Хьюстон (СИ) - Твист Оливер

Ничего не сказал старший, повернулся и ушел наверх, в свою комнату. Заперся там и сидел закрывшись, пока родители из гостей не вернулись. А младший так расстроился, что брат с ним разговаривать не хочет, что и думать про зеркало забыл. Все гадал, чем он его обидел. А наутро старший как ни в чем не бывало опять стал с младшим шутить да смеяться, проказы всякие придумывать. Только с тех пор нет-нет да исчезнет вдруг куда-то. Вроде только что здесь был, в соседней комнате и вот — уже нет нигде. А как появится — молчит, так что слова из него не вытянешь.

Пришла зима, снежная и вьюжная, сугробов намело по самую крышу. То-то было радости в них барахтаться, да на санях съезжать. Да только старший все больше дома отсиживался, пока младший с друзьями на улице снежные крепости штурмовал. Друзья были под стать братьям — озорные да бесшабашные. Как-то раз поспорили они, кто из них сможет целый снежок съесть. Младший в азарте самый большой комок скатал и давай его уминать. Еще и шутил, перед приятелями красовался — мое мороженое слаще вашего. Посмеялись озорники, а на следующий день все по домам остались, горькие микстуры пить, да колючими шарфами горло кутать. А хуже всего Младшему пришлось — совсем голоса лишился, даже сипеть не мог. Ни есть, ни пить, лежал под толстым одеялом да вздыхал. Старший рядом сидел, утешал его как мог. А потом и говорит: ты поспи, а я скоро приду. И ушел.

Лежал-лежал младший, не спится — скучно, тоскливо, еще и горло болит, хоть плачь. Выбрался он из постели и пошел брата искать. С ним рядом все же полегче было, повеселее. Прошелся по дому и услышал вдруг за дверью одной из комнат вроде как разговор. А дома на ту пору, кроме них двоих, не было никого. Родители по делам ушли. Кому с кем разговаривать? Приоткрыл он дверь, заглянул в ту комнату и вдруг вспомнил, что видел здесь зеркало странное. И сейчас оно там же стояло, только свет от него никакой ни шел. Подошел Младший поближе, посмотрел на свое отражение. Стоит там мальчишка в голубой пижаме, бледный, как привидение, лохматый, горло колючим папиным шарфом замотано, глаза красные, слезятся. И весь пылью покрыт. Взялся он тогда за кончик шарфа, чтобы зеркало от пыли почисть. Дотронулся до стекла и вдруг почувствовал, что нет никакого стекла, а рука его провалилась куда-то. А куда непонятно. Испугался младший, руку отдернул. Ничего, целая рука. Его собственная. Снова ладонь к стеклу приложил. И снова будто за штору руку сунул. Такое его тут любопытство разобрало. Была ни была думает! Взял и нырнул туда головой. Темно, ничего не видно, только свет вдали еле брезжит, как огонек болотный. Так и манит, так и зовет. Потянулся вперед Младший, чтобы разглядеть получше, что это там светится, да о раму споткнулся и весь туда ухнул. Даже коленки зашиб. Встал, огляделся, коленки потер, чтобы не саднили. Темнота кругом, только прежний огонек вдали светит. Пошел туда Младший, хоть и страшновато ему было. Да только куда деваться. Назад дороги не было, сколько не шарил он руками, все пусто было. Исчезло зеркало.

Идет он и чувствует дорога под ним ровная, ни кочек тебе, ни ям. Хорошо шагать, легко, только немного скучно. Не видно ведь ничего. Долго он шел, может неделю, может год, а может всего минут пятнадцать. И дошел, наконец, до огонька. Видит не огонек это болотный, а девочка, сидит на скамеечке вроде садовой и ногой болтает. А сама светится, так что не разглядишь, какая она с виду, красивая или нет. Да и неважно. Она посмотрела на Младшего и засмеялась радостно, будто только его и ждала. Младший так удивился, что даже поздороваться забыл, только стоял и таращился на нее как на диво какое-то. А девчонка ничего, не обиделась. Сама с ним поздоровалась.

— Ну, здравствуй, — говорит, — особенный мальчик!

— Особенный? Почему ты меня так назвала? Что такого во мне особенного? — поразился Младший. И спохватившись, сказал: — Здравствуй, конечно.

А светящаяся девочка ответила:

— Разумеется особенный! Сам подумай, разве у всех есть феи-крестные.

— Да разве моя крестная — фея? — снова удивился Младший.

Рассмеялась девчонка так звонко, что смутился вдруг Младший.

