Пинок азарта (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович

Так и есть. Крыльям заживать неделю, а то и две. Без них Эмма не выберется, её очень грамотно сшибли. Выжить одной в этих джунглях? Нет, она понятия не имеет, что тут жрать, что ядовито, чем можно заболеть. Тупые полудемоны полтысячи лет не проживут, они запросто дохнут, попросту позволив какой-нибудь лягушке, в которой яда на три ангела, на себе посидеть. И всё, сливайте воду. Так что будем выручать конрадовых недотеп, только вот…

— Я пуста! — крикнула Старри, — На меня не рассчитывайте! Даже если выложу последнее, я ему даже глаза не обожгу!

Машина внезапно кашлянула, чуть не заставив всех родить по ежу. Аллозавр, как будто услышав этот звук, заревел на всю округу, а затем, слегка почернев шкурой, засиял всеми начертанными на нем рунами, тут же прибавив ходу!!

— Твою маааааааать!!! — заревел в отчаянии Скорчвуд, вытаскивая из за пазухи небольшую гранату, а затем, выдернув чеку, швыряя её в ящера.

«Нет, не в него, выше», — оценила обернувшаяся на шум Эмма, — «Надо пригнуться!»

Шеггард бросил противопехотную гранату, разработанную специально против гоблинов. Маломощная, с корпусом, разлетающимся на совсем уж мелкие осколки, она была первым по популярности предметом среди всех курсантов Омниполиса, попавших за З’Враас. Неудивительно, что он раньше её не швырнул, норовили то убить динозавра… а сейчас решил зацепить хотя бы его седоков.

Удачно. Маленький шарик, улетевший по дуге, рванул четко за хребтом аллозавра, устроив тому освежающий душ из гоблинского фарша. Заколдованная скотина, над которой явно потеряли контроль, тут же запнулась, улетая мордой в грязь почти заросшей дороги!

— Отлично! — каркнула Старри, у которой нога на педали газа уже не чувствовалась, — Всех, что ли задел⁈

— Вроде всех! — хрипнул Скорчвуд, безвольно оседая в багажнике, — Вроде… всех.

— Брат, что с глазом⁈ — тут же ломанулась к нему в панике мелкая сестричка, — У тебя кровь!!

— Это бровь, — через несколько секунд донеслось до Эммы, — Всё… в порядке.

— Не спеши с выводами, — простонала полудемоница, взглянувшая в зеркало заднего вида, — Не спеши… твою мать!

— Что⁈ — почти истерично выкрикнула Анника, — Что еще⁈

Аллозавр, полностью черный, как будто выжженный в полотне бытия, вставал на ноги. Руны и символы на его шкуре сияли так, что глазам полудемоницы, смотрящим на тварь через засранное и траченное временем зеркало заднего вида, было больно.

Затем он побежал. Быстро, очень быстро, слишком быстро! В три раза быстрее, чем раньше!

— Всё… — выдавила она, — Приехали…

Огромная многотонная тварь, развившая неестественную скорость. Почти голая Эмма, без маны, со сломанными крыльями. Лысый богатырь, от силы которого ничего тут не зависит. Про шмакодявку можно промолчать… хотя нет.

— Выкинь сестру! — рявкнула полудемоница, — Может, уцелеет! Трава высокая!

— Шегги, нет! — тут же взвизгнула иллинари, уворачиваясь от руки брата, — Нет!

Тот не успел ответить. Морда аллозавра на миг зависла над машиной, а затем прыгающий по кочкам транспорт получил мощнейший пинок от лапы доисторического титана, аж согнувший бедный транспорт посередке. Эмму Старри выбросило из-за руля с такой мощью, что для изнеможденной демоницы померк свет.

Она, как и Анника Скорчвуд, отправившаяся в куда более долгий полёт, не увидят, что этот пинок был последним действием заколдованного чудовища, начавшего после этого действия развеиваться черным пеплом. Этот пепел с ног до головы испачкает Шеггарда, который, пролетев всего лишь скромные пять метров, почти сразу вскочит на ноги, а затем, убедившись, что от проклятой твари остались лишь быстро истлевающие пеплом лапы, отправится искать сестру. Её маленькое исцарапанное тело он найдет лишь после того, как обнаружит саму Старри, потерявшую от рывка и куртку, и последние трусы, а затем, убедившись, что обе женщины получили лишь дополнительные царапины и шишки, Шегги, взяв их себе на плечи, бросится убегать.

Дальше, дальше, как можно дальше от портала.

Они с сестрой выжили, даже остались почти невредимыми, но видели такое, что обоим не суждено забыть никогда.

