Николай Караченцов. Глазами семьи и друзей - Андрей Николаевич Караченцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вова! – вдруг особенно тихо сказал мне Коля. – А где мой кофр с вещами и гитарка???
– Да вот всё вынес, что было в салоне!!! – бодро ответил Вова, то есть я.
– А в багажнике ты смотрел???
– Как?! А что, было ещё и в багажнике??? – что-то противно липкое стало заползать вовнутрь, вытесняя кайф ночных посиделок и поездки в целом.
– Да так. По мелочам… – ответил вмиг поникший Коля. – Весь мой австралийский гонорар, гостинцы домашним, концертные костюмы и, главное, билеты на самолёт.
Про себя я механически прибавил к Колиным «мелочам» ещё и гитару «Овэйшн» за восемь «штук» у. е., тоже оставленную мной «по-товарищески» в багажнике…
Получалось – ого-го!!!
Большего позора в моей весёлой концертно-гастрольной жизни ещё не случалось. Как сейчас помню, в голове колотилась одна только мысль: «Да за такое убить на месте, и то мало покажется!!!»
В следующее мгновение я рванул с места позора вослед давно исчезнувшему такси. Если бы со мной в паре тогда стартовал олимпийский чемпион Валерий Борзов, то остался бы далеко позади. Я нёсся непонятно куда, непонятно зачем, а в голове почему-то тикало, что в Сиднее жителей несколько миллионов, а таких вот такси – как блох на собаке… До регистрации оставались минуты, наш импресарио Гарри Волк с убитым лицом подсчитывал предстоящие внеплановые расходы на новые билеты, бледный Караченцов звонил в Москву, т. к. мы уже не успевали на сегодня, а это означало самое страшное для Коли – отмену завтрашней «Юноны». Мало кто знает, что для актёра Ленкома это смертный грех!!!
В театре Захарова уважительными считаются только болячка или, упаси Господь, кончина. Всё остальное – расстрел!!! Ну а я, к тому времени с тихим позором вернувшийся, мог служить только моделью для скульптуры «Павлик Морозов получает гонорар за свой подвиг».
…И вдруг (о это счастливое «и вдруг»!!!) появляется «мой» Ми-и-и-ша!!! Тот самый водила из Днепра, который самым невероятным образом вдруг решил на первом же перекрёстке проверить содержимое багажника. И обнаружил!!! И развернулся!!! И – обратно в аэропорт!!! И жизнь стала возвращаться к бледному Караченцову, и ломанул в буфет наш Гарри Волк за литрухой виски…
Мне до сих пор неясно, каким усилием воли Коля сдержал себя тогда со мной. Я бы, слово даю, так не смог. Но всё это было только началом «кровавой эпопеи» под скромным названием «Любовь к тарелочкам, или Паника в Сингапуре».
А дело в том, что от Люды, Колиной жены, я заразился страстью к собиранию сувенирных тарелок, тех, что висят на кухонных стенках, вызывая приступы нездоровой зависти у гостей. Типа: «Мы из своей Малаховки носа никуда высунуть не могём, а вы тут по Борневам да по Парижам раскатываете, буржуины!» И пока Колюня, вцепившись, как дитя малое, в новообретённый кофр и гитарку, проследовал в салон самолёта, я побежал искать заветную тарелочку. И нашёл, и встал в нехилую очередь, и уже предвкушал, где вобью на кухне гвоздочек для сиднейского сувенира…
И отчего бы Коле спокойно не сидеть-ожидать меня в уютном кресле первого класса, посасывая виски и обнимая нашедшуюся «радость»? Ан нет, встал, так же со своим кофром и гитаркой, и пошёл искать друга, обратно в терминал. Вышел, поискал, не нашёл, только сунулся обратно: оп-па! Низзя! С гитаркой – нет проблем, а кофр – пожалуйте в багаж! Коля им:
– Да только же вот пропустили! Вы же! В салон!..
А они ему деловито так, по-австралийски:
– Нельзя, вам сказано! И точка! Освободите проход!!!
…Ну был бы я рядом в момент перепалки, точно бы уболтал-заговорил, но, как назло, в это самое время в другом конце зала подошла моя очередь и продавщица стала неспешно заворачивать мою тарелочку. Делала она это так тщательно, словно это был подлинник Да Винчи или очки Леннона. На мои просьбы и даже крики типа «Ноу тайм! Квикли!» она тупо никак не реагировала. И я представил, что, возможно, в свои молодые годы она халтурила где-нибудь в провинциальном гестапо, так же неспешно откручивая пальцы подследственным. Дело кончилось тем, что я гавкнул на неё: «А ну ща дай сюда!» – и с корнем выдрал свою тарелку. Смех смехом, но я подрулил аккурат к самой кульминации скандала, когда посадка уже заканчивалась, а Колю продолжали с тихим упорством тормозить.
– Колюня, да чего тут упираться, сдай ты этот многострадальный «кошелёк» в багаж! А в Сингапуре на пересадке мы его и заберём в салон. И всего делов! – после купленной тарелки все всемирные проблемы казались мне парой пустяков.
– Йес, йес! Ноу проблем! – охотно поддакивал местный «тормоз» на входе.
– А если не удастся в Сингапуре? Вова, ты ж знаешь, какие ворюги в Шереметьеве!
– Колюня, да какие могут быть у тебя со мной проблемы?! – купленная тарелочка уже вовсю грела душу. – Да я кого хочешь уболтаю, что в Сингапуре, что в Кобеляках. Не ссы! И пошли в салон, похвастаюсь покупкой.
Что оставалось Коле? Кофр был сдан в багаж с пометкой «до Сингапура», мы прошли в салон, но по озабоченному Колиному лицу было видно, что доводы мои ему не очень убедительны.
Николай Караченцов и Владимир Быстряков
… Семь часов лёта пронеслись легко под пивко-вискарик, вот уже и сингапурский аэропорт. Вышли, я говорю:
– Ты покури, а я пока смотаюсь за твоим многострадальным…
Времени в запасе не так много, терминал огромный, я туда ткнулся, сюда, к этому, к тому. Никто толком ничего не знает. Кончилось всё тем, что какая-то добрая душа посоветовала найти представительство «Аэрофлота», и тут я себе говорю: «Ну ты, Вовик, дурак! Нет чтобы сразу допереть – в «Аэрофлот», там же наши девоньки служат, сразу все проблемки и решатся!»
Стал искать. Вижу надпись «AEROFLOT», подбегаю, сейчас, думаю, нашей красавице из агентства что-нибудь по юмору «вотру», да ещё пообещаю с самим Караченцовым познакомить. Только – опаньки!!! Сидит в российской формёночке, под российской
