Трусливая Я и решительный Боха - Елена Саринова

все шествие, тренькнув струнами скрипки, уперлось в Хонзу, символом кары перекрывшего собою проход… А счастье было так близко! Так близко…

Второй раз имел чисто эстетический интерес – избы в придорожной деревне Рега, одна из которых, несомненно, изображалась на рисунке улиского картографа. Откуда сия уверенность? Точно такие же немалые размеры строения и бревен в его высоких стенах, схожие четырехкрылые штворки на перильных столбцах. Резные рамы, щит на фасаде с символом богини Маики между высоких колосьев. А за общим высоким забором серьезные амбары, загоны для скота, мыльни, пускающие в холодное серое небо горячий белый дымок. Загляденье. И если верить самому пожилому из наших воинов, подобных богатых деревень в Крайлабе много. Но, было еще больше до длиннорукого наместника на главном троне страны.

Что же касается третьего раза, в данный момент мы именно его с нетерпением ждали. Ехали на пару с Бозеной в окружении воинов, Хонзы и Игнаса с Павлиной. Ехали себе… Лично я любовалась прекрасными горными видами с обеих сторон от дороги.

- Как же он высоко, - содружница проследила за парящим в облачном небе вороном.

И это был Сажа, выпущенный в очередной раз полетать. Напарник его длинноклювый, Феб, в это самое время отсыпался в своей обозной клетке, оставленной на попечение Бранки. Он всего то час назад, вместе с ранним преджарным рассветом вернулся из Катборга. Не просто так, с сообщением от Зубка: «Камень и письмо Государю выслал с Лочем». Кратко и по делу.

- Да лучше об этом сам Табазин-двир[1] вам расскажет!

Хонзу мучили озгитской народной легендой. Ну, по крайней мере со стороны так казалось – Хонза страдает. По натуре немногословный и весьма сдержанный на эмоции мужчина практически отбивался от парочки наших любознатов – Игнаса с Павлиной. И дёрнул меня чень предложить последней поработать над туристическим путеводителем по Государевым землям. В общем-то идея весьма увлекательна и в перспективе полезна… Ну, значит, пусть Хонза страдает.

- А я об этом читала! Да-да!

В романтической бирюзовой тетрадке Павлины так грозно зашуршали исписанные страницы, что я к ней обернулась в седле, получив в ответ лишь рассеянную девичью улыбку. Но, тут вступил мой педагог-секретарь:

- Там ведь что-то про тайные тропы? И убийственный горный туман?

- «Убийственный» он был лишь для врагов, - проворчал под нос себе истинный носитель озгитского фольклора. И тут же получил от его ярых ценителей:

- Жрица Жардина всего в паре слов эту тему… Вот! «Спустились, преодолевая смертельные тропы».

- А я о чем говорил?!

- Дело было так! - мы с Бозеной, пряча улыбки, лишь переглянулись и приготовились. Хонза вдохнул, расправив в меховой куртке свои плечи. – В Мэлизе народ мой страдал. Земли, на которых мы жили, были спорной территорией и когда старый правитель их умер, сын его повысил нам поземельную пошлину. Мы не смогли ее оплатить и тогда нас начали вытеснять в предгорный лес. План был прост! За семьсот годов проживания предгорье с той стороны Вихских хребтов мы превратили в плодоносные пашни и сады, которые стали нужны многим другим. В точно такое же достойное место мой народ должен был превратить и дремучую чащу с болотами. Но, мой народ собрал свои пожитки и пошел в горы. Не просто так! Русудану-двиру, тогдашнему нашему кнезу, было накануне видение. Богиня Маика пресветлым своим образом явила ему секретную звериную тропу, по которой мы всем племенем и пошли. Путь был долгим. Нас преследовали воины и горное дикое зверье. Но, Маика вела нас. И когда через месяц мы спустились с этой стороны, то первым что увидели, был ее божественный каменный образ. Вот возле него, по договору с тогдашним крайлабским Государем, Цвидом Решительным, мы и разбили свое новое поселение.

- И назвали его «Миндагли».

- Да, госпожа Павлина. «Священной землей».

- А как же туман? – нетерпеливо уточнил у Хонзы Игнас.

- Он оберегал нас, пряча от врагов во всё время пути, - ответил тот не без пафосности. Однако, мой секретарь, вдруг, с заметной нервозностью произнес:

- Тогда что же там впереди? Откуда этот туман?

Весь наш отряд, до данного момента окутанный эстетическим впечатлением от услышанного, натянул поводья коней. Один лишь Хонза позволил своему вороному еще несколько шагов вперед по дороге:

- Это - другой туман, - отстраненно выдал он, не оборачиваясь, и глянул на меня. – Моя госпожа, сейчас мы будем проезжать Лебулту. Поселение наших мертвых. Не бойтесь…

Если честно, я б не успела. Воины в несколько мгновений сгруппировались, заключив наш «квартет из штатских» в центр плотной рамки. А трое нахалов, что оказались в ней со мною рядом, еще и спрятали между собой. Когда тут успеть? И для возмущения аргументов собрать не успевала. Ну а пока мы дружно шли, ногами конскими всё глубже погружаясь в густой, отдающий сыростью, туман, Хонза вещал. То есть, страдания его продолжались:

- Лебулта - такая же старая обитель, как и Миндагли. Место священное и одинокое по предназначению. Его выбрали сразу, как только мой народ обосновался в долине между Сестрами[2]. И этот туман всего на полторы верши перекрывает самое узкое место в ней – Ущелье брата. Всего полторы верши, Моя госпожа! Мы тихо двигаемся сейчас лишь потому, что на дороге могут быть невидимыми скинутые вниз горными тарами камни. Чтоб кони наши не повредили ноги…

Он говорил и говорил. Перевыполнял месячный план по количеству сложных предложений. А я тихонько ехала и думала. И, во-первых, «придумала» безусловную уверенность Хонзы в том, что путь наш совершенно безопасен. Во-вторых, почему бы тарам горным не попрыгать по отвесным скалам именно сейчас? А, в-третьих, за каким эпическим рожном этот туман? Нет, не климатическим (с повышенной влажностью, отсутствием прямых лучей и т.п.), а легендарным. Смысл каков?

- Хонза, а ведь ты не ответил! – я голос Игнаса не узнала сразу. Какой-то он далекий и глухой. Но, адресат расслышал:

- О чем?.. О назначении тумана тут? Он охраняет.

- И как именно? – вкрадчиво пролепетал мой секретарь. – И от кого?

- Мы всё это не узнаем, потому что следуем по Ущелью брата с добром и миром.

- Так значит, это правда, - склонилась в мою сторону Бозена. И я только рот открыла для истеричного, то есть, справедливого требования полноценного ответа, как она тихо продолжила. – Духи умерших здесь на охране. От этого у их жилья и место подобное. Мне