Черные банкиры - Фридрих Незнанский

– Пока руководство решит, кто будет вести дело об убийстве Бартенева, нам важно узнать о нем все. Включайся в ситуацию, узнай о его связях. Чем он занимался, с кем общался? Какая у него семья, вообще, что он за человек?

– Понял, – спокойно ответил Олег. – Это депутат? Из банковской команды? Постараюсь добыть все, что смогу.

– И еще. Козлов в Москве. Надо искать его у друзей или знакомых. Уверен, если бы был дома, прослушка нам бы уже донесла. Скорее всего, он не предупредил родных о том, что приезжает.

– Пожалуй, я с муровцами все-таки слетаю к нему домой, – сказал Олег. – Это будет верняк.

Они встретились на Петровке, 38, в кабинете Грязнова.

– У кого больше новостей? – спросил Александр Борисович.

– У меня почти ничего, – сказал Грязнов. – Давай я потом. Начинай ты, Олег.

– Жена Козлова, – сказал Величко, – весьма удивилась, узнав, что ее муж в Москве. Обещала сообщить нам, если он вдруг соберется домой. Уже год у них плохие отношения, жена ревновала его к Бережковой, знала о его связях с другими женщинами. Поэтому в московской квартире он не жил, а обитал иногда на даче, чаще останавливался у друзей. Она сказала, что его следует искать у кого-нибудь из старых знакомых. Служба прослушивания тоже подтвердила, что никаких звонков домой Козлов не делал.

– Ясно. А что насчет Бартенева?

– Тут повезло, об этом человеке информации предостаточно, – Величко вынул из кармана блокнот и стал читать: – Бартенев Николай Николаевич, тысяча девятьсот пятьдесят девятого года рождения. Уроженец Ставропольского края. Образование среднее. Служил в артиллерийских войсках. Занимался предпринимательской деятельностью. Основные направления: торговля и производство водки. Много раз его предприятия прогорали, но он создавал новые. Далее всем известная информация: был избран депутатом Государственной Думы по сто седьмому Коломенскому избирательному округу, вступил в думскую фракцию ЛДПР.

– У тебя только установочные данные? – спросил Турецкий.

– Нет, есть кое-что поважнее. Оказывается, против Бартенева возбуждено уголовное дело. Он обвиняется в убийстве двух лиц. Находится уголовное дело в городской прокуратуре, и наши обращались в Думу с просьбой лишить Бартенева депутатской неприкосновенности. Но его коллеги посчитали, что собранных улик недостаточно для обвинения в убийствах. Словом, испугались создать прецедент. Отказали в лишении депутатского иммунитета.

– Что ж это вы так? А кто вел дело?

– Старший следователь Фомин. Знаете его?

– Вроде знаю. По-моему, толковый мужик. Странно… Ладно, дело затребуем к себе. Посмотрим, в чем соль. А ты давай-ка подключай к Козлову Пыхтина. Пусть названивает знакомым, ищет. Может, он у баб своих прячется! Он же их всех должен знать – работа у него была такая.

– Хороший ход, – согласился Олег. – Тогда я побежал?

– Давай. Удачи тебе. А Пыхтину скажи от нашего с Вячеславом имени, что, помогая нам с розыском Козлова, он свою шкуру спасает.

Олег кивнул и ушел.

– Придется мне снова обращаться в РУОП, просить их покопаться по горячим следам, какими предприятиями владел этот Бартенев, что продавал, кто у него чего покупал. А тем временем буду изучать его дело, вдруг удастся найти какую-нибудь серьезную зацепку.

– Жаль, что Геранин с Долгалевым зависли.

– Бухгалтера и сотрудников Геранина я допросил, но практически никаких доказательств не наскреб. Жена Наталья Максимовна, женщина, я тебе скажу, такая, что глаз не отвести, но и она тоже не в курсе. Только он сам может рассказать, что произошло с ним и банком. А он, к сожалению, пока лежит в реанимации в тяжелейшем состоянии. Я постоянно звоню в клинику. Долгалев мотается по странам зарубежья, служба прослушивания держит его телефон на контроле. Как только что-то засветит, сразу сообщат. Ну а что у тебя конкретно?

– Ну взял я за жабры Птичку Божью. Позвонил ему. Дома оказался. Стал он врать, что не сразу узнал Козлова. Лишь когда присмотрелся, понял, что это искомый. Сперва побоялся проколоться пристальным вниманием, да и телефон был занят. Потом вроде бы никак не мог оторваться от своей компании. Реноме, стало быть, поддерживал. И наконец, собрался.

– Это было до или уже после налета?

– После, разумеется.

– А почему ж он сразу ничего не сообщил о налетчиках?

– Он говорит, что принял их за настоящих омоновцев. Те, мол, тоже бывают грубы чрезмерно. И разнузданы. Тут он, к сожалению, прав.

– Ну а ты что?

