Йалка - Марина Чуфистова

что мама нашла в чулане кучу гирлянд, а здесь принято наряжать свои дома. И она намерена украсить дом лучше всех, что бы это ни значило. Я скучал по ним. Но не понимал – по старым родителям или по новым. Отец сказал, что во время его прогулки на корабле была ясная погода и в бинокль было видно Камчатку. Думаю, это не так. Но ему хотелось верить, что родина рядом. Только руку протяни.

Пока я прощался с отцом, в гостиной появился сонный Миша. Я надел маску, что лежала наготове. Он включил кофемашину. Это самая тихая кофемашина из всех, что я когда-либо видел. Он сварил первый кофе и поставил передо мной дымящуюся ароматную кружку. Да, как в рекламе. Это был самый вкусный кофе. Я так и сказал Мише.

– Машинка итальянская, – сказал он. – Но все дело в капсулах. Они заморочились. Знаешь, все зависит от плотности. Чем равномернее, без лакун, будет кофейный порошок, тем лучше получится эспрессо. А эспрессо – основа. Какое бы говно ни готовили, раф, капуч или флет, все зависит от эспрессо…

– А где Натали? – прервал я кофейный спич.

– Думаю, у себя.

– У меня должна была быть консультация… а я забыл.

– Не парься, чувак, она и сама, наверное, забыла.

Я не ответил. Сделал глоток. О этот вкус. Я постарался запомнить эту кофемашину, чтобы когда-нибудь купить такую же. Не подумал, что все-таки дело в кофе.

– Тебе не обязательно ее тут носить, – сказал Миша. – Можешь снять. Обещаю, блевать не буду.

– Мне пора. – Я поставил чашку в раковину. – Спасибо, что приютил.

– Звони, если что. – Миша хлопнул меня по плечу.

Я хотел еще спросить о Натали. Почему она не ночевала, почему Миша такой спокойный, почему вообще эти люди так легко живут.

Я нажал кнопку лифта. Как же долго едет. Миша вышел в коридор.

– Насчет работы, – сказал он. – У меня в отделе есть местечко. Позвони в понедельник.

– Спасибо.

Двери лифта открылись, я вошел. Я представил себя в рубашке и галстуке в отделе банка Миши, да вообще любого банка, и захотелось рассмеяться. Вот будет зрелище.

Для нуоли шьют костюмы. Разного качества. У меня не было дорогого костюма, и я не знаю ни одного нуоли, кто носил бы дорогой костюм. Но видел по телевизору политиков. Даже на них нелепые костюмы. Ни одного щеголя. На фотографиях в журналах они могут выглядеть вполне прилично. На выпускной мама купила мне костюм на размер больше. Она думала, что я еще вырасту и стану носить его в институт. Она еще говорила про дипломат. Рукава пиджака были слишком длинными, а плечи слишком широкими. Не говорю про брюки, которые гармошкой сложились на щиколотках. Надеюсь, мама его выбросила. А могла взять с собой на случай, если перееду к ним и буду ходить на работу. Мамина самая большая мечта – видеть меня в костюме в офисе. Может, исполнить ее и пойти к Мише?

* * *

Я размышлял о костюмах всю дорогу домой. Вернее, к Элине. Какой бы цвет мне подошел? Единственный мой костюм был серым. Наверное, если б мне нужен был новый, я бы выбрал синий в полоску. Синий, потому что цвет моря, а полоска стройнит. Так себе логика, но лишь бы занять чем-то ум. Нужно собрать вещи. За этот год я столько раз переезжал, что мне стало хватать одной сумки. Просто достать из шкафа походный рюкзак, сложить пару джинсов, ботинки, носки, тетради, «Библию стендапа» и Грега Дина, шампунь, бальзам, офисную кружку, три футболки, куртку, шапку… Зачем я это перечисляю? Чтобы осознать, как мало у меня вещей. Адепты осознанного потребления одобрили бы.

В подъезде на меня пахнуло полуденной прохладой старого дома. Не пытайтесь представить. Толстые стены и мрамор на лестнице создают ни с чем не сравнимый особый климат. В новых домах не так. Жильцы старых домов непременно ощущают торжественность своей жизни. Их предкам когда-то давно удалось урвать метры в самом центре города, и теперь ничто, даже непроглядная бедность, не выкурит их с их мест. Нет, там не так. Просто я оттягиваю момент. Подъезд как подъезд. Как у родителей Натали. В нем понимаешь, что здесь люди, у которых есть достоинство не жить на окраине города.

– Вы куда? – остановила меня консьержка.

Она прекрасно знала куда. Именно на ее смену выпала та несчастная утечка.

– В тридцать вторую.

– Наниматель квартиры сказала, вы там больше не живете.

– Я за вещами.

– Ваших вещей там тоже нет. – Она едва могла спрятать довольную улыбочку. – Они на заднем дворе.

Она указала на железную дверь. На заднем дворе были только мусорные баки. Я прошел к двери. Консьержка, кряхтя, поковыляла за мной. Не кряхтела она. Она же не какая-то карикатурная ведьма из мультиков. Консьержка, тяжело дыша, поковыляла за мной. Убого. Просто пошла.

В узком дворике было темно и сыро. Свет сюда пробивался, только когда солнце клонилось к закату, просвечивая через кованые ворота. Голубой «москвич» был глубоко и, кажется, навечно припаркован у глухой кирпичной стены. Шины давно спущены, а коррозия беспощадно разъедала пухлый кузов. Возле мусорных баков я увидел свой холодильник. Ради Всего Сущего, она сама его дотащила? Я поежился от этих мыслей. Консьержка с довольным видом подпирала дверь и смотрела, как я осторожно подхожу к холодильнику. Кажется, дверь распахнется, и Элина закричит: «Сюрприз!» И я навсегда останусь заикой. Хотя не уверен, что нуоли заикаются. Не встречал.

Других вещей рядом не было. Я догадался, что Элина сложила их в холодильник, и даже возблагодарил, что не оставила на растерзание бродячим котам или собакам. Неужели она сама спустила набитый вещами холодильник? Сколько силы в этой самке? Припомнились все ее прикосновения, и шерсть зашевелилась на затылке.

Я открыл крышку холодильника и замер. В голове как-то вдруг пропали все мысли. Вся моя немногочисленная одежда неряшливыми комьями плавала в растаявшем льде, который Элина благополучно высыпала из пакетов, в которые он был запаян. Пакеты плавали там же. Я обернулся. Консьержка уже открыто ухмылялась. Это лучшее шоу, что она видела за последнюю неделю. Я нашел палку и порылся в ворохе мокрого белья, выудил свой ноутбук. Он был разбит. Но я зачем-то открыл его. В надежде, что еще можно починить? В экран канцелярской кнопкой была вдавлена фотография Натали. Та самая, которую она отрезала от меня для карты желаний. Я хранил ее во внутреннем кармане рюкзака. Краски на фотографии расползлись, но Натали все еще улыбалась. Я отбросил ноутбук в сторону.

– Эй, не бросай тут мусор, – крикнула мерзкая