Выход силой - Андрей Ерпылев

Здоровенный телохранитель Ланисты подошел к воющему бедолаге, наклонился, сделал резкое движение рукой, и вой оборвался на высокой ноте, сменившись хрипом и бульканьем. Никто не сделал попытки протестовать, лишь двое или трое исподлобья глянули на предводителя и отвели глаза. Любой дерзкий взгляд мог быть расценен как вызов. Через пару ми­нут раздетый догола труп полетел в заросли обок тропы, и вну­тренним взором Игорь увидел, как тут же к нему устремился добрый десяток падальщиков. А отряд как ни в чем не бывало продолжил путь по медленно удлиняющейся просеке.

«Это же не люди, — думал Игорь, покачиваясь с закры­тыми глазами в такт ходьбе носильщиков. — Чего же я жду? На земле только легче дышать станет, если я очищу ее от пя­ти десятков головорезов».

«А кто тебе позволил карать и миловать? — отвечал дру­гой, усталый голос. — Чем ты лучше их?»

«Очищая землю от мерзости, я делаю благое дело».

«Становясь таким же, как они?»

«Если я не уничтожу их, то стану предателем».

«А разве не ты сам загнал себя в эту ситуацию?»

«Так что же мне делать?»

— Уснул, Игорек? — медовым голосом проговорил Лани-ста. — Спи, спи, дорогой, скоро приедем. Сделаем дело, и до­мой. Так сказать, вернемся к нашим баранам.

Глядя в выцветшие стариковские глаза за стеклышками очков, Князев внезапно понял, что, как бы он ни старался переиграть этого страшного человека, у него ничего не по­лучится. Разве может пешка, глядя снизу вверх с клетчатой доски, переиграть шахматиста?

Сейчас, наверное, Игорю представляется самая послед­няя возможность вмешаться, восстать против манипулято­ра, использовать свое новое уникальное умение и изменить ход истории. Стоит ему проколебаться еще чуть-чуть — ча­стная армия Ланисты достигнет Первомайской и утопит ее в крови. Неужели старик, зная, как Князев ненавидит его, станет выполнять обещания? Использовав Игоря, он про­сто пошевелит бровью, и один из телохранителей насадит парня на штык, подкравшись сзади... Князев погибнет пре­дателем, глупцом и слабаком.

Ланиста — законченный мерзавец, а люди, которых он нанял, собираются перерезать всю Первомайскую. Даже ес­ли они еще не совершили это преступление, они его обяза­тельно совершат.

Прав или не прав его внутренний голос, его совесть — вы­бор невелик. Пока Игорь будет терзаться угрызениями, пы­таться остаться чистым среди грязи, сомневаться в том, мо­жет ли он повелевать тварями, этот повелитель людей-не­людей все решит и за него, и за весь мир. Ланисте не были знакомы сомнения.

Так не лучше ли, взвалив на душу еще один тяжелый ка­мень, избавить ни в чем не повинных людей от мучений, а мир — от настоящего злодея?

Он лишь на миг отвлекся, а голодная орда вокруг сокра­тила расстояние до минимума.

—Твари! — В заросли ударила очередь, еще одна, где-то в хвосте отряда закипела схватка.

—Что ты ждешь? — Ланиста схватил безвольного Игоря за грудки. — Отгони их!..

Но Князевым уже овладела странная апатия. Один за другим рвались незримые поводки, и все новые и новые де­моны смерти набрасывались на обреченную колонну. Голо­ворезы дорого продавали свою жизнь. Земля сочилась кровью — звериной и людской, тростник вокруг трещал, объя­тый пламенем.

Паланкин давно уже стоял на земле, брошенный всту­пившими в схватку телохранителями, но в нем все еще ос­тавалось двое человек. И в нем тоже шла битва. Разъярен­ный старик сжимал костлявыми руками горло своего врага, но силы покидали его.

Оружие было отброшено в сторону.

Как и тысячи лет назад, человек сошелся с человеком в смертельном поединке, уповая лишь на голые руки и на пе­щерную ненависть.

— Ты меня обманул... — хрипел старик. — Уничтожу!

Игорь легко мог стряхнуть с горла его руки, но был сей­час занят другим: он из последних сил удерживал от напа­дения последнюю, самую могучую тварь. Огромное, кош­марное существо бесновалось в зарослях, свирепея от не­возможности поучаствовать в пиршестве, которое уже зате­яли сородичи, не обращая внимания на последних деру­щихся людей.

— А сколько раз ты меня обманывал? — Игорь сбросил цепкие стариковские пальцы со своей шеи. — И хотел, готов спорить, обмануть снова!

Последний телохранитель, покрытый кровью с головы до ног, вонзил нож в тело сошедшейся с ним в смертельном клинче твари и тяжело рухнул на нее, придавив своим телом. И сразу несколько ее сородичей прыгнули на него, в воздух полетели окровавленные клочья плоти...

