Безумные сказки Андрея Ангелова - Андрей Ангелов

— Мы не родственники, — поправил Свинятин.

— Мы просто работаем вместе, — подтвердил Свинук.

— Это народ не волнует, — тихо отметил генерал. — Скажите спич или спасибо, и убирайтесь со сцены! Мне ещё полсотни медалей надо раздать…

У тёплого костра, на Главной Столичной Помойке, посиживали Тома и Профессор. Парочка только что отобедала шматом солёного сала и буханкой ржаного хлеба, а теперь умиротворенно глядела вдаль. Там, вдали, по полю, гулял Наци: нимба над головой и других ангельских признаков не было. Наци просто гулял по полю, наслаждаясь какими-то своими, одному ему ведомыми, мыслями. Рядом с Наци гулял Зверь в виде единого целого кобеля. Зверь улыбался.

— Профессор! Пойдём просить отца Серафима о трудоустройстве и каяться? — не выдержала позыва сердца Тома.

— Пятнадцать лет я преподавал физику и не верил в Бога, — неуверенно заявил Профессор. — А пожив на Главной Столичной Помойке ещё пятнадцать лет — не только не верю, но и разочарован в Боге, в которого не верю.

…по полю, в направлении храма, шли муж и жена. На ручках у Томы пушистым клубком свернулся Зверь. Он — спал, и ему снились стихи:

Ангелы в небе играются чудно,Солнышко светит, роса на траве,Спас меня Господи — дал то, что нужно,Обрёл я блаженство на грешной земле…

— Сорок дней назад мы подобрали тебя на улице: голодного, холодного и покрытого язвами. Мы тебя отлелеяли и стали холить. Ты нам завещал в порыве благодарности свою душу. Мы оценили глубину твоего завещания, так как душа — это самая ценная вещь для разумного человека. А ты разумен, даже очень. И у тебя громадный потэнциап! Очень громадный, хех! — молвила первая Хрюшка со Столичной Рублевки, и облизнулась.

— Сорок дней назад ты увидел нас на улице: сытых, лоснящихся жиром и унизанных златом. Ты нам дал Знание счастья. В порыве благодарности мы подарили тебе миллион. И ты оценил наш подарок, так как деньги — это самая важная вещь для жирных свиней вроде нас. Мы богаты, даже очень. Но кроме денег у нас нет ничего, ведь всё — это счастье, а деньги — это деньги, и всё! — молвила вторая Хрюшка со Столичной Рублевки, и закручинилась.

Клюев согласно кивнул, так как кивать несогласно не было причины. А ещё несогласно не кивают, это делают только в знак согласия. Не кивать вообще Клюев не сообразил или не захотел.

— Кому-то явно поспособствовала Госпожа Удача в плане нашей встречи, но сегодня мы расстаёмся: юноша с глазами убийцы и две многопудовые тётки. Так надо! — молвили обе Хрюшки.

— Заметьте, не я это сказал! — торопливо подытожил Клюев. Он взял кейс с наличным миллионом и спешно покинул особняк. Хрюшки вышли в сад и начали играться с Клюевской душой. Когда играться наскучило — они ушли кушать, а потом забыли про душу.

Душа валялась в саду и мёрзла. Зимой её согрел снег. Весной душа расцвела.

Эпитафия

Михал Михалыча похоронили на столичном кладбище — в день смерти, до захода солнца. По албанскому обычаю.

ОПЛОШКА

Предисловие

Людям с тонкой душевной организацией читать

не рекомендуется…

Я не берусь утверждать, что эта история произошла на самом деле. Вполне вероятно, её и не было. А если быть до конца откровенным, то я всё выдумал от первого предложения до последнего слова.

Однако данная выдумка имеет право на существование.

В основе сего повествования лежат козни дьявола по отношению к Божьему сыну. А поскольку уж мы верим в обоих, то, что нам известно об их жизни и ЛИЧНЫХ взаимоотношениях? Ничего, абсолютное ничего! Ни Ветхо, — ни Новозаветная литература не дают развёрнутого ответа на вопрос: что есть Бог и кто есть дьявол.

Художники рисуют дьявола с рогами и копытами, а Иисуса… ну, можно зайти в любой православный храм и увидеть воочию.

С полной уверенностью утверждён лишь один принцип: Бог есть всё, что связано с благом, добром; дьявол — злое и коварное начало.

Я изобразил обоих высших существ так, как изобразил. Это не значит, что я их вижу такими. Я их вообще никак не вижу. Это просто абсурдная сказка. И всё. Ничего более.

Я не пытался сделать Иисуса краше, а дьявола ужаснее. Но постарался придать им живые, человеческие черты характера.

