РОС: Забытый род - Гарри Фокс

С этой рыжей бестией? Да меня там ждет не страсть, а натуральный экстремальный аттракцион с гарантированным отстрампониваем! Ааа! Нееет! Я тряхнул головой, пытаясь выкинуть картинку.

И вот, спустя несколько минут напряженного молчания под пристальным взглядом статуй и невидимых слуг, мы остановились у массивной двери из черного дерева, инкрустированной серебряными змеиными головами. Виолетта с явной неохотой разжала пальцы. Ее лицо выдавало волнение, но не ту параноидальную ревность, что вызывала Аманда. Здесь было другое — тревожное доверие. Она верила старшей сестре. Настолько, что готова была вручить ей свое самое ценное «приобретение». Надеюсь, она хоть на треть адекватна, — пронеслось у меня в голове.

— Иди, — прошептала Виолетта, избегая моего взгляда. — Мне туда нельзя. Никому нельзя без ее вызова. — Она поправила несуществующую морщинку на моем камзоле.

— Хорошо, — я попытался вложить в голос уверенность, которой не чувствовал. — Я мигом. Все будет в порядке. — Я наклонился и коснулся ее губ — мимолетный, но решительный поцелуй. Она ответила с отчаянной жадностью, на долю секунды прильнув ко мне всем своим существом, а затем, словно преодолевая невидимую силу, отстранилась.

— Ступай, — произнесла она, чуть повысив голос, и резко отвернулась, нервно сминая непокорную прядь каштановых волос. Вся ее фигура, застывшая в напряжении, говорила о большем, чем позволяли слова.

Я постучал, и звук костяшек, болезненно отскочивший от лакированного черного дерева, оглушительно разорвал тишину коридора.

— Входите, — донеслось из-за двери. Голос был как лед, покрытый тончайшим слоем шелка — холодный, чистый, безупречно вежливый и от этого еще более отстраненный.

Я толкнул тяжелую дверь и шагнул внутрь.

Воздух ударил в лицо — прохладный, сухой, с ароматом старого камня, воска и чего-то горьковато-пряного, вроде полыни и черного перца. Ни пыли, ни затхлости. Абсолютный порядок. Комната была просторным кабинетом-арсеналом в готическом стиле. Стены из темного полированного базальта, высокие окна с витражами, изображавшими сцены побед Аспидовых над какими-то крылатыми тварями. Вместо ковров — шкуры неведомых чудовищ с клыкастыми пастями. Массивный стол из черного дерева, стеллажи с древними фолиантами и хрустальными сосудами, где переливались странные жидкости. Но доминировало над всем огромное полотно на дальней стене.

Картина была гигантской, мрачной и жестокой. Армия оживших скелетов в потрепанных, но узнаваемых доспехах Аспидовых сокрушала полчища чудовищных существ. Тех самых «зуходусов» — морских хищников, вымерших уже давно динозавров. Ведь они же вымерли еще до появления человечества. Да? Они были изображены с пугающей детализацией. Люди под знаменем с изображением зуходуса — очевидно, их союзники или рабы — гибли под костлявыми руками нежити. Внизу, выведенные золотом по кроваво-красной ленте, сияли слова: «Сокрушение Зуходусов Аспидовыми. Слава Роду Аспидовым!» Величие, замешанное на костях и страдании.

И на фоне этого апокалиптического фона стояла Она.

Амалия.

Высокая. Прямая, как клинок. Платье — не просто готическое, а воинственно-элегантное: глубокий черный бархат, жесткий корсет, подчеркивающий осиную талию и, контрастируя с ней, пышную, откровенно выставленную напоказ грудь. Декольте было таким глубоким, что взгляд невольно соскальзывал вниз, ловя соблазнительный изгиб и краешек чего-то темно-кружевного… Ох! Я резко поднял глаза. Белоснежные волосы, собранные в сложную, строгую прическу, лишь подчеркивали безупречную бледность лица. Черная подводка делала взгляд еще глубже, еще непостижимее. Но не изумрудным, как у Виолетты или Аманды. Ее глаза были… каре-зелеными. Как осенний лес, где смешались золото листвы и темная хвоя. Холодными. Притягательными. Не читаемыми.

