Шпион в Юрском периоде - Геннадий Прашкевич

— Ну, ну, — сказал я. — Вы хорошо держались, Триммер.

— Есть еще кто в вагоне? — настороженно спросил подтянутый армейский капитан. Он держался так, будто только что выиграл историческое сражение.

— Да, — сказал я, загораживая проход и мешая капитану подняться в тамбур. — Там находится мой друг. Он привязан к взрывному устройству. Здесь нужен специалист.

Я верил малайцам, там вряд ли находилась настоящая бомба, но я высматривал Джека Берримена и хотел, чтобы первым в вагон вошел он. И так это, наверное, и случилось бы, но меня вдруг бросило со ступенек. Ослепительная вспышка растопила, расплавила, растворила солнечный свет. При этом никакого звука я не услышал. Острым камнем мне рассекло бровь. Я ослеп от хлынувшей на глаза крови. Стоя на коленях на мягкой сырой земле, я пытался понять, что произошло. Я стирал кровь с глаз ладонью, она текла вновь. “Не может быть так много крови…”

Р.S.

— Мы поторопились.

Доктор Хэссоп был мрачен.

Я невольно притронулся к пластырю, налепленному на лоб, на рассеченную левую бровь. Мы поторопились? Как это?

— Эл не мог не торопиться. — Шеф тоже не понял доктора Хэссопа. — А Джек не мог замедлить события. Что, собственно, вы имеете в виду?

— Начинать надо было с человека с перстнем, — все так же мрачно пояснил доктор Хэссоп. — С того, который предлагал мне купить чудо. Следовало найти его.

— Но мы его нашли, — возразил шеф.

— Ну да, труп с отрубленными пальцами.

— Где его нашли? — быстро спросил я.

— В подземной Атланте. — Доктор Хэссоп хмуро пыхнул сигарой. — С ним здорово поработали.

Я покачал головой.

Подземная Атланта. Не лучшее место для одинокого человека, особенно ночью. Бесконечный лабиринт магазинов, клубов, ресторанов. Где, как не под землей, отнимать вечный огонь, спрятанный в гнезде таинственного перстня?

— Ладно, — кивнул Хэссоп, выпуская целое облако дыма. — Мы не знаем, как связаны человек, торговавший чудом, и человек, убитый в Атланте, и, наконец, тот, которого Эл пас в вагоне… Черт! Этот взрыв…

— Малайцы утверждают, что взрывное устройство было чистым блефом.

— Наверное, они правы. — Доктор Хэссоп выпустил еще один клуб дыма. — Больше того, именно в этом следует искать утешение.

— Что вы имеете в виду?

Доктор Хэссоп усмехнулся.

Он был раздражен, но он явно видел какую‑то зацепку.

— Боюсь, Эл, — он обращался ко мне, — мы еще не готовы к тому, чтобы выиграть у алхимиков. Малайцы не лгут. Их взрывное устройство не могло сработать. Хотя бы потому, что никакой взрывчатки в медных цилиндрах действительно не было. Но взрыв‑то был! Сперва эта вспышка — невероятная, затемняющая солнце. Потом полная тьма, на мгновение все ослепли. И все. Ни грохота, ни осколков. Ослепительный шар испарил почти весь вагон, но крайнее кресло уцелело, и уцелел забытый на нем шарф. Это же невероятно. Шарф даже не опалило. Черт возьми, Эл! Почему ты не вывел этого человека из вагона, почему не обшарил его карманы? Теперь я стопроцентно убежден, что при нем что‑то было.

— Ну да, — хмыкнул я. — Антивещество.

Доктор Хэссоп не ответил. Он был выше моих дерзостей. Он положил передо мной плоский диктофон.

— Вспомни все, — сказал он. — Каждую деталь. Мы не будем тебе мешать. Будь внимателен, вспомни все. Как выглядел этот человек, как смотрел, как смеялся, как отвечал на вопросы. Нам все пригодится, Эл.

— Может, мне сначала выспаться?

— Нет. — Доктор Хэссоп был непреклонен. — Ляжешь, когда закончишь. Некоторое время будешь жить здесь, в разборном кабинете. Джек останется при тебе. Не вздумай выходить даже в коридор. Ты теперь единственная ниточка, которая хоть как‑то связывает нас с алхимиками. Мы не хотим, чтобы с тобой что‑нибудь случилось. А выспавшись, напишешь отчет заново. Мы сверим твои записи с показаниями других свидетелей.

Он невидяще уставился на нас:

— Огненный бесшумный шар… Ослепительный огненный шар без дыма, без копоти… Ни звука, ни осколков… Даже если речь идет всего лишь о новом типе взрывчатки, она должна попасть в наши руки… Разве не так?

Шеф, Джек Берримен и я дружно кивнули.

1989

СЧАСТЬЕ ПО КОЛОНДУ

Еще Ньютон сформулировал систему математических уравнений, описывающих эволюцию механических систем во времени. В принципе, если иметь достаточную информацию о состоянии физической системы в некоторый данный момент времени, можно рассчитать всю ее прошлую и будущую историю со сколь угодно высокой точностью.

П. С. У. Дэвис. Системные лекции

1

“…Не хочу никаких исторических экскурсов. Не хочу напоминать о Больцмане, цитировать Клода Шеннона, говорить о Хартли и Силарде, взывать к духам Винера или Шредингера. Загляните, если хочется, в энциклопедию — там все есть. Я же предпочитаю чашку обандо. Очень неплохой напиток, это многие признают”.

— Джек, — я выключил магнитофон. — Это голос Кея Санчеса?

— Конечно.

— Он всегда такой зануда?

— Ну что ты, Эл, в жизни он гораздо занудливей. Я сходил с ума, так мне иногда хотелось его ударить.

— Ты не ударил?

Джек неопределенно пожал плечами:

— Зачем? Он достаточно разговорчив.

2

“…Альтамиру закрыли в первые часы военного переворота. Престарелый президент Бельцер бежал на единственном военном вертолете, его министры и семья были схвачены островной полицией и, естественно, оказались в тесных камерах башен Келлета. Закрыть Альтамиру, кстати, оказалось делом несложным: спортивный самолет, принадлежащий старшему инспектору альтамирской полиции (он пытался последовать за вертолетом Бельцера), врезался при взлете в лакированный пароконный экипаж, в котором некто гражданин Арройо Моралес (имя я хорошо запомнил) как раз в это время вывез на прогулку свою невесту. Следовали они прямо по взлетной полосе, и данное происшествие надолго вывело ее из строя”.

3

“…Это был третий военный переворот за год. Радиостанция, конечно, не работала. По традиции перед каждым новым переворотом патриоты взрывали центральный пульт, поэтому телецентр давал на экраны только картинку “Пожалуйста, соблюдайте спокойствие”, но выключать телевизор запрещалось, потому что время от времени неизвестные люди, чаще всего в военной форме, появлялись на экране, чтобы доброжелательно объяснить, что университет закрыт как источник нравственной заразы (я, кстати, потерял работу как злостный ее разносчик), а национальный напиток обандо упразднен, поскольку крайне вреден не только для самого пьющего, но и для его семьи, и для его окружающих, и, наконец, для самой страны.