Приют для беглянки (СИ) - Бальс Лора

Майя сглотнула, вспомнив общение с полицейскими, приезжавшими по её вызову после получения стрельцовских «подарков». Судя по тону Дробышевской, в суде её ожидало нечто похожее, только в этот раз с более высокими ставками и на глазах у публики.

— Я справлюсь, — как можно твёрже пообещала она, но Ирма, которая всё это время пристально наблюдала за выражением её лица, лишь скептически поджала губы.

— Боюсь, нам придётся немного порепетировать. Я сыграю представителя противной стороны и погоняю тебя по делу с их позиции.

— Ты серьёзно? — Майя не смогла подавить импульсивный протест, хотя здравый смысл подсказывал, что стоит послушаться.

— Майя, я знаю, что тебе сложно, — голос Ирмы смягчился. — Но помни, для чего ты через всё это проходишь. Осталось не так уж много, и сейчас не время проявлять слабость.

— Как ты всё это выносишь? — невольно вырвалось у неё. — Из раза в раз находишь силы на борьбу за других, и ещё умудряешься подбадривать. Как ты вообще выбрала такое тяжёлое направление?

Дробышевская криво усмехнулась. Отвернувшись, побарабанила пальцами по столу, потом решительно встала. Майя уже подумала, что та не собирается продолжать разговор, но Ирма только достала из холодильника недопитую бутылку вина и, плеснув им ещё понемногу, села обратно.

— Думаю, так вышло, потому что у меня очень хорошая семья, — медленно, словно отвечала на вопрос не только ей, но и самой себе, произнесла она. — Знаешь, в моей жизни тоже была одна неприятная история. Нет, ничего по-настоящему ужасного, особенно в сравнении со случаями из моей профессиональной практики, но тогда мне было очень противно и в какой-то момент — действительно страшно.

Ирма сделала глоток из бокала и, помолчав, продолжила.

— Это случилось после школьного выпускного. Официальный банкет закончился около двенадцати, многие, разумеется, захотели продолжить веселье. Мы — где-то половина класса — перебрались домой к одному из одноклассников, его родители заранее куда-то уехали, чтобы нам не мешать. Чей-то старший брат раздобыл для нас алкоголь. Раньше я ни разу не пила, поэтому меня быстро развезло. Я пошла поискать ванную, думала, холодная вода поможет. Что ж, нашла.

Ирма снова коротко усмехнулась, задумчиво наблюдая за отблесками света в бокале.

— Я не успела запереть дверь, один из одноклассников вломился следом. Обыкновенный парень, симпатичный, общительный, не агрессивный — так казалось раньше. Мы всегда нормально общались, даже списывали друг у друга. И вдруг он начал приставать. Сначала я даже всерьёз не восприняла, стала объяснять, что мне плохо и поэтому не до шуток. Но когда я попыталась уйти, он вдруг разъярился. Заломил мне руки и… ты наверняка можешь представить детали.

Дробышевская едва заметно передёрнулась, по лицу пробежала гримаса отвращения.

— Вот тогда стало страшно до ужаса — когда я поняла, что он сильнее и не собирается останавливаться. Сначала я пыталась уговаривать, потом сказала, что, если он не отпустит, я напишу заявление. Он только засмеялся и ответил: «Да кто тебе поверит?» И тогда я закричала, что всё расскажу матери, и она без всяких доказательств и судов сотрёт его семью в порошок. Мама в то время работала начальницей налоговой, его отец был крупным предпринимателем, владельцем сети ресторанов. Конечно, на самом деле она вряд ли могла всерьёз тому навредить, но в тот момент это было не важно, я хваталась за соломинку. И это помогло. Не знаю, поверил он мне или просто испугался, что его родители обо всём узнают, но он меня отпустил. Обругал по-всякому, но отпустил.

Ирма залпом допила оставшееся вино и отнесла бокал в мойку.

— Всё закончилось хорошо, но я никак не могла выбросить этот случай из головы. А ещё я всё время думала о том, что смогла спастись, только потому что точно знала — за меня есть кому заступиться. Знала, что родители всегда на моей стороне. А сколько на свете людей, которые даже поделиться болью ни с кем не могут, потому что вместо помощи и сострадания их ждут упрёки и обвинения! Бороться возможно, если кто-то готов тебе помочь. И тогда я решила, что буду помогать. Всем, кому это необходимо.