— А как бы иначе ты попал сюда! Ведь, это она вам волшебное зеркало подарила.

— Так ты ее знаешь? — спросил Младший.

— Кому, как не мне ее знать!

Девочка посмотрела на Младшего, и тот вдруг заметил, что глаза у нее — цвета молодых незабудок или ясного апрельского неба, какое бывает погожим утром.

— Разве ты не узнаешь меня? Ведь, это же я, твоя крестная!

— Да как такое может быть? — воскликнул Младший. — Моя крестная уже бабушка, а ты — нет. Она уже старая, а ты еще совсем девчонка!

И подумал про себя, к тому же довольно нахальная девчонка!

— Это потому, что ты видишь меня в прошлом. Видишь меня прошлую. Такой, какой я была в детстве.

— Ну и как все это понимать? — спросил Младший, сел рядом с девчонкой на скамейку и вдруг еще кое-что вспомнил. — И почему у меня горло совсем не болит? Я может, тоже стал прошлым, каким был до болезни?

— Нет, — покачала головой девочка. — Ты самый настоящий. А понимать это совсем просто. Мне столько лет сколько тебе сейчас. Чтобы тебе со мной интересней было. Ведь ты бы не стал с бабушкой разговаривать. Стоял бы и ждал, что она тебе скажет. А сам бы молчал, только хихикал про себя: что, мол, бабушка понимает. Совсем ведь старенькая. А я только снаружи старая, а на самом деле совсем нет. И горло не болит, потому что ты этого не хочешь.

— Ну да! Скажешь тоже! Как будто, я раньше этого не хотел, а оно все равно болело. Почему?

— Потому что только глупые мальчишки едят снег! — засмеялась девчонка. И Младший тоже засмеялся, решил, что не стоит обижаться. Ведь она была права.

— Да и потом, ты сейчас в особенном месте. Здесь будет только то, что ты захочешь.

— Ну да! Все, что захочу?

— Попробуй.

— Хочу, хочу… Почему я ничего не хочу?

— Потому что здесь будет только то, что ты действительно хочешь. То, что тебе действительно необходимо. Ты захотел заговорить со мной, и вот мы разговариваем, и горло у тебя не болит. И этого пока для тебя достаточно.

— Чудеса, да и только! — сказал Младший, посмотрел по сторонам и снова спросил. — А здесь что, всегда так темно и скучно?

— Скучно? — удивленно переспросила молодая фея-крестная. — Тебе разве скучно?

— Пока нет, — откликнулся мальчик и неожиданно с удивлением понял, что ему на самом деле не было скучно. А напротив было очень приятно сидеть рядом с этой девчонкой с такими красивыми голубыми глазами, которая зачем-то прикидывалась его феей-крестной, старой и довольно скучной старушкой. А темнота вокруг была похожа на темноту кинозала, где вот-вот должен был начаться увлекательный фильм. Но он все равно упрямо сказал. — Но может стать скучно!

— Хорошо, — девочка вздохнула и покачала головой, словно хотела сказать, как же нетерпеливы и непоседливы эти мальчишки. — Давай еще поговорим.

— Давай, — охотно согласился Младший. — Значит, теперь, когда ты придешь ко мне в гости, ты опять будешь молодой?

Девочка грустно улыбнулась:

— Нет, конечно. Время моей юности прошло. Оно осталось в прошлом. Если бы только я владела временем, я бы все время была молодой. Не только в прошлом, но и в будущем. Но будущее не подвластно нашим желаниям.

— А чему оно подвластно?

— Поступкам. Нашим поступкам в настоящем. Ведь, на самом деле нам принадлежит только настоящее. И что ты совершишь в настоящем, то и будет твоим будущим. Но я не знаю, что нужно сделать, чтобы всегда оставаться юной и резвой, беспечной и веселой.

— Может как раз ничего и не нужно делать. Интересно, а если я буду лежать и ничего не делать? Не совершу никаких поступков, что тогда будет с моим будущим? Его может и вовсе не будет? Что ты на это скажешь?

Младший заерзал на месте. И девочка подумала, что это совершенно маловероятно, чтобы Младший долго ничего не делал, так долго, чтобы даже поставить под угрозу свое будущее. Она захихикала совсем как вредные девчонки-одноклассницы, когда Младшему особенно везло ляпнуть у доски какую-нибудь глупость. Но смех у голубоглазой девчонки был все же поприятнее, не такой ехидный и противный как у одноклассниц. Поэтому он снова не обиделся, а великодушно подумал: девчонка, что с нее взять! Хоть и рассуждает совсем по-взрослому. Наверное, умных книжек начиталась.