– Я велел ему сидеть дома и ждать меня. Хочу взять его за шкирку и вместе в тот бар заглянуть.

– А агента раскрыть не боишься?

– Зачем же мне его светить? Не первый день, работать умеем. Он мне все покажет и расскажет. А потом и я ему дам соответствующую инструкцию, как проводить агентурную работу дальше.

Зазвонил телефон.

– Извини, – сказал Грязнов, поднял трубку, но послушал и передал ее Турецкому. – Тебя. Костя разыскивает.

– Саша, если у тебя в МУРе нет очень срочных дел, подскочи ко мне.

– Сейчас мы с Грязновым закончим и я приеду.

Он положил трубку.

– Значит, ты к Птичке? Только, я тебя прошу, не лезь на рожон. Как рука-то?

– Да заживает, чего ей будет! Душа вот не на месте.

Турецкий сочувственно посмотрел на друга.

– Еще раз привет, – сказал Меркулов. – Как продвигаются твои банкиры?

– С переменным успехом. Этот банк «Ресурс» превращается в многоголовую гидру, разветвляется, не знаю, когда мы все эти концы свяжем в один узел.

– Это нехорошо. Но ты не падай духом. А что с Савельевым? Мне Казанский жаловаться приходил, что ты пустил в дело компрометирующие замминистра видеозаписи?

– У нас там этих видеозаписей – пять кассет. И не на одного Савельева, а еще на многих и многих чиновников, депутатов, есть там и небезызвестный тебе генерал милиции в отставке Васильев. Как же мне теперь отпускать Пыхтина, если он проходит важным свидетелем по тому же банку «Ресурс»? У меня толковых показаний не густо. Одни свидетели уехали за границу, другие померли, царство им небесное, третьи пропали без вести.

– Я вовсе не упрекаю тебя, просто интересуюсь. Ты же знаешь, что Казанский постоянно копит компромат на собственных подчиненных, вместо того чтобы заниматься важными и нужными для страны делами. Но почему он именно тебя не жалует? Что у вас с ним, взаимная неприязнь?

– А как же! Он боится, как бы я его не подсидел. Каждая твоя, уж не говорю о генеральном, похвала в мой адрес – ему острый нож.

– Ну ладно, – поморщился Меркулов, – это его личная проблема. А вызвал я тебя вот по какому вопросу. Убит депутат Госдумы Бартенев, звонили сверху, интересовались этим делом.

– Тут с этим депутатом такая получается петрушка, что голову сломаешь. Оказывается, в городской прокуратуре в отношении него имеется уголовное дело, обвиняют в убийстве двух лиц. Но Дума отказала в снятии иммунитета. Такие дела, за свои шкуры, надо понимать, дрожат.

Меркулов удивленно взглянул на Турецкого.

– Откуда это тебе известно? Когда успел? Его ж только сегодня убили.

– Стечение обстоятельств. Я охотился на Козлова, который вчера вместе с Бартеневым вернулся из Англии. Своего подозреваемого я проморгал, а вот судьба его приятеля оказалась привязанной к нашему делу о банкирах. Там своего хватает. Я как раз, когда ты позвонил, напрягал Славку и Олега Величко по этому поводу.

– Значит, Козлов пока гуляет?

– Да. Но он в Москве. Я через МВД дал установку. На транспорт и по всем отделам розданы его фотографии. Думаю, ждать осталось, когда его схватят, недолго.

– Хорошо, я дело Бартенева затребую и передам тебе, а ты мне, пожалуйста, подготовь спецдонесение для Госдумы об этом сраном депутате.

– Будет сделано, – улыбнулся Турецкий. Чтоб Костя ругался – надо было крепко его завести.

– Как твоя малышка? – вдруг спросил Меркулов.

– Растет. Что ей еще делать?

– Передай от меня, – Меркулов вынул из стола огромную, завернутую в яркую сверкающую обертку конфету «Мишка косолапый» и протянул Турецкому. – Купил вот, а отдать тебе забыл. Стыдно, да что ж поделаешь…

– Спасибо, передам, – усмехнулся Александр. – А твои как себя чувствуют? Сто лет не виделись.

– Тоже ничего, живем, хлеб жуем. Все чаще, Саша, о пенсии подумываю, чувствую: устал. Не столько от жизни, сколько от самого себя.

– Мне Грязнов как-то то же самое сказал: от себя не убежишь. Просто время сейчас такое неудачное, пасмурное. Снег первый растаял и только грязи добавил. Но это явление временное. Завтра обещали морозец и новый снегопад.

– Какое счастье, что хоть ты умеешь успокоить, – ухмыльнулся Меркулов. – Спасибо, я напитался твоим оптимизмом и чувствую себя получше. Ты заходи для профилактики ко мне почаще.

– Учту, – засмеялся и Александр.

– Пока не отлучайся. Я тебе сразу, как доставят, подошлю дело Бартенева. Спецдонесение по нему мне нужно как можно быстрее.