Осколки разума - Сергей Владимирович Аникин

Александра на третьем месяце беременности, и рядом тренер, Владимир Сергеевич Субботин, стоял у гроба.

— Цирроз печени, — заявил Субботин.

— Да, выпил свою цистерну, — заметила она.

Затем она в самолёте с двумя детьми, с Дарьей и Марией, и в этот момент турбина мгновенно воспламенилась, и самолёт начал падать, затем разгерметизация, и пассажиры с креслами начали вылетать, точно катапультироваться. Авиалайнер перевернулся и разлетелся на две огромные части.

Затем она пришла в себя.

— Да, помню, как парень умер и дети умерли в авиакатастрофе, а я очнулась после комы в больнице с черепно-мозговой травмой.

Врач и его коллега вздохнули с облегчением.

— А то, что было с пересадкой сердца и с тем, что, как вы утверждаете, случилось с рок-группой и Анастасией Грабарчук, и то, что мы с коллегой травили на вас и ваших детей животных, — это ваши галлюцинации, — заявил Кононенко.

— Но как такое возможно? — просила она.

— Ну, Анастасия Грабарчук у нас главная сестра, я главврач, а мой коллега тоже врач-психиатр, — ответил Коноплёв.

— Что-то вы так всё складно говорите, мне сдаётся, вы держите меня за дуру, — заявила она. — Я собираюсь покинуть ваш дурдом!

Она вышла из палаты и пошла по длинному коридору. К ней подбежали врачи и, схватив её под мышки, насильно потащили в палату.

— Мы не можем тебе этого позволить, тебе необходимо лечение, — выдавил сквозь зубы Коноплёв.

Она вырывалась из крепких мужских рук, точно её вели на смерть.

— Отвалите от меня! Вы не понимаете, что вы делаете! — кричала она, вырываясь.

— Ведите, — заявил Коноплёв.

Её положили на кушетку, и Анастасия достала из стеклянного шкафчика шприц, вставила иглу и, вскрыв ампулу, отдёрнула поршень и набрала половину шприца.

— Отвали от меня, чёртова ведьма! — брыкаясь, пыталась вырваться Александра.

Медсестра молча подошла и приготовилась сделать укол, но Александра вмазала ей лбом в нос. Переносица хрустнула, из неё брызнула кровь в разные стороны, точно вода из родника. Анастасия выронила шприц на пол. В этот момент женщина пнула ногой второго врача в лицо. У него ноги подкосились, и он упал на пол на лопатки. Она вскочила на ноги и, схватив шприц, сзади накинула руку на шею Коноплёву и приставила ему шприц к горлу.

— Только дёрнись, подонок, и я вколю содержимое тебе в шею, — стиснув зубы, процедила она.

Её зрачки расширились, ей овладел гнев, дыхание её участилось, точно она внутреннего зверя выпустила наружу.

— Она сломала мне нос, — прикладывая ватку, заныла Анастасия.

Иван вскочил на ноги и пошёл в их сторону.

— Ещё шаг, и я проколю ему глотку! Не дёргайтесь.

Её ледяные кисти начали слегка подёргиваться.

— За что вы хотите меня убить? — испуганно спросил Коноплёв. — Я врач-психиатр и помогаю людям.

— Хватит этой чуши, я хочу услышать правду! — выкрикнула она. — Мозги вправляй другим дурам.

Затем в их сторону начала идти Анастасия с заклеенным пластырем носом.

— Я сейчас испытаю ваш препарат на нём, стоять на месте! — закричала Александра.

Её охватило безумие. Она слегка вонзила иглу ему в шею.

— Тебе страшно, не хочешь умирать? — прошептала ему в ухо она.

— Это просто успокоительное, мы даём его больным, — сообщил он.

— Если я вколю тебе эту дрянь, какая часть твоего разума сгорит в дьявольском аду? Успеешь ли ты очистить свою никчёмную, гнилую душонку?

Врача точно парализовало, его окутал страх, сердце его заколотилось, зрачки расширились, на лице выступил пот, он словно потерял дар речи. Медсестра и врач наступали, а Александра отходила назад вместе с главврачом.

— Что ты молчишь? Язык проглотил? — продолжала она давить на него.

— Я думаю, вы совершаете ошибку и вам нужно лечиться и дальше принимать лекарство. И только так мы придём к общему знаменателю.

— Да? А я думаю, я здорова и рассуждаю грамотно, почему я проснулась в палате, как овощ?

— Я не могу обсуждать свою работу с пациентами этой клиники.

— Я настаиваю, чтобы ты со мной поделился, вы меня пичкали наркотиками?

— Нет, мы лечили вас и пациентов инсулинокоматозной терапией.

— Спасибо, доктор, мне намного лучше. — Затем она вздохнула и добавила: — Скажи, ты боишься умереть и хочешь держаться за жизнь?

— Да, я боюсь смерти.

Иван настиг её в один шаг и схватил за руку.

— Отпустите меня быстро.

Они затащили её в палату, положили на кровать, медсестра приготовила шприц. В этот момент ужас её точно парализовал, ей стало страшно, что она больше не проснётся. Сердце застучало, как загнанный после забега конь. Головные боли начали жечь в районе висков, точно кто-то орудовал у неё внутри раскалёнными докрасна гвоздями. Руки начало трясти, как в лихорадочном припадке, ноги дрожали. Страх забрал её в свои объятия и не давал продохнуть, с каждой секундой дыхание давалось всё труднее и труднее, словно она погрузилась, как водолаз, на дно озера и кто-то отрубил воздуходув.

Она будто лежала на эшафоте, руки и ноги были в кандалах, и вот-вот лезвие гильотины опустится и отсечёт ей голову. Лезвие было до такой степени острым, что солнечные лучи отливались на нём золотом. И наконец ей вкололи шприц и выдавили содержимое в организм. Она брыкала ногами и дёргала руками. Но с каждой минутой ей это становилось всё тяжелее и тяжелее, дыхание пришло в норму, мышцы расслабились, мозг получил гормон удовольствия, точно наркоман после долгой ломки уколол себя. Веки потяжелели, и она ушла в сон.

Глава 16

Прошёл месяц после этого инцидента. Анастасия Грабарчук вела за руку Александру Вельможину в маленький, захламлённый полками с историями болезни пациентов, требующий косметического ремонта, но тем не менее очень уютный кабинет врача-психиатра. За письменным столом из дуба сидел Иван Кононенко. Глаза его были устремлены на мерцающий, слегка потускневший экран компьютера. Пальцы печатали документы. Он поднял взгляд.

— Присаживайтесь, — слегка хриплым и в меру простуженным голосом сообщил он.

Александра сделала два коротеньких шага, села на стул напротив врача. Он закрыл документ на компьютере — он был ему не так важен. Медсестра молча покинула кабинет врача.

— Как ваше самочувствие? На что можете пожаловаться? — спросил врач.

— Ну, вы знаете, моё самочувствие довольно часто находится в каком-то трансе или в параллельной реальности, — начала говорить она.

Её голос звучал так, точно уходил куда-то в трубу и отдавался в ней.

— В каком трансе?

— Но когда я сплю, мне снится сон, точно я попала, ну как это сказать, в какую-то реальность, где всё сгорело дотла. — Она вдруг остановилась и задумалась, но затем повернула голову вправо, точно кого-то или что-то там увидела, и продолжила: —