— Добро пожаловать в семью, Лекс? — произнесла она. Голос совпал с тем, что звучал из-за двери — ледяной шелк. — Я права? — Вопрос висел в воздухе, звуча не как приветствие, а как первая проверка.

Я сглотнул. Комок в горле был размером с кулак. Ноги словно вросли в каменный пол. Почему? Не только из-за ее устрашающей красоты или откровенного платья. Ее присутствие. Оно давило. Тихим, неоспоримым авторитетом. И эти глаза… Они смотрели сквозь меня. Отличаются, — успел мелькнуть туманный вывод в ошалевшем мозгу. Они другие.

— Да… — мой голос прозвучал хрипло. Я заставил себя выпрямиться под этим оценивающим взглядом. — Я Лекс.

Уголок ее безупречно очерченных губ дрогнул. Не улыбка. Намек на что-то. Она медленно подняла руку. Указательный палец, длинный, изящный, с безупречным черным лаком, изогнулся к себе в неторопливом, властном жесте.

— Подойди, — сказала Амалия, ее каре-зеленые глаза не мигая держали мой взгляд. Голос был ровным, но в нем сквозила легкая, опасная усмешка. — Чего встал у входа? Я не кусаюсь… без веских причин.

Глава 15

Холодный камень пола будто прирос к подошвам сапог. Я сделал шаг. Потом еще один. Каждый звук эхом отдавался в гулкой тишине кабинета. Ожидал я чего угодно — ледяной лекции о долге, угроз, магических ритуалов со свечами из человеческого жира… Но не этого.

Амалия двинулась навстречу. Плавно, беззвучно, как тень. Ее каре-зеленые глаза скользнули по мне — оценивающе, без тени смущения. Не как на человека. Как на… товар. Дорогой. Хрупкий. Требующий инспекции.

Ее пальцы, холодные и удивительно сильные, коснулись моего плеча. Сжали бицепс. Прошли вниз по ребрам, прощупывая каждую кость сквозь бархат камзола. Я замер, чувствуя, как по спине бегут мурашки — смесь возмущения и дикого, неконтролируемого возбуждения от этой бесцеремонности. Она была безжалостно эффективна. Хирург, изучающий подопытного.

А потом… ее рука опустилась ниже. Быстро. Твердо. И сомкнулась на моем паху.

Я ахнул, больше от шока, чем от боли. Ее захват был точным, властным, исследующим. Она сжала — один раз, плотно, проверяя реакцию, размер, жизнеспособность — и отпустила так же внезапно, как и началось. Будто просто поправила складку на платье.

— Эм… — выдавил я, чувствуя, как жар заливает лицо и шею. Голос предательски дрогнул.

— Хм. Ладно. Сойдет, — прозвучал ее вердикт. Ледяной. Без эмоций. Ее взгляд скользнул к Перстню на моей руке. — Значит, все готово. Виолетта же пояснила тебе, что мы планируем сделать?

Она только что устроила мне ощупывание на уровне базара рабов, а теперь спрашивает о "планах"?! — бесился я внутренне, стараясь не дышать слишком часто.

— Да… — процедил сквозь зубы.

— А для чего? — Она скрестила руки на груди, подчеркивая декольте, но ее взгляд буравил меня.

— Ну тут… — я запнулся, ненавидя себя за эту робость под ее прицелом.

— Что "тут"? — Амалия недовольно поджала безупречно очерченные губы. Холод в голосе усилился. — Ты робко и будешь разговаривать? Мямлить не нужно. Говори прямо.

— Чтобы… заниматься любовью… — выпалил я, чувствуя себя идиотом. Вот так, "Альфа".

Амалия закрыла глаза и тяжело, преувеличенно вздохнула. Будто терпела невыносимого ребенка.

— Сделаю вид, что я не слышала этой примитивной формулировки, — произнесла она, разворачиваясь к столу спиной. Платье