Карла Бруни. Тайная жизнь - Бесма Лаури

По словам одного журналиста, «эти слухи не причиняли вреда никому, кроме Саркози». На самом деле супруга президента тоже была оскорблена — ее возмущали намеки на то, что даже она может оказаться «обманутой женой». И все же, отвечая на вопросы коварных англичан, Карла была вынуждена публично подтвердить: нет, муж ей не изменял. И тут же перешла в атаку: «А у вас есть фотографии, на которых мой муж с другой?» Какая ирония судьбы, ведь еще несколько лет назад певица заявляла с апломбом: «Мужа нельзя украсть: его можно удержать при себе или упустить». Теперь же ей пришлось примерить на себя роль обманутой супруги, которая вынуждена всем говорить, что живет с мужем душа в душу.

Что касается президента, он предпочел не отвечать на подобный вопрос, который ему задал журналист «Монд» на пресс-конференции в Лондоне. Чувствуя на себе растерянный взгляд премьер-министра Великобритании Гордона Брауна, Саркози тогда сказал, что не может терять «ни секунды» на «пустые домыслы». Надо отметить, что, выдав экспромтом свой вопрос, французский журналист опередил британских коллег, которые тоже собирались затронуть эту тему.

Словом, на первый взгляд все будто бы под контролем. Но под маской невозмутимости Карла Бруни вся кипела гневом. «Да как она посмела! Как я хочу, чтобы ее выкинули с работы! С…», — взорвалась первая леди, едва оказавшись дома, вне пристальных взглядов. «Она» — это бывший министр юстиции Рашида Дати. Именно ее имя всплыло в ходе расследования, проведенного секретной службой Елисейского дворца, чтобы установить источник позорных слухов. А потом советники президента, и в их числе Пьер Шарон, окончательно убедили первую леди, что во всем виновата Дати.

Когда Карла Бруни узнала об этом, она чуть не задохнулась от ярости. Их отношения с Рашидой Дати, старинной подругой Сесилии, никогда не были радужными, но тут чаша терпения переполнилась. Карла заявила, что никогда больше не встретится и не заговорит с бывшим министром юстиции, если выяснится, что слухи шли из ее окружения. Сдержанная первая леди, которую так хвалили за умение успокоить вспыльчивого мужа, вдруг превратилась в грозную фурию, требовавшую немедленных действий. Так всего за несколько дней Рашида Дати стала главным врагом администрации президента.

14 марта, в день первого тура региональных выборов, которые теперь отошли на второй план для главы государства, оскорбленного слухами, Рашида Дати узнала, что министр внутренних дел лишил ее служебного автомобиля и полицейского сопровождения.[200] Официально — по соображениям экономии бюджетных средств. Но Елисейскому дворцу этого было мало — травля депутата Европарламента только начиналась. Через несколько дней госсекретарь Клод Геан в интервью сатирическому еженедельнику «Канар аншене» сообщил, что «президент больше не желает видеть Рашиду Дати». «Пусть теперь она боится», — заявил в свою очередь Пьер Шарон. Более того, некоторые журналисты заговорили о возможном прослушивании телефонных разговоров Дати. Разумеется, скандал в прессе разгорелся от этого с новой силой, превратив пустые сплетни в дело государственной важности. Что касается Бенжамена Бьоле, 3 апреля он подал в суд на телеканал France 24, где обсуждалась эта тема, хотя первая леди якобы советовала ему этого не делать.

Спустя месяц после возникновения слухов скандал не только не утих, но и набирал обороты. Так, утром 7 апреля Рашида Дати, до этого момента хранившая молчание, пришла на самую популярную радиостанцию страны, RTL. Она рассказала о том, что ее обвиняют в распространении слухов о супругах Саркози и преследуют за это, но она «ничего не боится», и всей этой истории «нужно положить конец». Бывший министр юстиции твердо заявила, что она «никогда не реагировала» на все те «ужасные вещи», которые о ней говорили, но теперь с нее хватит. Рашида Дати также подчеркнула, что существует «разница между окружением президента и самим президентом». В Елисейском дворце прекрасно поняли эти завуалированные угрозы: накануне между Рашидой Дати и Николя Саркози состоялся жесткий разговор.

Карле Бруни пришлось забыть об осторожности, чтобы помочь мужу. План был таков: прежде всего — потушить пожар. С этой целью госсекретарь Клод Геан позвонил владельцу радио Europe 1 и журналисту Клоду Асколовичу — близкому другу четы Саркози и главному редактору политического отдела еженедельника «Журналь дю диманш», который также сотрудничает с медиагруппой «Лагардер». Об интервью на Europe 1 удалось договориться: оно будет записано напрямую, без монтажа, и выйдет в эфир в выпуске новостей в 18 часов. У Карлы Бруни была дополнительная просьба: чтобы журналисты пришли записывать материал к ней домой. Ответ был отрицательным — ей придется самой приехать на улицу Франциска I. Так как первая леди не хотела ни с кем общаться, она приехала к 16 часам в сопровождении одного охранника. В руках у нее была записная книжка с примерным текстом выступления.

Расследование? «Исключено», — сразу заявила она, едва оказавшись в студии Europe 1. Первая леди говорила сдержанно, хорошо поставленным голосом, изображая само спокойствие. Дома Карла Бруни могла сколько угодно ругаться на «шутов гороховых», окружающих ее мужа, но сюда она пришла с официальной миссией, чтобы сделать заявление: нет, эти слухи «ничего не значат» для нее и супруга. «Мы уже давно забыли об этом». Пьер Шарон? «В нем говорила обида за друзей». Нет, они с Николя не считают себя «жертвами заговора». Нет, ими не руководит «жажда мести». И да, «Рашида Дати по-прежнему наша подруга». Этой фразы не было в первоначальном варианте речи — Карла произнесла ее в ответ на вопрос ведущего журналиста радиостанции, Патрика Коэна.

Как ни странно, даже в ближайшем окружении президента ничего не знали о заявлении Карлы Бруни. В 17 часов, то есть за час до выхода в эфир этого интервью, политический обозреватель Europe 1 позвонил Франку Луврье, пресс-секретарю Саркози, чтобы обсудить с ним разговор с Карлой Бруни, которая ушла от них полчаса назад. Луврье был поражен: «Что? Она была у вас? Я ничего не знал».

Но заявление Карлы не помогло остановить лавину. Правые проиграли региональные выборы. Стало известно, что расследование все-таки было, причем проводилось по всем правилам операций по предотвращению угрозы государственной безопасности. А главное — доверие к семье президента серьезно пострадало. Блестящий полемист Жан-Франсуа Кан[201] полагает, что «слухи возникли потому, что французы так до конца и не поверили в эту пару» и подозревают, что президент просто «купил себе звезду». И действительно, когда было объявлено о свадьбе, многие готовы были поручиться, что этот брак долго не протянет. И старые интервью Карлы Бруни, в которых та говорила, что моногамия кажется ей «скучной», лишь укрепляли людей в их убеждении.