Хьюстон (СИ) - Твист Оливер

Открыла Тинтин глаза, видит, сидит на еловой ветке маленькая птичка и крылышками взмахивает. Перышки на спинке и крылышках пестренькие, а на голове и грудке — серенькие, глазки — черные, блестящие, как бусинки, смотрят на нее, а острый клювик выговаривает: Тинтин — Тинтон! Перепархивает птичка с ветки на ветку, зовет девочку за собой. Побежала за ней Тинтин, откуда только силы взялись. Долго шла она за своей крылатой спутницей по заснеженной чащобе, и вдруг стала Тинтин замечать, что лес поредел, стал прозрачным и светлым. Деревья больше не цепляют ее колючими ветками, не сбивают с ног торчащими корнями. Дружелюбно шелестят они ветвями, на которых с изумлением и радостью увидела Тинтин набухшие почки. На глазах у нее пробивались наружу острые как птичьи клювики кончики молодых листьев, и расправляясь начинали светиться изумрудной зеленью. Потеплело, и вскоре услышала она журчание и плеск быстро льющейся воды. А дорогу ей то и дело стали преграждали неширокие, но бурные и говорливые весенние ручьи. На проталинах под деревьями в густой мшистой зелени ярко сияли россыпи белоснежных жемчужин с дивным ароматом — лесных ландышей. Незаметно, снег совсем исчез. И теперь Тинтин шла по упругой, густой, влажной от росы траве, через поляны, сплошь усыпанные цветами, над которыми деловито жужжали шмели и порхали крупные пестрые бабочки, через древесную чащу, где тени были легки и прозрачны.

Солнце просвечивало сквозь молодую листву, и Тинтин казалось, что множество озорных зеленых и золотых солнечных зайчиков с тихим смехом, вторившим звонким птичьим трелям, резвится вокруг нее, кувыркается в траве и кронах деревьев. Так и шла Тинтин, любуясь красотой необыкновенного леса. Совсем не чувствовала она усталости, а напротив было ей как никогда хорошо и спокойно. И казалось, что сам чудесный, напоенный ароматами трав и цветов, воздух волшебного леса дает силы, так что не хотелось ни пить, ни есть, а только идти все дальше и дальше по едва заметной в густой высокой траве тропинке. И если останавливалась иногда Тинтин, то только затем, чтобы лучше рассмотреть какой-нибудь чудесный цветок или окунуть руки в прохладную и чистую, словно горный хрусталь, воду лесного ручья, послушать его веселое, словно песня, журчание.

Когда солнечный свет стал меркнуть и в тени деревьев начали просыпаться сумерки, тропинка привела Тинтин на просторную зеленую опушку, в самой середине которой возвышался большой красивый дом, а на его крыльце, держа друг друга за руки, стояли ее мама и папа. Они бросились к ней, радостно и громко повторяя ее имя, и Тинтин, сама не своя от счастья, побежала к ним навстречу. Родители привели Тинтин в дом, и когда немного утихло волнение, она спросила, что это за место, и почему они не вернулись к ней. Папа и мама стали целовать и ласкать Тинтин, пока печаль, что неотлучно жила в ее сердце совсем не исчезла, не растаяла как снег под жаркими солнечными лучами.

— Это — Зачарованный лес, — поведали они ей. — А владеет им Золотой всадник. И даже ночи здесь полны света. Луна словно добрый друг смотрит с небес на спокойно спящую землю. Необыкновенно яркие и крупные звезды шлют сюда свой волшебный серебряный свет, прогоняя ночные страхи. В траве и среди деревьев сияет множество светлячков. Так, что кажется, земля стала небом, а звезды ожили и танцуют, радуясь и веселясь.

Родители сказали, что они заблудились в лесу, попав в снежную бурю. А сюда их привел солнечный луч. Когда они совсем выбились из сил и потеряли надежду, озорным золотым зайчонком появился он перед ними и поскакал вперед, показывая дорогу. И было им тут очень хорошо, но они все равно грустили, потому что и днем, и ночью думали о своей бедной маленькой дочке, которая осталась совсем одна, и некому было о ней позаботиться. Часто бродили они по Зачарованному лесу и звали ее, но в ответ слышали только птичье пение. Но ее мама и папа продолжали звать Тинтин, надеясь, что когда-нибудь легкокрылый ветер донесет до нее их зов.

