Приют для беглянки (СИ) - Бальс Лора

Майя была слишком измотана и опустошена. Сейчас ей казалось почти жизненно необходимым оказаться в уединении, забраться в нору, где будет темно и тихо, где её будут окружать знакомые вещи, ставшие уже родными запахи дома. Она чувствовала, что только так сможет заснуть и, может, даже проспит эту ночь без кошмаров.

Арсений пытался убедить её послушаться врача, твердил, что оплатит отдельную палату и договорится о том, чтобы ему разрешили остаться рядом, но Майя с непоколебимым упрямством настаивала на своём.

В конце концов врач сдался.

— Подпишете отказ от госпитализации, — неодобрительно предупредил он и, видимо, полностью разуверившись в её здравомыслии, Арсению принялся объяснять, какой режим ей необходимо соблюдать и каких ограничений придерживаться.

Следующие несколько недель стали самыми странными в её жизни.

Майе предписали постельный режим, и она только и делала, что бездействовала. Это могло бы оказаться ужасно скучно, но первые несколько дней она почти всё время спала, а потом окружающие словно сговорились скрасить время её выздоровления.

Вика приходила каждый день, приносила что-нибудь вкусное — причём с таким видом, будто готовка ей ничего не стоила — и часами рассказывала забавные истории из своей профессиональной жизни.

Несколько раз приезжала Ирма. Она не задерживалась надолго, но с неиссякаемым энтузиазмом сообщала последние новости по процессу. Вряд ли она вообще была способна дольше минуты говорить о чём-то, что не касалось её работы, но сам факт, что она раз за разом решала приехать, а не позвонить, говорил о дружеской заботе.

Однажды её даже навестила мать Арсения. Майя уже встречала Елизавету Дробышевскую в рамках процесса. Под её чутким наблюдением давала адаптированные показания насчёт Волкова и вспоминала о других подобных случаях, всё так же подгоняя реальность в более безопасные и удобные для всех рамки. Тогда Елизавета Дмитриевна показалась ей более зрелой и строгой копией Ирмы, даром что последняя приходилась той невесткой, а не дочерью.

Однако во время своего визита Елизавета Дробышевская выглядела по-настоящему встревоженной и душевной. Она расспрашивала Майю о здоровье, интересах и планах на будущее, сама улыбалась и шутила, вспоминая проказы собственных детей, которые заканчивались лёгкими травмами и тоже отправляли тех в постель. И ни словом не обмолвилась о недавнем происшествии и текущих проблемах. Словно хотела подчеркнуть, что приехала из сочувствия, а не в качестве прокурора.

Майя была бы обескуражена и даже смущена, если бы Арсений не оказался настолько же удивлён приездом матери, как и она. Но он был так растерян, что Майя не смогла сдержать смех, а потом всё оказалось легко и просто. К концу вечера их с Елизаветой, конечно, нельзя было назвать подругами, но они обе определённо остались довольны друг другом и были не против встречаться ещё.

К ней зачастила Алиса, с которой они раньше встречались лишь постольку, поскольку обе дружили с Викой. Майе запретили читать и смотреть телевизор, поэтому приятельницы взяли за обыкновение работать из Майиной комнаты, параллельно комментируя для неё свои действия. Так бодро и весело, что Майя иногда задавалась вопросом — действительно ли у тех хватает времени на выполнение непосредственных обязанностей.

Близилось Рождество, и Вика со свойственной ей энергичностью решила украсить их дом тоже.

— Раз уж ты лежишь, а Арс на работе, я должна устроить вам праздник, — безапелляционно объявила она однажды утром и, не спрашивая, принялась увешивать гирляндами и мишурой каждый свободный уголок дома.

И она действительно украсила спальню Майи, гостиную, прихожую, кухню… и судя по тому, как она временами пропадала без объяснений, всю остальную часть дома тоже.

К началу второй недели ей разрешили вставать и постепенно возвращаться к нормальной жизни. Впрочем, мнение врачей не слишком убедило Арсения, который решительно возразил, когда Майя попыталась приняться за домашние дела.

— Восстанавливаться — это не значит работать, — почти возмущённо объявил он.

