Я твоя (не) желанная истинная, дракон! (СИ) - Ларк Юна

Слишком мило. Слишком сладко. После Солёного озерка с его разъедающим нос запахом и зловещим рыжим мхом, эта приторная сладость, которой веяло от города, была ни капли не приятнее.

Наконец дойдя до ворот, мы остановились у поста охраны. Те с подозрительными лицами выслушали мужчин, осмотрели телегу, раненого, обыскали каждого из нас, после чего выдали какие-то бумаги, с помощью которых остальные законники могли бы нас опознавать.

Я рассмотрела свой документ. Там, на небольшой анкете, были проставлены галочки в пунктах вроде «без груза», «простолюдин», «бездарный» и прочее. Забавно, они ведь даже не спросили ничего про магию. Видимо, верят, что таможенники, свирепо охраняющие границу, не пропустили бы опасных людей. И потому заполнили анкету по общему шаблону. У других наверняка были проставлены точно такие же галочки.

В городе было светло. Это первое, что замечаешь, оказавшись внутри. Солнце, отмерившее час от полудня, тысячи раз отражалось от светлых зданий и сверкающих окон, как будто это место хотело нас ослепить. Или как будто не хотело оставлять ни единого тёмного пятна, способного скрыть в себе человека.

Прямые, как стрелы, улицы пересекали друг друга под прямыми углами. Сверху этот городок, наверно, выглядел как ровная сетка дорог.

Мы остановились у каменного здания абрикосового цвета, низенького и приятного на вид. Оно располагалось буквально напротив ворот, через которые мы вошли, и надпись на вывеске гласила: «Серебряное крыло. Еда, питьё, жильё». Ниже, на высоких чистых окнах висела деревянная табличка с рисунками кружки, тарелки с куриной ножкой и подушки.

Ко мне подошёл мужчина, который в пути благодарил за спасение племянника:

— Держи, — он вложил мне в руку звенящий монетами мешочек, его жест, решительный и твёрдый, говорил о том, что он не примет возражений. — Это тебе, чтобы ты могла тут передохнуть и привести себя в порядок. Если тратить осторожно, то и на поездку хватит.

Я поспешила его поблагодарить в ответ и поклонилась, а он поднял руку, останавливая меня.

— Давай-ка, девочка, веди себя как нормальная магичка. Они ничего не делают бесплатно, тем более для простолюдинов. Вот я тебе и плачу, потому что не люблю быть в долгу, тем более у магов. Принимай как должное, — несмотря на ворчливый тон, в конце он не сдержал улыбку. Это выдало, что его забавляет моё поведение, а совет идёт от сердца.

Я смущённо улыбнулась и опустила голову, не желая следовать его совету. Он предлагает мне притвориться высокомерной магиней, не выбиваться из образа, который маги строят перед бездарными и людьми, кто стоит ниже их по иерархии. И я понимаю, что его слова имеют смысл — если я хочу выжить среди магов, мне надо вести себя как они.

Но с порядочными людьми мне тоже хочется быть хорошим человеком. Достаточно того, что я и так беспрерывно лгу о своей личности, целях и прошлом. Такое ощущение, что уже никогда не смогу смыть эту липкую паутину обмана со своей кожи.

Вообще-то в прошлой жизни я считала себя честным человеком и гордилась этим. А теперь день за днём меня мучает ощущение, что я предаю свои принципы.

Мы расстались у трактира. Оллин хотел вернуться через час, чтобы проводить меня до повозки, но я настояла, чтобы он не беспокоился и спокойно возвращался к своим. Я ведь и сама ещё не знаю, что буду делать дальше.

Оказавшись в одиночестве, я отворила лакированную светлую дверь и оказалась внутри здания. Аккуратные, вырезанные из белого дерева блестящие столы, окружённые изящными стульями, с мягкими сиденьями, расшитыми цветочным узором, полупрозрачными скатертями на столешницах и тонкими серебряными подсвечниками в центре каждого стола. Пол, покрытый плиткой, матово светился, отражая солнце, свободно влетающее вместе со свежим ветром в большие раскрытые окна. Как и весь город, изящество, красота, тонкость, лёгкость, пронизанный светом воздух — всё это рождало ощущение, будто я оказалась в небесном городе, за воротами Рая, не меньше.

