Маньякой - Константин Владимирович Ежов

у неё в руке молот, давно бы прибила меня к ближайшему кресту. Но вместо этого стояла, упёршись руками в бёдра, и ждала. Ждала, пока выдумаю, почему собираюсь ковыряться в мозгах умершего сверхчеловека посреди ночного кладбища.

Пришлось импровизировать.

- Понимаешь… — начал, подняв голову и встретившись с ней взглядом. — Тут такое дело. В общем… хочу понять, зачем тогда… в тот раз… полез в мозги трупу.

Бровь у неё дернулась вверх. На секунду – молнией.

- И что, для этого теперь другому трупу в мозги нужно лезть? – спросила она, всё ещё с тем спокойствием, которое у Лайи означало крайнее раздражение.

Словно её терпение – натянутый трос, по которому хожу босиком, поскальзываясь на каждом слове.

– Ну, так-то… – развёл руками. – Если подумать, это логично.

- Логично? – переспросила она, как будто пробуя слово на вкус. – Что логичного в том, чтобы ковыряться в мозгах у трупа? Сдаётся мне, ты тут не исследованием занимаешься, а ищешь оправдание своим… извращениям.

В этом месте вспылил. Не нарочно. Просто – устал. От этой ночи. От тайны. От неё. От себя. От трупа. От города, где всё всегда не так.

- Думай, что хочешь! – рявкнул, не повышая голос, но добавив в него железа. – Просто помоги вытащить, этот чёртов труп, чёрт возьми! Ты сверх, для тебя это легко, а я хоть сверх, но слабый, так что эта туша для меня неподъёмна.

Лайя моргнула. Не от удивления, скорее от оценки. Как будто проверяла: сломаюсь – не сломаюсь. Потом медленно, театрально поджала губы. Сделала шаг вперёд. Склонилась над мешком.

- Ладно, псих, – сказала она устало. – Только не заставляй меня потом ещё и собирать это всё по частям, если оно вдруг взорвётся.

Хмыкнул. Без радости. Просто – как жест.

- Обещать не могу. Только совсем пеня за психа не держи. Если у меня ничего не получится, или получится, как знать, труп мы вернём на место.

И вместе мы потянули мешок наружу, пока мрак над кладбищем молча наблюдал за нами, затаив дыхание. Моё участие в подъёме было скорее формальностью, но совсем не участвовать просто не мог.

Возвращали тело в склеп уже под утро. Всё было тихо, даже слишком – в том смысле, что начинала болеть голова от напряжения. Мешок с трупом – обратно в нишу, ту же самую, где он и лежал изначально. Лайя даже сняла перчатки, чтобы всё выглядело "по-человечески". Ирония, конечно.

Сейчас просто молчал, поскольку уже знал ответ. И башку снесли почти наполовину и даже проволочками пробовал ковыряться, выискивая хоть что-то — отпечаток, след, пульс, странный резонанс. Хоть что-то. Всё мимо. Только гниль, вязкая, тяжёлая, со сладковатым запахом.

Гипотеза подтвердилась. Дар, вероятно, имеет срок годности. Мёртвый сверх был слишком мёртвым. Не тем, кого можно прочесть. Он – больше не носитель. Пустышка.

Когда всё было обратно уложено, Лайя без слов закрыла плиту

- Ну, и что теперь? – её голос был ровный, уставший, но не раздражённый. – Мог бы сразу сказать, что не сработает.

На это лишь пожал плечами.

- Убедиться надо было. Чтобы наверняка.

- Убедиться в том, что ковыряние в гнилых мозгах – плохая идея, можно было и в теории. По запаху, например.

Он не ответил. Руки чесались, рубашка провоняла. На коже – засохшие пятна, на ботинках – земля, где только нацеплял, учитывая, что это за кладбище, под ногтями – что-то нехорошее. Всё тело зудело от липкой усталости и лёгкого подташнивания. Мерзкое ощущение, будто его облили супом из канализации.

- Надо отмыться, – наконец выдохнул, приняв решение.

- Не поверю, – хмыкнула она. – Ты это сам признал?

- Да. И заодно одежду хорошо бы сменить.

- С этим хуже. У меня не твой размер, и вкусы… мягко говоря, не совпадают. Но с душем могу помочь. Поехали.

***

Кофешка на окраине стояла под вывеской "24/7", но кофе там был не главным. Он там был исключительно растворимым. Главное – задняя дверь, ведущая в закрытую мойку, откуда никто не выгонял, если не шуметь. Именно туда Лайя вела меня, глядя по сторонам, как будто мы шли не по спальному району, а по зоне после зачистки. У неё был доступ – ключ-карта. Своих мест у таких, как она, хватало.

Комната была крошечной: старая душевая, пара шкафчиков, пластиковый диван, сломанный сушитель. Зато – горячая вода, мыло и даже кондиционер. Вентилятор в углу жалобно скрипел, но работал. И самое главное – ни камер, ни людей.

Скинул и куртку, и ботинки, не говоря ни слова. Молча проверил дверь — защёлка работала. Секунду постоял, осматривая себя в треснувшем зеркале. Вид у него был… хуже некуда. Как у чела, который не просто полез в гроб, а там решил ещё и перекусить заодно.

- Сейчас сбегаю за вещами. Магазин тут недалеко, – бросила Лайя. – Не забудь всё сжечь. Я серьёзно. Эту куртку уже ничто не спасёт.

- У тебя с собой огнемёт?

- Почти. Есть баллон и старый горелый юмор, — усмехнулась она и скрылась за дверью.

***

Мылся долго. Больше по ощущениям, чем по времени. Мозг всё ещё пытался убедить себя, что это был просто эксперимент. Что он не маньяк, не извращенец, не охотник на сверхов. Просто – проверка теории. Просто шаг к пониманию, к анализу, к контролю.

Дар молчал. Как будто сам считал, что это было ниже его уровня. Или – не стоящее усилий. Только внутри оставался неприятный осадок. Как будто в себе потерял нечто важное – не внешне, а на уровне инстинкта. Как будто приблизился к черте. И заглянул за неё. И ничего там не нашёл. Только гниль. Только пустоту.

Когда Лайя вернулась, уже сидел на диване, замотанный в старое полотенце, с мокрыми волосами и холодным лицом.

- На. Всё новое. Даже носки. Размер – на глаз. Не выпендривайся.

Немного подумав, принял пакет. Всё равно вариантов не было. Краем