Пинок азарта (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович

Грубер Дроготан действительно оказался птицей невысокого полёта, всего лишь младшим логистом. Парился он на этой должности уже без малого тринадцать лет, что и так больно пинало молодого гнома по самолюбию. А тут еще и такая напасть свалилась, озверевший от вседозволенности упырь, терзающий честный трудовой народ.

— Хм, а с чего бы младшему логисту так сильно бояться инспектора? — поинтересовался я.

— Так все боятся, — развел руками лидер неформалов, — Он даже кучу макулатуры домой привез, запер в спальне на замок, а сам спит в зале на диване. Над ним начальников знаешь сколько? Пять или шесть, все озверелые, тоже с ума сходят. Ты настоящий дурдом устроил!

Младший логист, которому доверили часть бумажного архива? Как интересно.

— А ты у нас, значит, Дарвин Дроготан, — решил я слегка сменить тему.

— Н-нет, — принимая новые кружки с пивом, мотнул головой мой собеседник, — Я Харгт. Дарвин Харгт. Без клана.

— Ты что, непризнанный⁈ — удивился я.

— Так вышло, — пожал плечами полукровка, смурнея еще больше, — Отец говорит, что введет в клан лет через пять, а пока меня, как бы, не существует. Ну, для его родни. Я не против, мне и так хорошо.

Чудеса нас поджидают на каждом углу. С этим придётся разбираться дополнительно. Младшие логисты с тайными детьми, имеющие целую комнату макулатуры с работы. Совпадение? Не думаю. Повезло? Возможно. В любом случае, Грубер Дроготан точно привлек моё внимание.

— Ладно, — выдохнул я, — Не хотелось бы отпускать вас с пустыми руками, скажу, что ближайшие три дня в «Ультроне» не появлюсь. Пусть твой батя спокойно выспится. Снотворного ему подсыпь или напои. Скажешь ему, что у Алисы вызнал про это. Годится?

Подтекст ясен: «мы договорились, что я не трону твоего папашу, но держи рот на замке». Дарвин облегченно кивает, а Лалатина, не менее облегченно выдохнул, утаскивает друга и любовника прочь из этого вертепа, полного зеленых и красивых тел.

Позже, через пару часов, я прослежу за спешащим домой из «Всех святых» отчелюбивым отпрыском, а затем даже вломлюсь к ним на хату, чтобы проверить те «бумажки», которые наш логист заховал у себя. Полугном с нервным батей будут спать мертвецким сном, а я — шариться у него в кабинете.

Только вот… ничего не найду. Точнее, найду, но слишком многое, чтобы уверенно узнать хоть что-то. Десятки тысяч копий транспортных деклараций, перевязанные бечевкой, лежали целыми стопками по всему маленькому помещению. Без системы, без подсказок, без крупного шрифта «незаконное перемещение». Не повезло. Передо мной в полутьме была явная копия архива «Ультрона», причем, небольшая её часть, но совершенно никак не пронумерованная. Копия ли? Надо будет связаться с Петрой…

Это получилось сделать куда раньше, чем я думал. Возвращаясь домой уже хорошо так за три часа ночи, я с удивлением обнаружил гномку, притаившуюся с бутылкой под сенью дерева, растущего на территории Каббази. Петра мрачно смотрела на мой дом, отхлебывая из горла. Вид у неё был потерянный и расстроенный, как у ребенка, оставшегося без сладкого и мультиков.

— Спит, сволочь, — неожиданно изрекла принцесса корпорации, переступив на неуверенно держащих её ногах, — Натворил дел… и с-спит. А я… тут. Не сплю.

Тяжело вздохнув, она оперлась рукой на забор моего соседа и учителя, а потом от души приложилась к бутылке. Я стоял сзади, чувствуя себя как минимум Ваккушем. Может, попросить учителя спилить это дерево? Под ним вечно какая-то дичь творится. Еще слегка смущают личики четырех зеленых сестричек, с любопытством палящие ситуацию из окон таверны. Свет в комнате, откуда они смотрят, орчанки погасили, даже я бы их не заметил, если бы на каждой из них не было светлых ночнушек. Меня, причем, девки видели прекрасно! Бежевый плащ такой бежевый!

И вот что делать в этой мелодраме?

— Сволочь ты, Конрад, — мрачно сообщила моему дому Петра, — Гад. Подонок. Шавка Управы. Кровосос!

