Профиль незнакомца - Аманда Кайл Уильямс

как они относятся к людям с другим цветом кожи или, не дай бог, акцентом. На этих встречах они отпускали шуточки. Расовые шуточки. Но это были не просто шутки – это было частью их кадровой политики, дискриминация. – Он в упор посмотрел на меня. – Над вами они тоже посмеялись бы. Они не стали бы продвигать вас по службе или платить вам честные деньги только потому, что вы не белая.

В моем лице Эчеверриа увидел нечто такое, о чем я сама ничего не знала. Он надеялся пробудить во мне скрытую ярость. Ему не повезло. Никакой ярости не было. К тому времени я уже отупела от него и от звука его голоса. Скажи он мне, что планирует подрочить в гигантском чане с арахисовым маслом, я бы кивнула и сказала: «Как мило».

Я не стала слушать кассеты, как только они попали в мои руки. Я ничего не хотела знать. Я не нанималась на работу, чтобы спасать мир от придурков. А только хотела выставить счет на две тысячи баксов, которые мне причитались, и уйти от Рея Эчеверриа без комка в горле. Я засунула кассеты в чемодан, заперла его и взяла с собой в самолет. Я сделала свою работу. Меня это устраивало.

В понедельник вечером, глядя в заляпанный иллюминатор «Боинга‑767», вылетавшего в Атланту, я наблюдала за тем, как солнце садится за западные склоны гор. Я устала спать с одним открытым глазом на диване в доме Эчеверриа, и как только самолет взмыл в широкое плоское небо штата Колорадо, я провалилась в сон.

Мне приснилось, что я сижу в маленькой закусочной, из тех, где на массивных белых тарелках подают салат с помидорами черри и пакетиками соленых крекеров. Рядом с моей тарелкой на обеденном столе на бумажной салфетке лежал пистолет и стоял стакан для мартини с косточкой внутри. Во сне я поняла: косточка лежит в нем не просто так, нет, она оставлена как предупреждение. Мне внезапно сделалось страшно.

Я проснулась от того, что стюардесса спросила, не хочу ли я поужинать. Судя по медной табличке, приколотой к ее темно-синему блейзеру, ее звали Барбра, и эта Барбра малость переборщила с губной помадой. Большие страшные красные губы – это не совсем то, что вы хотите видеть, когда ваше сердце и без того делает сто пятьдесят ударов в минуту.

– Без кофеина, – ответила я и открыла ноутбук. Доктор Шетти была мастер препарировать сны. На последний она потратила несколько дней. Я тогда въехала на огромном кексе «Твинки» прямо в кирпичную стену. Я решила отправить ей электронное письмо с описанием моего нового сна. Пусть поломает голову.

…А потом я увидела это. Что-то упало в мой почтовый ящик – совсем, как та косточка в стакан в моем сне. У меня мгновенно сжалось горло.

Женщина у моего локтя спросила, не плохо ли мне.

– Нет-нет. Все в порядке, – заверила я ее.

Стиль письма был безошибочно узнаваем. Его ритм мгновенно подсказал мне: автором был тот же человек, который писал Раузеру; который пытал и убивал.

И вот теперь наяву, а не только во сне, я ощутила ледяное дыхание опасности. Письмо было адресовано Раузеру. Мое имя стояло в строке «копия».

Дорогой лейтенант!

Вам наверняка интересно, почему Дэвид был другим, не так ли? Что я с ним делал, где я это делал, как я его бросил. Все другое. И Уильям Лабрек. Он тоже был другим. Вы хотя бы начали понимать, как и почему? Вот что у них было общего. И тот и другой были гнилью, которую необходимо уничтожить. Согласен, по очень разным причинам, но тем не менее оба являются гнилью. Вам наверняка все это не дает покоя. Что вам сказали аналитики? Что меняется почерк, что меняются мотивы, что мы учимся и развиваемся, что люди многоплановы?

Однако я кое-чему научился. Начнем с вашего нового консультанта. Я подарил ей Лабрека. Вы это знали? И какое волнение это наверняка было для нее как для профайлера! Она была там совсем одна, на том участке, в том доме. Мне ничего не стоило вернуться за ней. Ну, что, я привлек ваше внимание? Что вас удивляет больше всего? Что я знал, что она была там, или что мне известно о ее прошлом в ФБР? Я видел, как вы приехали вместе, чтобы обнаружить бедного Дэвида. Зачем частному детективу приезжать на место убийства? Мне стало интересно. И я решил провести небольшое расследование. Ваша оперативная группа чувствует сексуальное напряжение между вами? Ваш начальник или мэр? Я чувствую. Вас возбуждает, когда она разбирает для вас мои сцены? Вы говорите обо мне в постели? Бизнес и удовольствие, лейтенант. Кому это знать, как не вам…

Вы думаете, что я допустил с Дэвидом ошибки, не так ли? Отвел его в общественное место и таким образом использовал. Но вы ничего не нашли в том гостиничном номере. Не отчаивайтесь, лейтенант. В любом случае это не помогло бы вам. Меня нет в базе. Моя ДНК может сделать для вас только одну вещь: дать вам ориентир для следующего раза. Кстати, о Уишбоуне: это прозвище – полный абсурд, вам не кажется? Это так в духе СМИ: вырвать что-то из контекста, не рассказывая всей истории… Что они там придумают дальше?

У.

Я откинулась назад и судорожно вздохнула. Женщина на соседнем сиденье, похоже, куда-то пересела, и мне подумалось, что по мере того как росли моя тревога и напряжение, усиливался и запах моего тела. Я попыталась исхитриться и незаметно понюхать свои подмышки. Возможно, соседка пошла искать свободное сиденье в другом месте. Я бы тоже так поступила.

Я посмотрела на слова на экране моего ноутбука, слова психопата. Он высмеивал имя, данное ему СМИ, но принял букву «У» в качестве подписи. Он принимал эту свою новую личность.

Что означало это электронное письмо? Я предположила, что его цель состояла в том, чтобы озвучить две угрозы. Во-первых, обещание новых убийств. Моя ДНК может сделать для вас только одну вещь: дать вам ориентир для следующего раза. Во-вторых, чуть более иносказательная угроза чего-то еще. Что они там придумают дальше?

Это о Раузере? Или о Раузере и обо мне?

Я нажала на «Свойства» и перешла в программе электронной почты на вкладку «Подробности», пытаясь отследить письмо. Письмо пришло на адрес Раузера и на мой. Никаких других адресов не видно. Я посмотрела на обратный адрес – один из бесплатных электронных почтовых ящиков, разумеется временный. Но