Тинтин осталась с родителями и была очень счастлива. Все лесные обитатели, звери и птицы, полюбили ее и часто приходили на опушку, где стоял их новый дом. Они рассказывали ей увлекательные истории и сказки, открывали секреты Зачарованного леса, вместе играли и веселились. А еще она помогала маме и папе ухаживать за волшебным лесом, а вечерами часто сидели они на крыльце и, тесно прижавшись другу к другу, любовались чудесным танцем светлячков.

Но вот, как-то раз прилетела к их дому птичка, что вывела ее из зимнего леса и рассказала, как плохо приходится ее прежним друзьям. Пришла к ним зима такая лютая, что померкло в небе солнце, спрятала его зима за угрюмыми снеговыми тучами, а сама воцарилась в лесу на вечные времена и грозит всем погибелью. Видно, совсем забыло про них солнце, и некому помочь им в беде, некому с зимой справиться. Опечалилась Тинтин, заплакала от жалости к своим друзьям, побежала в Зачарованный лес и попросила солнечных зайчиков, что резвились в траве, проводить ее к Золотому всаднику. Поскакали солнечные зайчики по тропинке, привели ее к дому Золотого всадника. Стоял дом тот на скале посреди Зачарованного леса. И была эта скала такой высокой, что не видно было ее вершины.

— Как же мне наверх подняться, как найти Золотого всадника! — воскликнула Тинтин и вновь заблестели на ее глазах слезы.

— Не плачь, — сказала птичка, — я помогу тебе. Вот возьми мое перышко и вплети себе в волосы.

Так и сделала Тинтин. В ту же минуту обернулась она птицей и стрелой взмыла вверх. Долго летела Тинтин, и чем выше поднималась, тем жарче горело в ее душе желание помочь своим друзьям, сразиться с зимой, освободить лес от снежного плена. Встретил Тинтин на пороге своего сияющего дома Золотой всадник, выслушал ее просьбу, засмеялся весело и беспечно. И тут же вспыхнули в синеве неба, радостно запрыгали, закружились в ослепительном хороводе вокруг Тинтин совсем юные, только что рожденные, солнечные зайчики. Покружились и разлетелись кто-куда. А Золотой всадник спросил:

— А не страшно тебе будет? Ведь ты так мала и слаба?

— Пусть так, — сказала Тинтин. — Пусть я мала и слаба, и сердце у меня порой трепещет от страха, но я не могу бросить своих друзей в беде. Помоги нам, Золотой всадник!

Вновь засмеялся Золотой всадник и ответил:

— Лети, Тинтин, на помощь своим друзьям! Пусть знают они, что не забыло о них солнце, что не вечна зима. Вслед за вьюгами и буранами придет весна, согреет их своим теплом, порадует светом. Будь крылатой вестницей солнца!

И чтобы сразу было видно, чья Тинтин посланница тронул Золотой всадник ее грудку золотым лучом и заалела она, заполыхала жарко как горячее, любящее сердце Тинтин. Так, что кто ни взглянул бы на нее, сразу становилось ему радостней и теплее. С тех пор, как только начинали волчьими голосами петь в лесу снежные бури да трещать по ночам морозы, вновь прилетала к своим друзьям Тинтин, и отступала перед ней зима, смягчала свой нрав, вспоминая, что есть на свете то, что сильнее стужи и вьюг, сильнее всей ее ледяной мощи.

Закончив говорить, Птица подняла на Хьюстона ярко блестевшие глаза. Щеки ее порозовели, она помолчала, давая улечься волнению, а потом застенчиво и очень тихо спросила у него:

— Я не очень плохой рассказчик?

— Ну что ты! — горячо откликнулся Хьюстон. Он немного подался вперед и накрыл своей ладонью ее руку, слегка пожал, как будто хотел подбодрить. При этом покраснел, но скорее не от смущения, а от удовольствия. — Замечательная сказка. И рассказываешь ты очень хорошо. Я бы слушал и слушал.

Йойо вдруг выразительно закашлял, напоминая о себе. Хьюстон и Птица, увлеченные друг другом не сразу обратили внимание на его кхеканье, и Йойо снова громко прочистил горло, издав при этом звук похожий на хриплое петушиное пение. Лицо у него стало мечтательным и несколько отстраненным. Он улыбнулся в предвкушении и произнес:

— Ну что ж, видно пришла моя очередь сказку рассказывать. Слышь, Птица! Ты вроде как про зеркало хотела историю послушать?