Пинок азарта (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович

Впрочем, недолго лелеяла бедная свои комплексы. Мне было категорически некогда и лень, поэтому, остановившись прямо на тротуаре в паре метров от какой-то молодой сучки, жрущей за стеклом в кафе свое парфе, я ей нахально подмигнул, а затем, отрастив коготь подлиннее, поддел им канализационный люк, поднимая круглую железку. Ну и спрыгнул вниз под протестующий вопль хозяйки тела, явно до последнего надеявшейся, что все, нами затеянное, лишь шутка, которая кончится парфе в кафе.

Ага, щас.

Канализация здесь была еще старой, сорокалетней давности, с просторными проходами и каналами, но задерживаться на экскурсию мы не стали. Воняло. Кроме мерзкой влажности и вони были еще коты, которые спрыгнули не только вслед за нами, но и на нас, обхватывая лапами шею Тарасовой. Спускаться ниже им не хотелось и я их понимал. Тем более, что за проезд они платили носами, показывая нам, откуда доносится запах рэтчедов. Так и пошёл дальше в толстом и жарком плаще из кошачьей шкуры с невытряхнутым из неё мясом.

Мне мог подойти первый попавшийся лаз, который и был обнаружен буквально за пять минут. Повальных чисток рэтчедов у нас как-то не повелось устраивать, а здесь в отличие от хорошо замаскированных гнездовых были лишь общие проходы. Дырку сделали, мусор вымели подальше, прикрыли чем придётся — и пойдет.

— «Конрад, ни нада…!», — плаксиво попросила меня Алиса, когда я уже примерялся к найденному отверстию.

— Надо, Тарасова. Надо! — авторитетно пробурчал я вслух писклявым девичьим голосом, а затем полез внутрь.

Кошмар всех клаустрофобов официально начался. Хотя нет, он начался через несколько метров, так как я, убедившись, что трасса тарасовопроходна, сначала сказал волшебную фразу, превратившую котов в рыжих макабрских душеловов, а затем, встав на четвереньки и чуть оттопырив алисину задницу, пустился на четырех костях вперед с весьма приличной скоростью.

Точнее, вниз.

Чтобы не нагнетать, начал учить Тарасову своим собственным принципам, пригодным в любой ситуации. Ну, тем самым, где «много тут всяких, а ты у мамы один», «после гречки мой посуду сразу», «никогда не давай в долг больше, чем не жалко потерять»… Ну и, конечно же, «бей первым».

Какой только мудрости не накопишь за три сотни лет. Кодекс Охо… нет, в животе забурчало. Видимо, психосоматика. Даже не договорил, а уже изжога.

— «Откуда ты вообще знаешь, куда бежать?», — в свою очередь поинтересовалась Тарасова, — «Мыш же только сказала, как вход найти?»

— «Слышала пословицу, что все дороги ведут в Рим?», — откликнулся я, — «Тут также. Сверху, прямо под пузом города, лабиринт из ходов, мы в заброшенной, редко использующейся части. Внизу лабиринта нет, ниже определенного уровня там лишь несколько магистралей. Чтобы к ним выйти, нужно просто опускаться. Мы опускаемся»

— «Как ты понимаешь, что мы опускаемся?»

— «Чувствую. Ты тоже научишься. Управление крипами быстро учит ориентации»

Сначала было скучно. Круглый ход и тьма, сопение котов позади, выход в перемычку, косой и корявый «карман», наполненный воздухом, в который могло вести до десятка нор, принюхаться, угадать, откуда несет землей и глубиной больше, чем крысятиной, бежать дальше. Ну и болтать в голове с девчонкой, чтобы она не вздумала представлять о том, в какую именно задницу мы забираемся.

Через полчаса мы напоролись на молодого рэтчеда. Тот, тощий и взъерошенный, сидел в «кармане», деловито обгрызая нижнюю часть лошадиной ноги. Увидев вывалившегося из прохода меня, бедолага подавился и выпучил глаза. Это, в принципе, всё, что он успел сделать, так как два вылетевших за мной рыжих чудища тут же кинулись на крысочеловека. Полторы секунды возни и угрожающего кошачьего урчания — всё, молодой красивый труп готов. Задушили, то есть, сломали хребет.

Отличные коты.

— Молодцы, — серьезно кивнул им.

— «Зачем⁈»

— «Тарасова, что будет, если стая рэтчедов узнает о девочке, шарящейся на их территории?»

— «Её попробуют убить?», — неуверенно предположила Алиса.