Стою тихо. Не требуется трех сотен лет опыта, чтобы научиться читать тело и движения разумного существа, не подозревающего, что за ним наблюдают. Вовремя и плавно сделать длинный шаг, обтекая маленькую фигурку, которая, устав меня покрывать разными гадкими словами, уходит вдаль.

Не то чтобы я не могу или не хочу поступать иначе, просто представляю себе последствия. Окликни я бедную несчастную Кестер, находящуюся в столь уязвимом состоянии, то тогда, скорее всего, был бы секс. Либо прямо тут, под деревом, на глазах у четырех ехидных девок, либо в доме, где, напоминаю, существуют правила. А вот утешать ту, кто захотела поиметь Управление в пользу родного клана… зачем?

Это так не работает.

Нижний мир — это не только новый путь, не только сокровищница знаний, которую мы с таким удовольствием обворовываем, но это и инструмент контроля. Человеки. Короткоживущие, смертные, жадные, подлые и хитрые человеки. Мерзкие, жестокие, но и чудовищно изобретательные. Что бы не придумала Петра и Горго, какими бы они ловкачами не были, что бы там не задумали эти их Джарвисы — мы, в Управлении, всегда впереди благодаря связи с Нижним миром. Он — наша методичка, наш козырь, наша шпаргалка, позволяющая медленно и неумолимо, но создать цивилизацию Омниполиса.

А для этого в первую очередь надо не мудохать орочьи банды, а раз за разом, трудолюбиво и бережно… резать гномам яйца. Маленьким, энергичным, продуктивным, но таким амбициозным гномам. Грубера Драготана поддержать можно потому, что поддержать — дело хорошее, нужное и выгодное, а сам он маленький и незначительный, а вот Петру Кестер — нельзя. Она должна свыкнуться с мыслью, что Управление всегда сверху, и что у него, у Управления, очень большая и злая пиписька.

Можно идти спать. Завтра будет очень трудный день, потому что мне в голову вернулась мысль, вылетевшая ранее под угрозой брызг из-под автомобильных шин. Мысль была про горы и Магометов, про страдания и превозмогания. Трудный день завтра будет не только у меня.

Пока шагал к дому, неожиданно вспомнил, что забыл развеять своих крипов, которыми пытался достучаться до Виктора Гоуна. Испытав укол стыда, усилием воли развеял их, закрывая за собой дверь.

…надеюсь, он на меня не обиделся?

Глава 14

Во тьме ночной, при свете дня…

Со словом «интуиция» у меня всегда были определенные проблемы. Я его считал ненормальным, потому как совмещающим два понятия там, где это делать совершенно не нужно. Интуиция у нас, получается, и врожденное качество, и работающее от жизненного опыта, а это слегка разные вещи с разными источниками тревоги для пятой точки. Тем не менее, до этого дивного утра я был точно уверен, что «Тарасова» и «интуиция» не могут встретиться не то, что на страницах одной книги, но даже в одном разделе библиотеки. Однако…

Я сидел на кухне, пил утренний кофе и строил глазки Мыши, сонно сопротивляющейся необходимости принять на себя ответственность и помыть посуду. Хвостатая девушка с поникшими усами отчаянно зевала, хитроумно потягивалась так, что у меня кофе в кружке волновался, переводила стрелки на рыжую подругу и местами вообще забывала, что у неё есть дар речи. Я все равно продолжал попытки, чисто из спортивного интереса. Тут у нас на горизонте и появилась госпожа Тарасова, заспанная как три Мыши, с ужасом на голове, неженственно скребущая тощее пузо под майкой, в общем, с видом обычного разумного существа, которому нужно кофе и полчаса на то, чтобы извилины заработали.

И тут случилось это.

Попрошу внимания, суд присяжных, — я сидел и мирно бухтел с крысодевушкой, добродушно подтрунивая над её потешным сонным обликом. Ничто в моем виде не предвещало беды! Совершенно ничто! Никоим образом Алиса Игоревна не могла обладать знанием о том, что за идея пришла мне глубоко ночью в голову, ни каким-либо, хоть самым мельчайшим поводом, чтобы уловить процессы, сгущающиеся у нее над головой!

Да даже если брать в расчет нашу связь, всё равно! Всё, чем я был занят — кофе и Мышью!