Это одновременно притягивало, балуя взгляд, привыкший к дикой и неопрятной живой природе и скудной на эстетику бедной жизни, но вместе с тем что-то в этой выглаженной, прилизанной, холодной… неподвижной, как восковая фигура, красоте — отталкивало. Восковая фигура или даже забальзамированный труп…

От этого сравнения, пришедшего в голову, я передёрнула плечами. Может, со мной что-то не так, раз такое прекрасное место мне не нравится?

Ко мне подскочила девушка-официантка, одетая в карамельно-коричневое платье с бантиками. Она ослепительно улыбнулась и спросила:

— Что угодно прекрасной гостье?

И ведь видит, что я одета в обычное простолюдинское платье, а на ногах подранные сандалии. Вряд ли от меня хорошо пахнет, а лицо сияет свежестью.

Я отошла от неё на шаг, чтобы увеличить неприлично маленькое расстояние, на которое она от меня встала.

— Я хотела узнать… всего лишь спросить, — сказала я, а девушка с неизменной улыбкой закивала. — Где в городе можно купить приличную одежду и принять водные процедуры?

— О, конечно, я подскажу! Знатной даме вроде вас не пристало ходить в лохмотьях, прекрасная госпожа! — это казалось невозможным, но её улыбка стала ещё шире, а я поразилась, как она могла догадаться, что я не та, за кого себя выдаю. Разве я как-то на это намекнула?

Манеры, промелькнула догадка. И руки без следа тяжёлой ручной работы. Очень внимательная девушка работает здесь официанткой…

Она повела меня на второй этаж, там мы вышли на балкон, открывающийся прямо из коридора. Здесь стоял круглый столик и два стула, видимо, для заселившихся гостей, которые захотели бы отдохнуть на воздухе.

— Видите вон ту лавочку милого розового оттенка? Где на вывеске красная шляпка и зонтик, — звонко заговорила она, указывая пальцем на северную сторону прямой улицы. Я в самом деле разглядела очередной домик, покрытый вензелями барельефов, и кивнула. — Там очень большой выбор платьев! Какие захотите — и повседневные, и вечерние, и бальные, а также аксессуары, обувь и украшения на любой вкус. Словом, всё, чтобы подготовиться к великолепному вечеру в компании одногруппников на Первом балу, — она вдруг подмигнула мне, а я слегка выпала в осадок. Она приняла меня за кого-то другого? И даже очевидно, решила, что я ученица Академии. — А вон там, — она чуть перегнулась через перила, указывая в другую сторону, уже на соседней улице, — домик с большим круглым двором, видите? У них есть свои горячие источники и бани. А также сауны, великолепные массажисты и разные снадобья, с помощью которых ваша кожа будет просто сиять! — её глаза мечтательно засверкали, пока она описывала мне все прелести их услуг. Затем повернулась ко мне и добавила: — А перекусить заходите к нам! У нас вкуснее всех, обещаю!

Когда я уже вышла из трактира, наконец попрощавшись с очень улыбчивой и услужливой официанткой, в первую очередь направилась в купальный дом. По пути мне встретилась пара людей, одетых совсем как я сама одевалась, когда ещё жила в поместье дяди. Не бедно, но и без лишней роскоши.

Вблизи здание купальни оказалось деревянным домом. Орехового цвета доски, из которых были выложены стены, пол и потолок, казалось бы, должны были дышать тем же теплом, что и уютный дом Инэнки в деревне — но нет. Они отличались так же сильно, как застывшая шоколадная помадка на поверхности торта отличается от свежесваренного горячего шоколада.

За треть суммы, которую я насчитала в мешочке, мне удалось искупаться, как следует очистить лицо и тело. Я так расстаралась, что кожа после купания даже покраснела, а на лице как будто горел румянец. Из-за того, что пришлось надеть ту же одежду, в которой я была всё это время, стало немного неприятно, но всё равно водные процедуры сильно подняли мне настроение, и на улицу я вышла с лёгкой душой, почти не испытывая той же угрюмой подозрительности к городу, что прежде.

В купели мне никто не повстречался, а хозяйка была так рада моему визиту, что даже сделала скидку, пытаясь продать ещё услуг. Наверное, в этом городе не очень часто пользуются их купальней, особенно сейчас. Когда происходят такие вещи как убийства и бесследные исчезновения людей, те, кто живут рядом, некоторое время находятся в сильной тревоге и стараются лишний раз не выходить на улицу. Вероятно, в этом и была причина такой немноголюдности улиц и заведений.