— «Обязательно. Они не терпят здесь никого. Помесь животной территориальности и понимания, что только недоступность всей этой сети нор и спасает их от истребления»

— «Подожди, Конрад. Что-то тут не то. В эти норы разного залить можно! Газ, яд, еще что-нибудь… волшебное! Да, волшебное!»

— «Можно, но этого делать не будут», — пояснил я девушке, задавшейся более чем справедливым вопросом, — «Иначе здесь заведется нечто куда худшее»

— «Что именно⁈»

— «Гномы. Человеки. Еще какая-нибудь гадость. Ты не забыла, что мы спускаемся туда, где могут быть какие-то странные рэтчеды, но точно есть гномы?»

— «Эк…»

Хмыкнув, я вновь сосредоточился на беге. Коты неслышными тенями следовали позади. Умницы четырехлапые.

Довольно быстро мы дошли до крысиных грибных ферм, от которых я драпанул, не помня себя. Запахи, которые нам ударили по носам на подходе, были настолько невыносимы, что дни Большой Вони я вспомнил с ностальгией, мечтая нюхнуть гнилого мясца, чтобы вытравить то, что попало в нос. Алиса, имеющая полный доступ к органам чувств своей тушки, визжала как припадочная и материлась как матрос.

Отдать её Каббази на обучение, что ли? Или отправить на З’Враас? Ладно, подожду немного, лет пять, а потом начну закалять характер. У детей должно быть детство.

Обогнув чью-то ферму, мы нашли путь дальше вниз. Это уже были не туннели, а искусственно расширенные проломы, где проходилось не сколько протискиваться сквозь норы, сколько спускаться, цепляясь за вбитые повсюду колышки. Я торопился как только мог, не особо выбирая, в какую нору сунуться, лишь бы спуститься пониже. Казалось бы, неосторожно, только вот вопроса «когда наш запах почувствуют?» передо мной не стояло.

Вынюхают быстро. Это же крысы. Даже несмотря на то, что мы спускаемся из центра, под которым попросту нет гнезд.

Наконец, спустя три часа почти безостановочного бега, я, отвалив небольшую рукотворную насыпь, выбрался…

— «Ох, что это?», — ожила Тарасова.

— «Гномическая архитектура», — ответил я, — «Базисная».

То есть никакой. Практиш квадратиш гуд. Идеально прямоугольное помещение с двухметровыми потолками и широкими проходами. Стены, потолок, пол — из однообразно спрессованной и чем-то зашлифованной породы. Окон, извините, нет. Коробка, которую при нужде дополняют нужными элементами. Что интересно, блоки этих коробок типовые, поэтому гному очень сложно заблудиться — он банально помнит все комбинации помещений наизусть, поэтому прекрасно ориентируется в подземельях.

Я тоже.

— «А ты-то откуда⁈»

— «Отсутствие солнца, Тарасова. Лабиринты. Бурдюки с живой и очень сытной кровью, живущие прямо тут. Вампиры, можно сказать, естественные враги гномов»

Выбравшиеся за мной коты с удовольствием разминали крылья. Я тоже с удовольствием потянулся. Тяжелая часть позади, теперь всё пойдет проще.

Тело девушки, почти девочки, которым я сейчас управлял через кровную связь ритуала вампиров, было отнюдь не хрупким и нежным, а, скорее, «сырым». Весь её организм буквально сочился энергией, вместо того чтобы экономно и полностью использовать каждую каплю. Он как дикое животное, не чуял ни границ, ни заборов. Будь вылазка на подольше, это было бы проблемой. Жаль, что подобное исправляется только возрастом.

Вынув из рюкзачка кухонный нож, я пустился на поиски нетипичных крыс.

Так, сейчас мы в малом универсальном «блоке», наиболее отдаленном от «центра». Адаптивных «подблоков» не вижу, значит, отрыли и укрепили здесь всё максимально шаблонно. Будем аккуратно двигаться на северо-запад. Судя по мимике Хуммельсдорфа (или Оппенгеймера?) — рэтчеды тут есть.

— «Конрад, а зачем гномы роют такие комплексы, если не собираются их заселять?»

— «Потому что они не кирками размахивают, когда копают, а используют целый комплекс мер и заколдованного оборудования, которое не получится хранить бесконечно. Достать и подготовить все необходимое крайне дорого и сложно, поэтому гномам всегда проще на полную катушку использовать имеющееся в наличии, а потом сотни лет жить, неторопливо заселяя лишнее, чем тратиться заново. Кроме того, тектоника, плюс накладки в расчетах и проверках. Если часть подземелий засыпет, им всегда будет куда отступить и что заселить»