Конечно, здесь мы увидим и людей, обычных людей. Есть главный герой и десяток второстепенных. Есть и ангелы, и архангелы, и бесы, и — разумеется — вампиры.

Началом невероятной череды событий можно считать тот день, когда дьяволу пришла в голову мысль почитать «Книгу Страшного Суда». После чего он вызвал помощников и отдал соответствующее распоряжение…

1. Светлейшее распоряжение

Посреди большой и высокой комнаты стояли два беса: среднего роста, худющие, с выступающими мослами. Коричневый цвет кожи, местами покрытой клочками шерсти, длинные пальцы с крючковатыми когтями. Человеческие, но вычурно-гротескные лица, как рисуют в шаржах, абсолютно гладкие, без следов растительности. Волосы одинаковым пробором зачёсаны назад. Жёлтые глаза без ресниц, оттопыренные уши. Покрытые тёмным налётом зубы, никогда не знавшие зубной щётки. Из одежды имелись только короткие зелёные шорты с дырками сзади, откуда высовывались длинные хвосты.

— Вы разыскали человека, который мне нужен? — раздался вкрадчивый голос.

— Да, светлейший, мы его нашли. Это было нелегко, — подобострастно сказал один бес тонким альтом.

— В соответствии с Вашими инструкциями, — прогнувшись, добавил другой бес. У него был дефект речи, букву «н» произносил мягко — «нь»; как позже выяснилось, с буквой «л» были те же проблемы.

Прямо перед бесами на небольшом возвышении стоял громадный чёрный письменный стол, за ним трон с высокой спинкой на вертящейся ноге. В этом троне и сидел обладатель вкрадчивого голоса, видна была только его лысая макушка. Казалось, сидящий рассматривает большущую политическую карту мира, висящую на стене. Сразу над картой была закреплена картина Карла Брюллова «Последний день Помпеи».

Справа от бесов пылал камин, слева во всю стену была намалёвана фреска, изображающая день Страшного Суда: черти тащили грешников в ад, а сверху над ними посмеивались белокожие типы с крылышками за спиной. Окон в комнате архитектор не предусмотрел, её освещала — помимо камина — лишь синяя крутящаяся лампочка под потолком.

— И кто он? — полюбопытствовала лысина.

Бес без дефектов речи достал из кармана маленький блокнот:

— Саня Сидоркин, карманник, рецидивист. Тридцать пять лет. Отвечает всем требованиям.

— Я бы хотел выбрать для задания кого-нибудь другого, только не карманника! — резко возразил троновладелец. — Неужели во всей России он один с нужными параметрами?

— Нет, герцог, — ответил бес, заглядывая в блокнот. — Есть ещё двое. Один старый извращенец, больной лей-ке-мией, — по слогам прочитал малознакомое, а посему труднопроизносимое слово. — Сидит пожизненное в «Чёрном Лебеде», его состояние здоровья может помеша…

— А второй? — перебил лысый босс.

— Второй — сорокалетний мужик, — вмешался напарник. — Работает барменом. Довольно ловкий тип. Если б вы видели, герцог, как он кидает, а затем ловит стаканы, вы бы…

— Ты можешь короче, Порось, по существу?! — развернулся на троне к подчинённым начальник.

Светлейший имел широкое лицо с выдающимися скулами, оттопыренные острые уши, зелёные немигающие глаза с короткими ресницами. От левого глаза до верхней губы протянулся безобразный толстый шрам. Во рту алели рубиновые зубы. Одет он был в синий пиджак на белую рубашку.

Герцог уставился на нечистиков, те нервно взмахнули хвостами.

— Порось хотел сказать, — поспешил вступиться первый бес, — что бармен просто в идеале соответствует всем требованиям, но…

— Отлично! — обрадовался светлейший, недослушав. — Именно это я и хотел услышать. Навестите его.

— Но, герцог, — загнусил Порось. — Неужели вы возьмёте к себе на работу педика?!

— Что-о-о? — шеф изменился в лице. — Ты сказал — педика?!

— Да, светлейший, этот бармен на поверку оказался педиком, — грустно подтвердил напарник Порося.

— Ненавижу педиков! — прорычал краснозубый главарь. — Пускай уж лучше карманник. Хотите знать, почему я не перевариваю карманников?!

— Хотим, герцог! — восторженно воскликнул Порось.

— Это было давно, — протянул зеленоглазый, в тоне послышались ностальгические нотки, — когда ещё у руля преисподней стоял Сатана…

— Ваш уважаемый прадедушка, — с умилением произнёс первый бес.