Глава 15

Там, на неведомых дорожках

Нагнуться, касаясь кончиками пальцев пола, было не просто легко, а совсем легко. Выгнуться назад, сделав «мостик» и повторив тот же фокус, тоже. С нюансами. Тело слушалось вроде бы хорошо, но координация движений оставляла желать лучшего. Это исправимо.

— Ну как? — опасливо поинтересовалась Мыш, глядя на меня, выходящего из своей спальни, где на кровати лежало большое, красивое, умное тело Конрада Арвистера.

Не на меня, на нас. Большая, очень большая Мыш. Нависающая. А коты-то какие! Что за тигры эти львы!

— Это большой и страшный мир, — хмыкнул я, переступая с ноги на ногу, — Зато твоя попа в моих глазах приобрела большое значение!

— Эй! — за упомянутую часть тела схватились руки хозяйки, — Я не толстая!

— «А ты что скажешь?», — поинтересовался я у молчащего «птенца».

— «Ммм… не так страшно, как я думала», — выдала неожиданный вывод запертая в своем черепе Тарасова, — «Даже удобно. Сиди, отдыхай, всё делают за тебя. Даже дышат. Я не думала, что дышать — это тоже работа!»

— «Наслаждайся»

— «Насладишься тут», — настроение у вампирессы тут же поползло вниз, — «Ты же меня…»

— «Ой, всё. Смотри!», — я целенаправленно потопал в подвал, где из тайника под фальшивым камнем, вынул почти рассыпавшийся кожаный сверток, а из него уже добыл обмазанный толстым слоем смешанного с песком жира предмет. Три минуты чистки, и у меня в моих временно маленьких ручках внушительный кованный нож в старых ножнах. Но не простой.

— «Он же кухонный…», — растерялась Алиса.

Именно. Очень старый, с точки зрения человека, кухонный нож. Массивный, с потемневшей от времени деревянной рукоятью, которую я сейчас бережно протирал. Орудие повара.

— «И что? Он волшебный? Нож-кладенец?» — пыталась догадаться она.

— «Нет», — заканчивая, ответил я, — «Самый обычный старый нож, но для меня он очень дорог. Так что, считай, ты обязательно вернешься»

— «Аа…так, стоп! Тебе что, эта ковыряшка дороже меня⁈ Да?!! Да⁈»

Так гораздо лучше. Пусть лучше орёт, чем боится. Тем более, ну взял я с собой «грунт», а что еще? Фляжка с кровью? Есть. Камень-Кровавик? Тоже есть. Но не размахивать же когтями по любому поводу, какое-нибудь тыкало надо, так что будет у нас Алиса Батьковна косплеить отчаянную домохозяйку.

Залихватски свистнув отнюдь не радостным котам, я вышел вон под внутреннее обиженное бурчание вампирессы. Идти и ехать предстояло долго, так что я развлекся тем, что рассказал своей единственной и неповторимой слушательнице о том, как обычно вампиры воспитывают своих «птенцов». И используют тоже. К примеру, некоторые могут провести в шкуре своего подопечного несколько лет, потому как это удобно, а заодно позволяет читать обалдую лекции, не отходя от кассы. А тот их слушает, потому как делать больше ничего не может. Зачем это самому вампиру? Ну, во-первых, безопасно, а во-вторых — зверски укрепляет связь между ним и его потомком, позволяя потом «заныривать» в его тело на расстояние в десятки километров. Зачем? Ну а если позвонить надо, письмо там написать…

Ужас, говоришь, Тарасова? А ты думала, бессмертие раздают направо и налево? Еще подумай, время у тебя есть. А то ведь потом как сама ножками задвигаешь, ручками захлопаешь, так и думать некогда будет. Думала, что всё прочитанное прошлый век и устаревшие сведения? Милая моя, ты как думала? Как человеческая бабочка-однодневка? Ну не дуйся, не дуйся. Со временем пройдет. Видишь, сколько я всего тебе прощаю? Это потому, что ты маленькая. Годика четыре где-то, если перевести на средне-вампирское.

Доехав до центра города, я направил тело Тарасовой и сопровождающих нас котов к Толкушке. Когда это она была первым и единственным базаром Омниполиса, а теперь на месте съездного развала, на котором ругались полупьяные гномы, красовался многоэтажный офисный небоскреб, окруженный элитными магазинами. Здесь богатые разумные могли приобрести последние достижения науки и техники, но почему-то приобретали свежеукраденные дизайны шмоток из Нижнего мира. Наверное, потому, что на Толкушку в основном ходили женщины. Богатые, со вкусом одетые, красивые. Тарасова, в своей старой маечке, дряхлых джинсиках, поношенных туфельках и с рюкзачком за спиной (он от Шпильки остался) выглядела здесь казанской сиротой. Ну не одевать же её в новое перед нырком в говны?