Поцелуй мертвеца - Лорел Гамильтон

Мы с Брайсом несколько минут жевали в тишине, потом я не выдержала:

— Прости, Зебровски, но я ем салат дома, потому что меню составляет Натаниэль, а вне дома я ем, что хочу.

— Натаниэль бой-френд с которым ты живешь? — спросил Брайс, проглатывая очередной кусок гамбургера.

— Угу, — пробубнила я, снова откусывая бургер.

Зебровски бросил на меня страдальческий взгляд.

Я проигнорировала его.

— Ты сказала, что он составляет меню, что это значит?

— Он занимается готовкой, работает за шеф-повара, засуши-повара, и всех прочих.

— Ты говоришь как в ресторане, — ответил Брайс.

Я пожала плечами.

— Парни сами это затеяли, Кто бы ни был главным по кухне, меню определяет шеф-повар. Это их система и она работает, так что я просто приспосабливаюсь. И полагаю, что раз уж я не готовлю, то мне не стоит встревать в то, как они все устроили.

— Очень благоразумно, — заметил Брайс.

Я снова пожала плечами и вгрызлась в бургер.

— Обычно она разумна, — подтвердил Зебровски, отправляя в рот небольшой кусочек салата. Он так жевал зелень, будто она была ужасно противной на вкус.

Он всего на девять лет был старше меня. Может и мне придется однажды отказаться от гамбургеров? Конечно, я осталась такой же стройняшкой, как и во времена колледжа, лишь нарастив мускулатуру. Зебровски же начал набирать лишние килограммчики в районе талии — ничего критического, но ему следовало бы следить за весом. С двумя детьми и женой ему было сложнее находить время для спортзала. Дети вообще, казалось, усложняли жизнь. Хорошо, что мне, наверное, не придется беспокоиться об этом конкретном осложнении.

— Вернись на землю, Анита, — проговорил Зебровски.

Я моргнула.

— Что?

— О чем ты так серьезно задумалась только что? — подозрительно спросил он.

— Ни о чем, — ответила я.

— Лгунья, женщины никогда не думают «ни о чем».

— Когда ты говоришь, что ни о чем не думаешь, я тебе верю, — парировала я.

— Я мужчина, я действительно ни о чем не думаю.

Я ответила ему раздраженной улыбкой.

— И какого же черта это значит?

— Это значит, что я хочу знать, о чем ты только что так серьезно задумалась.

— Я же сказала, что ни о чем, так что отвечать я тебе не намерена.

Он улыбнулся.

— Видишь, ты о чем-то думала.

Я нахмурилась.

— Кончай с этим, ладно?

— Нет, — заупрямился он.

— Ну как зелень, вкусняшка? — подколола я.

— Это было низко, Анита, — пробубнил он, копошась вилкой в салате, не пытаясь его даже есть. Может, именно так теряется вес на салатной диете — ты просто не хочешь это есть и не ешь, и, вуа-ля — вес снижается.

Я умяла свою порцию жареной картошки. Она была хрустящей, соленой и обалденно вкусной.

— Если все твои любовники — оборотни, почему они едят зелень? — спросил Брайс.

— Хочешь сказать, им нужно питаться мясом? — поинтересовалась я.

— Я тебя чем-то оскорбил? — спросил он.

Я подумала об этом.

— Извини, я просто не в настроении. Большинство из них танцовщики экзотических танцев, а от большого количества съеденного мяса иногда бывает вздутие живота и появляется животик. Когда у тебя часть работы заключается в раздевании, ты хочешь выглядеть на все сто.

— Опять же, очень разумно, — подытожил он.

— Ты, кажется, удивлен, — сказала я.

— Если бы ты слушала, то помнила бы, как Брайс говорил о том, что среди других копов у тебя репутация не очень разумного человека.

Я глянула на Брайса.

— Это правда?

Он мгновение изучал мое лицо, затем ответил:

— Они сказали у тебя сложный характер и с тобой трудно иметь дело.

Зебровски фыркнул, подавившись своей содовой.

Я нахмурилась.

— Я не иду на уступки, и если им от этого трудно иметь со мной дело, то это их трудности.

— Им завидно, что махонькая женщина выполняет работу лучше них самих, — сказал Зебровски, когда снова смог говорить, не захлебываясь.

— Махонькая? — переспросила я.

— Хочешь поспорить? — спросил он.

Я опять начала хмуриться, но потом просто улыбнулась.

— Я коротышка, так какого черта?

Брайс рассмеялся.

Я посмотрела на него.

Он поднял руки в защитном жесте.

— Эй, у меня с этим проблем нет.

— Отлично, кажется, мы хотели поговорить о тебе, разве нет?

Он кивнул.

— Как я могу отделаться от Арнет, не выводя ее из себя?

— Не думаю, что тебе удастся, — ответила я.

— В смысле?

— Натаниэль Грейсон был моим возлюбленным сожителем, но на работе я никому этого не рассказывала, поэтому увидев его пару раз, Арнет сделала вывод, что он всего лишь мой друг. Она захотела с ним встречаться, а потом ей показалось, будто я выставила ее идиоткой, не рассказав напрямую, что он мой.

— Он верлеопард, да?

Я посмотрела на него, и отнюдь не дружелюбным взглядом.

— Откуда ты узнал, какого типа он оборотень?

— Он есть на веб-сайте «Запретного плода». Они вывешивают список кто из стриптизеров, то есть танцоров, в какое животное обращается.

— Ты что, проверял моих мужчин?

— Я могу смотреть на мужчин из «Запретного плода» в целях исследования местных оборотней и вампиров и никто не станет задавать вопросов, почему мужчина-коп смотрит на мужчин-стриптизеров.

Пару секунд я чувствовала себя странно от того, что маршал Брайс рассматривал фотографии Натаниэля, или Джейсона, или Жан-Клода и испытывал к ним сексуальное влечение. Было ли это из-за того, что он был парнем? Вряд ли. Думаю это потому, что он работал со мной, а тебе не следует хотеть возлюбленных других копов, или, по крайней мере, не следует говорить этим копам, что ты тащишься от их возлюбленных.

Это просто не честно, в каком-то смысле.

— В этом есть смысл, — ответила я.

Он улыбнулся.

— Думал, что тебе будет неприятно от того, что я смотрел на твоих парней.

— Ну, это же не значит что ты на них запал, я знаю, как привлекательно они выглядят. Просто мысль о том, что ты изучал их для будущего преследования, могла бы вывести меня из себя.

Он выглядел искренне потрясенным.

— Я бы никогда не поступил так с сослуживцем.

— Джессика Арнет так поступила, она, блядь, практически сказала мне, что однажды Жан-Клод слетит с катушек и ей придется принять определенные меры насчет него.

— Да быть не может, — воскликнул Зебровски, также выглядя искренне пораженным.

— Она запугивала твоего бой-френда? — спросил Брайс.

Я кивнула. И вдруг потеряла всякий аппетит.

— Что точно она сказала? — спросил Зебровски.

— Она сказала, что Жан-Клод просто миленький монстр и что если бы не он, Натаниэль смог бы иметь нормальную жизнь.