Ермак. Князь сибирский - Сергей Егорович Михеенков

– А Сусар Фёдоров и многие атаманы и есаулы казачьи, оказавшиеся рядом с государем, тоже молились со всеми православными и славили царя. С ними же был и молодой летами, но мужественный телом и исполненный живым умом атаман Ермак Тимофеевич. Всех их государь московский видел в деле, как рубились они на казанских стенах, как делали подкоп и потом, после взрыва, потрясшего крепостные стены и дух защитников Казани. И вот Иоанн тот Грозный призвал их к себе и молвит: «Славно бились вы за московскую честь и за веру православную. Хочу наградить вас и всё казачество, делом присягнувшее Москве. Чего чаете вы? Не пожалею для вас злата-серебра, господа казаки!» Поклонились они ему, и молвит от всего казачьего войска атаман Сусар Фёдоров: «Правду ты молвишь, великий князь и государь, во многих битвах за московское дело были мы с Москвою заодно, и здесь, в Казани, тоже. Но велели мне казаки молвить тебе, государь, что не по твоему указу сложили мы многие головы, дабы положить к своим ногам победу, а по своей доброй воле и хотению. Но не надобно нам ни серебра, ни злата, ни казанских красавиц, ни резвых степных коней со всей упряжью да под персидскими сёдлами. Мы всё это и сами в поле добудем. Но дай нам в нашу волю Дон с нашими зимовьями, острогами и городками, чтобы жили мы там своим законом и укладом, строили православные церкви и молились Богу нашему Иисусу Христу и Пречистой Богородице». Недолго думал царь, выслушав просьбу казаков из уст атамана Сусара Фёдорова, и говорит: «Будь по-вашему, господа казаки, повелеваю от этого дня считать Дон казачьей вотчиной со всеми его притоками, лугами и выпасами, городками и острогами. Владейте! Стерегите степь и никого к Москве не пущайте!» И велел стряпчим, чтобы тут же нужную бумагу заготовили и всё, о чём было условлено, туда вписали. Стряпчие всё по форме сделали, а государь своей печатью ту грамоту запечатал. И вскоре по всем донским, черкасским и днепровским и иным городкам и острогам, в станичных церквах и соборах митрополиты и попы начали зачитывать государеву грамоту и по сию пору читают аки молитву.

Старец Ларюшка закончил свою повесть на доброй вести. Посмотрел вокруг себя и увидел, что многие казаки уже спали крепким сном, а другие тихо укладывались, расстилая прямо на земле что-нибудь из одежды и подкладывая под буйные головы лохматые папахи.

Один атаман сидел неподвижно, глядя на тускнеющие угли. Хотел ему сказать старец какое-то слово, пришедшее на ум, не пустое, а, как казалось Ларюшке, самое подходящее к нынешнему часу, но сон и его поволок на землю и начал замазывать глаза чёрным дёгтем ночи.

Глава девятая

Жигули

Следующей ночью казаки зажгли свои ночлежные костры на Жигулях, среди скал, заросших лесом. Ещё на Оке подали Ермаку весть волжские и яицкие атаманы, что ждут его в укромном месте, где ещё в старые времена, когда только-только зарождалось казачество, собирались дуван делить вольные волжские люди. Здесь поджидали купеческие барки и расшивы, здесь прятали самое ценное, в том числе и свои жизни. Здесь же часто собирали круг и толковали о том, что нельзя было решить единолично даже атаманам.

Вот и теперь Ермак думал встретить волжских и яицких здесь, чтобы и говорить о давно задуманном, но ни Ивана Кольца с его ватагой, ни Богдана Барбоши, ни других атаманов и казаков в жигулёвских скалах не оказалось. Ночью же, когда доедали у костров кулеш, к берегу пристала лёгкая чайка, из неё выпрыгнули на мель несколько казаков. Сторожа тут же окружила их, но старший пришлых выкликнул своё имя, сказавшись есаулом атамана Кольца, и сразу попросился к Ермаку.

А тот между тем сидел у костра и толковал со своим верным товарищем Матвеем Мещеряком. Только ему открылся Ермак, когда повёл остатки своего куреня с Пскова на Волгу. Потому как рано было ещё открываться казакам, не всё было продумано и подготовлено к походу через Камень. И не с кем пока было идти на хана Кучума. Несколько сотен надёжных казацких сабель против тысяч всадников Кучума – картина слишком мрачная, победа и даже удача в ней не просматривалась. Ермак её не видел. Вся надежда была на то, что удастся уговорить волжских, яицких и иных атаманов на поход в Сибирь. Доходили слухи, что в Кош-Яицком остроге, который заложили на Яике казаки Богдана Барбоши, народу собралось много, что оттуда они ходят на ногаев и даже разорили их столицу Сарайчик. Но беда заключалась в том, что Ногайская Орда шертовала (дала клятву на верность) Москве, и Иван Грозный, узнав о разбойных делах Барбоши, Ивана Кольца и других атаманов, приказал изловить воров и доставить их в Москву. Так что предстояло не просто уговаривать людей пойти в Сибирь и добивать там отколовшихся и присоединившихся к Кучуму ногаев, а вынимать товарищей из московской петли.

Существует версия, что на Яик Ермак прибыл с Дона. Вот что пишет историк Е. П. Савельев в своём «Разыскании о начале русского казачества»: «После этого[36] похода казаки с Ермаком, как это обыкновенно делалось всегда, вернулись на Дон. К этому-то времени, а именно к 1582 г., нужно отнести и столкновение его с другим донским атаманом Андреем Шадрой, последствием чего было выселение с Дона… трёхсот казаков из городка Гребни за Терек. На Волге перед этим господствовали казацкие атаманы Иван Кольцо, Богдан Барбоша, Никита Пан и др. Первые два навлекли на себя царскую опалу за нападение и ограбление на волжском перевозе близ Соснового острова ногайских послов и боярского сына Василия Пелепелицына. Царь велел переловить их и казнить, о чём послал грамоты в Казань, Астрахань и во все украинные города.

Казаки ушли с Волги на Каспийское море, напали на столицу своих старых врагов ногайцев Сарайчик, разрушили её до основания и всех людей пересекли, даже разрыли могилы и уничтожили гробы мусульман. Но судьба готовила им другой жребий. На Волгу явился с донскими казаками Ермак и увлёк их на более благородный подвиг, чем мелкие ссоры и нападения на ногайские улусы, к тому времени уже жившие спокойно и признававшие протекторат Москвы.

В 1882 г. Ермак явился на реке Чусовой у богатых владельцев Приуральского края, купцов Строгановых. С ним были и названные выше волжские атаманы Кольцо, Барбоша, Пан, Матвей Мещеряк, Яков Михайлов и др. Строгановская летопись, составленная, как известно, около 1600 г., поход Ермака в Сибирь приписывает инициативе купцов Строгановых. Это так естественно. Поражённые колоссальными успехами Ермака и желая угодить Ивану Грозному, наложившему на них за этот поход… опалу, по наветам пермского воеводы Пелепелицына,