Глава 22

Первые несколько заседаний дались ей нелегко. Майя чувствовала себя мишенью под перекрёстным огнём. Впрочем, благодаря Ирме она была к этому готова и, как бы ни дрожала внутри, внешне сумела держать лицо.

А потом она привыкла. Словно что-то перещёлкнулось в голове. Теперь, едва она входила в зал суда, эмоции отключались сами собой. Она слышала обращённые к ней вопросы, отвечала на них, вываливала перед множеством незнакомых чужих людей всю свою подноготную — и в эти минуты не чувствовала ничего.

Адвокат Стрельцова засыпал её то каверзными, то слишком интимными вопросами, но она ни разу не сбилась и не сорвалась. Отвечала чётко, по делу, не пытаясь избегать гадких, болезненных подробностей и не содрогаясь при этом от слёз.

Сам бывший супруг каждый раз встречал её взглядом, полным ненависти, словно это Майя была перед ним виновата. Она смотрела на него в ответ, и не испытывала ни торжества, ни злорадства, только спокойствие.

Единственное, из-за чего ей по-прежнему было не по себе — это интерес к процессу со стороны журналистов. Лично ей пока ещё не приходилось общаться с кем-то из них, но она видела свои фотографии под газетными статьями, и это оставляло тягостное впечатление.

— Скоро меня начнут узнавать на улицах, — как-то, не выдержав, пожаловалась она Ирме, когда при выходе из здания суда им в очередной раз пришлось пробираться через немногочисленную, но настойчивую группу репортёров. — Не хочу для всего города быть женщиной, над которой издевались десять лет.

— Ты будешь женщиной, которая выстояла и победила, — спокойно возразила та.

— Да не важно! Я думала, что, когда всё закончится, у меня будет нормальная жизнь. Что я не буду для всех вокруг… какой-то диковинкой.

Ирма вздохнула.

— Я понимаю. Но, Майя, сенсации быстро перестают оставаться таковыми. Разве кто-нибудь из теперешнего круга общения стал относиться к тебе иначе после выхода этих статей?

— Нет, — вынуждена была признать она.

— Вот видишь. Да, когда восстановишься в университете, может, первое время к тебе будет повышенное внимание. Но люди, с которыми тебе придётся встречаться регулярно, быстро привыкнут. А что говорят незнакомцы за спиной — не всё ли равно?

Майя знала, что Дробышевской, наоборот, по душе развернувшаяся вокруг процесса шумиха. Но её выдержанный, спокойный тон вселял уверенность, и Майя шла дальше, готовая принять всё, что ещё подкинет жизнь.

Майя вернулась на работу и записалась на курсы вождения. Раз они с Арсением решили жить за городом, ей стоило сдать на права. К тому же ей давно хотелось это освоить, только не было возможности.

В начале марта она наведалась в университет, рассудив, что, если надеется осенью приступить к занятиям, пора уже сейчас узнавать условия и заниматься документами.

Вот тут внезапно и оказалось, что от её нежеланной известности может быть не только расстройство, но и польза.

Ректор её узнал. И отнёсся с почти отеческим сочувствием. Учитывая, как давно Майя начинала обучение, по всем правилам она теперь должна была заново поступать на первый курс и проходить весь путь сначала. Однако благодаря заступничеству главы университета комиссия по восстановлению пошла на уступки и для неё было решено сделать исключение.

Конечно, до этого ей пришлось выдержать собеседование с пристрастием, подробно отчитаться о прежних успехах, предоставить необходимые документы, но в итоге решение было принято в её пользу.

— Вам придётся снова сдать экзамены за второй курс, чтобы подтвердить уровень знаний, — предупредили её, вынося вердикт. — Но если справитесь, к осени зачислим вас на третий курс. Рекомендую не затягивать с пересдачами — если дотянете до периода отпусков, можете не успеть. Завтра подойдите к своему декану, он вам выдаст список предметов.