Старик, выпавший из паланкина, отброшенный на зем­лю, теперь глядел на Игоря униженно, снизу вверх.

— Спаси меня! — Старик уже не требовал — он молил о по­щаде. — Спаси меня одного! Ты получишь все, что хочешь! Я озолочу тебя! Мы будем править Черкизоном вместе!

Игорь покачал головой: в ушах, неслышная для старика, отдавалась тяжелая поступь освобожденной и отпущенной им огромной твари.

—Я не доверяю тебе!

—Ты будешь править оди-и-ин! — завизжал Ланиста. — Я буду прислуживать тебе!

—Я не хочу править. Я хочу оставаться человеком, — тя­жело сказал Игорь.

—Как ты можешь! Ты у меня в долгу! Я столько раз спа­сал твою шкуру!

—От себя самого. Вот, — он вынул из кармана пачку долла­ров и швырнул на землю перед стоящим на коленях Михаилом Сергеевичем, — это в счет моего долга. Теперь мы в расчете.

—Пощади!

—Ты столько врал мне! Врал, что знаешь, где мой брат, удерживал меня надеждой...

—Я знаю, где он! Знаю, клянусь!

Тварь в кустах зарычала, охваченная незримой удавкой. Игорь застыл, не веря старому мерзавцу.

— Он жив! — заспешил старик, почувствовал, что парень дрогнул. — Его продали, как и тебя, ваши отцы-командиры! Продали, чтобы выманить тебя!

— Ты лжешь! Лжешь!

Застонали деревья, зашуршал тростник. Жуткие твари, тер­зающие человеческие тела, заскулили и отступили, стали пя­титься назад. На лесную сцену выходило самое страшное чудо­вище из всех, которых Игорю приходилось видеть когда-либо.

Саблезубая тварь была воплощением кошмара: гигант­ская, в два человеческих роста, гротескная, покрытая пле­шивой, усыпанной паразитами кожей, гора мускулов. Игорь мельком взглянул в ее гноящиеся, страдающие, как у боль­ного человека глаза, и пошел дальше, огибая ее более мел­ких пирующих собратьев.

—Твой брат жив! Он крутит колесо! Откачивает воду! Я могу освободить! Только я! Я могу! Я его туда отправил, и только я... Я договорюсь!

—Договорись сначала с этим, - Игорь кивнул в сторону чудовища, нетерпеливо ждущего своей очереди.

Он отвернулся и зашагал прочь.

Сзади послышался могучий рык и визгливый стариков­ский вопль. Короткий.

Игорь поставил ногу на первую скобу лестницы, ведущей в преисподнюю, в нижние, полузатопленные ярусы Черкизона, куда по своей воле не спускался никто. Вокруг колод­ца застыли с немым укором в глазах двое гладиаторов и за­плаканная женщина с ребенком на руках.

— Знаешь, я тебя, конечно, уважаю, но ты — идиот... — официальным тоном заявил Джонс.

— Просто малахольный какой-то, — согласился Кузьма.

— Чего тебе еще надо? Куда опять лезешь? — Джонс не скрывал своего возмущения. — Деваху с пацаном выручил и вали отсюда, пока кореша Ланисты не очухались.

— У меня еще есть одно дело, — упрямо мотнул голо­вой Игорь, опираясь ладонями на край колодца. — Глав­ное. А вы, если хотите, можете уходить. Присмотрите только за моими. — Он показал подбородком на встрево­женную Ингу с маленьким Игорьком на руках.

— Ну уж нет, — отрезали гладиаторы хором и посмот­рели друг на друга с веселым изумлением. — Ты давай, иди, а тылы мы тебе прикроем. Теперь уж мы вместе. До конца.

— Спасибо, ребята.

Спуск по шатким ненадежным скобам был недолог. Сей­час вода стояла в затопленном подземелье по колено: казав­шаяся густой и маслянистой мертвая жижа, отбрасываю­щая в свете фонарика на стены и низкий свод причудливые блики. Ничто не нарушало ватной тишины туннеля, кроме редкой капели. Вода понемногу просачивалась через пото­лок катакомб.

Нет! Прислушавшись, Князев уловил далекий скрип и пошел на звук, не забывая время от времени прощупывать дно под ногами острием верной шпаги. По мере продвиже­ния дно то повышалось, то понижалось, а один раз Игорь ухнул в незамеченную яму почти по грудь. Через несколько минут он оказался в большом подземном зале. Дальний конец его терялся в чернильной темноте, пробить которую слабый свет фонаря был не в состоянии.

И сразу он увидел его... Антошка, исхудавший, оброс­ший, с длинной спутанной бородой, полуголый и бледный, кик мертвец, брел по колено в воде, придерживаясь правой рукой за низкий широкий барабан с рядом черных отвер­стий на высоте груди. Он, казалось, стал еще меньше, еще субтильнее. Ребра и позвонки остро выступали на узкой спине, и Игорь вдруг почувствовал такую жалость к брату, аж слезы подступили к горлу.