Севастопольский путешественник. Историко-туристический путеводитель - Владимир Виленович Шигин

Внезапно в начале десятого часа слабый зюйдовый (южный) ветер перешел в остовый (восточный). И опять, как и в первый раз, стал резко усиливаться, пока не превратился в жесточайший шторм. "Был такой ураган, которого никогда не видели в Англии", – сообщает очевидец катастрофы.

Внезапно вся масса кораблей, загнанная прежним ветром к северу, неудержимо понеслась к скалам. При этом ветер и волны были такой неслыханной силы, что ни о каком сопротивлении не могло быть и речи. Это был самый настоящий "форс мажор", когда ни опыт капитанов, ни доблесть матросов ничего не могли изменить. Оставалось молиться и надеяться на чудо. Но чуда не произошло.

Вскоре около тридцати судов разных конструкций – от небольших каботажных парусных бригов до огромных и мощных транспортов – были на краю гибели. Скорость ветра к этому времени достигала более 72 миль в час. По свидетельству очевидцев люди на штормующих судах передвигались по палубе только ползком. Кто пытался встать в рост, сразу же сметало за борт ужасающими порывами ветра. Спасать их даже не пытались.

Из официальной хроники: "Все утро 14 ноября на Балаклавском рейде дул сильный южный ветер, принявший в 7 1/2 часов утра угрожающие размеры. Парусные корабли уже не могли уйти в море. Видя, что погода ухудшается, капитан парохода "Лондон" приказал обрубить якоря и пошел в открытое море, медленно двигаясь против ветра; проходя мимо "Принца", он сигналом сообщил, что погода вскоре еще ухудшится, и советовал уйти в море, но этот совет не был исполнен "Принцем".

В 9 часов буря достигла силы, которой ничто не могло противостоять. Волны, ударяясь об утесы берега, взмывали на половину их высоты, и водная пыль, перелетая через утесы, густым дождем падала на Балаклаву. Низкие тучи закрывали дневной свет; брызги, дождь и град позволяли видеть лишь на близком расстоянии. Изредка прорывались лучи солнца, и тогда можно было заметить гибнущие на внешнем рейде корабли. Первым сорвался с якорей один из лучших парусников английского флота "Рип-ван-Уинкль". Через минуту громадный вал поднял его на вершину и боком ударил о скалы. По словам очевидцев, удар напоминал взрыв, и корабль сразу разбился вдребезги. Вся команда погибла. Через 10 минут с якорей сорвались еще два парусника и погибли таким же образом. Двум или трем людям из их команды удалось удержаться на камнях. Их вытащили канатами на вершину берега. Все корабли более или менее быстро дрейфовали к скалам. Скоро сорвался с якорей и был разбит о берег четвертый парусный транспорт. После этого наступило на несколько минут успокоение, туман поредел, и можно было видеть по вершинам скал толпы людей, смотревших на происходившее внизу разрушение. Появлялась надежда, что буря идет к концу.

Но она не оправдалась. Ветер возобновился с такой силой, что у находящихся на берегу людей осталось, по выражению очевидца, одно только чувство – инстинкт самосохранения. Пятый корабль сорвался с якорей и разбился о берег".

Ситуация осложнялась и тем, что нигде поблизости не было пологого берега, а только отвесные скалы окружали внешний рейд. Поэтому даже в самой критической ситуации выброситься было просто некуда. А это означало одно – смерть. Первым погиб транспорт "Прогресс", за ним французский "Резолют" с грузом пороха…

В отчаянной попытке спастись, самые отчаянные пытались проскочить в узкое горло бухты, с тем, чтобы избегнуть скал. Увы, почти никому из них не удалось это сделать.

Пароход "Эвон", игнорируя приказание коменданта Балаклавского гарнизона Кристи, снялся с якоря и начал прорываться в бухту. При этом он столкнулся с транспортом "Виктория", сорвав его с якорей ("Виктория" затем ударилась о скалу и погибла). Затем неутомимый "Эвон" врезался в транспорт "Кенилберт", который, так же, впоследствии затонул. При этом сам "Эвон" всё-таки проник в Балаклавскую бухту, и ему удалось спастись.

Все иные попытки проскочить в бухту так же не увенчались успехом. И эти суда один за другим погибли наравне с теми, которые без сопротивления отдался на волю ветра.

Газета "Таймс": "Сквозь сероватый туман видны были вдали на пушечный выстрел тени 4-х больших винтовых кораблей, извергающих столбы дыма и тяжело качающихся на волнах. Ближе, при входе в бухту, целая эскадра паровых фрегатов с пылающими печками качалась и ныряла в беспорядке посреди множества других малых кораблей. Один парусный фрегат, сорванный с якорей, бросился в середину двух больших пароходов. Машины их были бессильны против ярости урагана. Эти три корабля заградили вход в гавань. Цепляясь между собою и сталкиваясь один с другим. Порвись хоть один швартов, все три погрузились бы в воду в бухте с отвесными берегами и не спася бы ни один человек".

Более трех десятков судов один за другим разбиваться о скалы. Берег был усеян корабельными останками и изуродованными трупами. Последних было так много, что они лежали в несколько слоев. Это был настоящий апокалипсис, и, наверное, единственная по столь ужасающим масштабам трагедия во всей истории мирового мореплавания.

Одна из английских газет того времени, сообщая о гибели флота в Балаклаве, уклончиво писала: "Агенты адмиралтейства нуждались в благоразумии и в познаниях". По-видимому, эти слова следует понимать в том смысле, что английское командование допустило непростительную ошибку, приказывая приходящим судам находиться вблизи балаклавских скал. Впрочем, вероятно, во время войны и необходимости бесперебойного снабжения сражающейся армии иного выхода у британских адмиралов просто не было. Так или иначе, но тридцать груженных припасами судов со своими командами погибли в течение менее чем одного часа. Среди них был и "Принц". Гибель этого новейшего парохода была самой ужасной.

Сегодня можно уже достаточно точно восстановить картину трагедии "Принца". Несмотря на то, что пароход своевременно поднял пары, он начал дрейфовать к берегу одним из первых. Отданные от отчаяния небольшие вспомогательные якоря удержать его при таком сильном напоре ветра и волн, разумеется, не могли. Одним из первых "Принц" стал приближаться к скалам. Чтобы хоть как-то снизить парусность судна, команда рубила мачты. Видя, что это мало помогает, капитан Гудель решился на последнее – идти на прорыв в бухту. Опытный Гудель не мог ни понимать, что шансов на успех почти нет. Но что ему еще оставалось делать?

К чести Гуделя, он сумел правильно рассчитать свой маневр. В почти немыслимых условиях капитан умудрился развернуть пароход так, что штормовые волны сами понесли его прямо в бухту. Казалось, спасение рядом. Но именно в этот решающий момент на "Принце" упала срубленная бизань-мачта, и ее обломки повисли за кормой. Через несколько мгновений остановился, запутавшийся в свисающем такелаже винт. Это