— Тогда что мне делать целыми днями? — улыбнулась Майя. Она последнее время вообще много улыбалась, хотя иногда это ей самой казалось странным. — Ты на работе, и меня уже мучает совесть, что Вика так часто делает вид, будто не отвлекается из-за меня от собственных дел. Я правда уже нормально себя чувствую и не собираюсь изображать больную.

— Просто отдыхай. В конце концов, формально ты всё ещё наша гостья, так что обо всём необходимом позабочусь я. А тебе, кажется, рекомендовали теперь больше бывать на свежем воздухе.

Сначала мысль о бесцельных одиночных прогулках показалась ей необычной, почти пугающей — слишком глубоко укоренилось в подсознании постоянное ожидание опасности. Потом Майя вспомнила, что теперь может делать всё, что захочет. Отныне угроза под замком, а она свободна. Поразительно, что к такому тоже нужно привыкать.

Она быстро оценила прелесть неспешных вылазок, когда можно просто шагать куда глаза глядят, никуда не спешить и наслаждаться видами. Даже зимой посёлок был красив. Лес с одной стороны, озеро с длинной береговой полосой с другой — она невольно представляла, как хорошо здесь будет в тёплую погоду.

Очень скоро ничья-общая собачонка Мошка, которую она теперь тоже подкармливала, стала составлять ей компанию в этих прогулках. Похоже, несмотря на верность опустевшему хозяйскому дому, та скучала без внимания, потому что, завидев её, принималась резвиться как щенок.

Иногда Майя ненадолго заглядывала к подруге — и была потрясена, впервые увидев её дом украшенным к праздникам. Майя ещё раньше, когда Вика взялась помочь с украшениями им, пришла к заключению, что у той нет чувства меры, но тут она превзошла саму себя.

От мерцания огней рябило в глазах. Буквально всё, куда можно было как-то прикрепить гирлянды, оказалось ими увешано. Лестничные перила, оконные карнизы и дверные проёмы, картины на стенах, миниатюрные комнатные деревца — всё сияло и переливалось. И это не считая многочисленных хвойных букетов, расставленных по всему дому и огромной, до потолка, ёлки в гостиной.

— Ого! — только и смогла произнести Майя, оглядываясь по сторонам. — А ты… Действительно любишь Новый год.

— Ты ещё не видела этот дом на Хэллоуин, — засмеялась Алиса, которая тоже оказалась тут, но Майя её сразу даже не заметила из-за обилия ярких предметов.

— Ты и Хэллоуин отмечаешь? — повернулась она к Вике, удивившись не столько тому, что кому-то может нравиться этот праздник, сколько неиссякаемой энергии, которая, несомненно, требовалась, чтобы с таким размахом менять декор раз в несколько месяцев.

— Я отмечаю всё, что даёт повод повеселиться и сделать жизнь ярче! — бодро провозгласила Виктория.

— Но гирлянда в виде пауков с красными глазами была перебором, — заметила Алиса. — Аглая тогда, побывав у вас с Полькой в гостях, две ночи отказывалась спать без ночника!

— Ладно, ладно, — Вика примирительно развела руками, соглашаясь. — В следующем году будут только тыквы. Или девочки сами выберут украшения. Кстати, какие у вас планы на новогоднюю ночь? Майя, Дробышевские приедут всем семейством, как обычно?

Майя растерялась. Они с Арсением ещё не говорили об этом и, сказать честно, за всеми остальными событиями она забыла, что эта семья отмечает праздники вместе и как раз на даче, где они с лёгкостью могут разместиться всем составом.

Пожалуй, для волнения не было повода — она уже была знакома почти со всеми членами их семьи, кроме Дробышевского-старшего, и к ней отнеслись более чем хорошо. Но всё же сейчас, когда речь шла о семейном вечере, её охватили сомнения. Будет ли она там уместна? В каком качестве предстанет? Учитывая, как быстро и насколько недавно всё изменилось, не окажется ли это… слишком?

— Я не знаю, — отозвалась она, мысленно решив обсудить это сегодня же.

— Если что, моё предложение всё ещё в силе, — заметила Вика и тут же весело подмигнула. — Хотя вряд ли оно тебе теперь пригодится, так ведь?