни в чём не бывало.

Я не стал останавливать. Просто проводил взглядом. У меня было ощущение, что она только что вбила в меня новую формулу. И она уже начала срастаться с моим собственным механизмом.

Но пока не знал – к лучшему это… или наоборот. И потому убрал её в колоду.

И призвал Шута….

Колода дрожала на цепочке, будто чувствовала, кого сейчас собираюсь вытащить. Карта не горела, не звенела, не пульсировала, – наоборот, излучала странное безразличие. Но когда коснулся пальцами её края колоды через рубашку, пространство треснуло – тихо, будто лопнула мыльная плёнка.

И тогда воздух в мастерской затрещал. Медленно. Писк на высокой частоте. Не звук – ощущение, будто кто-то стянул с реальности скатерть.

- П-погоди, – начал было, – это же…

Из воздуха, прямо передо мной, начала выкручиваться форма. Словно кто-то выдувал её из стекла. Щелчки, сгустки пыли, странный смех, как будто кто-то фальшиво повторял запись чужого веселья. И она появилась.

Девушка. В возрасте, в котором обычно делают ошибки и притворяются, что всё уже поняли.

Сначала ноги – стройные, в белых чулках и чёрных туфлях на каблуках, слишком изящные для грязного пола мастерской. Потом – платье. Чёрное, с белоснежным передником, обшитым кружевами. А потом – лицо.

Её лицо.

Гладкая, молочная кожа, глаза цвета медного янтаря – с прожилками огня, что вспыхивали и гасли, как искры на ветру. Волосы тёмно-синие, почти чёрные, завязаны в высокий пучок, из которого всё равно вырывались пряди – беспорядочно, как мысли у безумца. Короче, увидишь такую, до смерти не забудешь.

– О, – сказала она, оглядываясь, как актриса, вышедшая на сцену раньше времени. – Как… мило. Первая встреча. Первая попытка. Ты ведь Костас,