Охота к перемене мест - Анатолий Галкин

Анатолий Галкин

Охота к перемене мест

По правой стороне шоссе машины двигались неторопливо. Заходящее солнце висело над горизонтом и слепило глаза водителям, выезжавшим из Москвы.

Недалеко от Калужского шоссе на опушке леса остановились четыре иномарки. Из багажника «Шевроле» появился столик и четыре раскладных стульчика. Хозяева машин уселись под березой и выставили перед собой шипучие напитки… Со стороны всё выглядело пристойно. Это было похоже на короткий пикник бизнесменов. Но из беседы становилась ясно, что это нормальная бандитская разборка. Трое против одного! Молодые нахальные ребята что-то требовали от испуганного лысого мужчины. Тот пытался объяснить и оправдаться, но ничего не получалось. Ему не верили!

«Лысый» – это сорокалетний таможенник, которого все звали по фамилии Дубровский. Имена остальных собеседников тоже в разговоре звучали, но это были прозвища или, на тюремном жаргоне, «погоняла»…

Лишь одна кличка была близка к настоящему имени. Тридцатилетнего Колю Чижова друзья называли «Николя». На французский манер – с ударением на последней букве.

Игоря Фокина именовали «Шпунт». Это, вероятно, за его шустрость и желание лезть во все дыры.

Последний и самый старший из троицы имел благородный псевдоним «Червонец», что соответствовало его нормальной фамилии – Ефим Злотников.

Претензии к Дубровскому предъявлял Ефим. Он был немногословен и логичен.

– Так, приехали! Снова у нас тупик. Начнем плясать от печки… Месяц назад мы с тобой, Дубровский, договорились о переправке товара. Так?

– Да, мы договаривались…

– Отлично!.. Вещей был мизер. Не вагон и не фура, а так – чемодан средних размеров. Правильно?

– Согласен, Ефим Борисович, груз был небольшой…

– Хорошо, Дубровский! Мы договорились, и на следующий день Николя со Шпунтом принесли к тебе груз. А что было дальше?..

…А дальше Дубровский показал троице большую серебристую фуру, в которой он спрятал чемодан. Эта машина с грузом каких-то тряпок из Иванова отправлялась через Минск и Варшаву на Берлин.

Сразу после выхода грузовика с московской таможни его стали сопровождать три иномарки – два «Опеля» и «Шевроле» цвета «мокрый асфальт».

Уже через сутки Злотников, Фокин и Чижов наблюдали, как фура проходит польскую таможню. Обстановка была нервной, но и веселой. Смешно было наблюдать, как шофер хорохорится, размахивая документами. Дело в том, что водитель фуры был не при делах – он ничего не знал о грузе, который Дубровский подложил в кузов. Он не знал, что он контрабандист!.. Очень прикольно!

После успешного пересечения границы надо было изъять из фуры чемодан. Но для этого нужен был удобный случай. И он представился буквально через час…

Справа начался густой польский лес… Заметив среди дубов проселочную дорогу, водитель притормозил и осторожно направил тяжелую фуру в дубраву.

Через триста метров он остановил машину, выскочил из кабины и зачем-то бросился в кусты. Он так спешил, что не заметил, как в лес въехали три иномарки – два «Опеля» и «Шевроле» цвета «мокрый асфальт»…

Водителя они не били!.. Так, легко намяли бока, завязали глаза, сунули кляп и привязали к польскому дубу… Сразу же вскрыли машину и начали поиск спрятанного груза.

Разборка фуры длилась больше часа!.. Вокруг лежали кипы текстиля. Из разорванных тюков по поляне струились красивые ткани от ивановских ткачих… Машина была пуста, но чемодана с товаром нигде не было… Ребята собирались забрать свой груз и отправиться по маршруту Варшава – Берлин – Париж – Лондон. Они не собирались возвращаться в Россию – им троим хватило бы до конца жизни.

Но пришлось ехать в Москву… Напоследок они жестко допросили шофера, но сразу было видно, что он в такие игры не играет…

И вот тетерь все начиналось по новому кругу… Слева шумело Калужское шоссе. Николя и Шпунт нервно сосали из банки «Спрайт», а Червонец продолжал ставить вопросы.

– Так, где наши игрушки, Дубровский?

– Мне и самому это интересно… Может быть, шофер по дороге украл?

– Не мог он этого сделать! Мы в шесть глаз его опекали. От самой таможни фура шла под нашим присмотром… Думай еще, Дубровский!

– Вы могли не найти! Когда фура загружалась, я чемодан в дальний угол положил. Поближе к кабине…

– Не получается, Дубровский! Мы под Варшавой два часа машину разгружали. Вот этими руками каждую кипу перещупали… Где наши вещи!

– Значит, что кто-то у меня в таможне подсуетился. Все жулики! Никому верить нельзя…

– Кончай заливать, Дубровский! Тогда был день твоего дежурства. Ты сказал, что глаз с фуры не спускал… Где чемодан, гад?.. Ребята, надо вытрясти из него правду! Я нутром чую, что вещи у него.

Дубровский сжался в комок. Он сообразил, что сейчас ему будет очень больно… И любые действия бесполезны. Можно протестовать, кричать и сопротивляться, но всё равно его скрутят и будут бить…

Шпунт подошел сзади и ногой выбил из-под таможенника стул. Дубровский упал. Он сразу почувствовал, что сердце неприятно дернулось и начало часто колотиться, постоянно сбиваясь с ритма… Такое с ним бывало, но очень редко, только в моменты крайнего волнения… Аркадий Вадимович попытался вспомнить, в каком кармане сердечные таблетки, необходимые в данном случае.

Он вспомнил! Правая рука потянулась в карман пиджака, но подоспевший Николя на футбольный манер взмахнул ногой и тяжелым ботинком ударил в локоть Дубровского… Тот хотел взвыть от боли, но даже на это сил не хватало. Он вяло прошептал:

– Лекарство в кармане… Не бейте. Я отдам ваши вещи…

Злотников встал и, потирая руки, подошел к лежащему таможеннику. Ефим улыбался, но очень зловеще.

– Конечно, отдашь! А куда ты денешься с нашей подводной лодки?.. Ребята, прислоните его к машине. Пусть сядет. А то я лежачих не бью.

Аркадия Вадимовича протащили по поляне, приподняли и приложили спиной к колесу «Шевроле». После завершения этой операции Шпунт наклонился и кулаком врезал Дубровскому в челюсть.

Он ударил резко, но не сильно. Ему просто хотелось расслабиться и восстановить справедливость… А для таможенника этот мордобой оказался последней соломинкой. От стресса и обиды его сердце затрепетало во все стороны и начало затухать.

Дубровский закатил глаза, улыбнулся, дернулся, а потом он сам и его взгляд замерли…

Злотников первым понял ситуацию.

– Ты что, Шпунт, сделал?.. Он собирался сказать, где чемодан! Где нам теперь искать вещи?

– Не бери в голову, Ефим! Теперь найдем… А этого франта я почти и не тронул. Он от страха умер… Или от жадности! Уже привык к нашему добру. А как понял, что придется расстаться с чемоданом, так и окочурился…

– Хватит, Шпунт, шутки шутить! Ты клиента успокоил, вот ты за собой и прибери… Его нельзя здесь оставлять – мы тут слишком наследили. Засунь его в машину, вывези на трассу и там взорви.

– Нет проблем, шеф!.. Сейчас повеселимся.

Шпунт живо затащил тело Дубровского в его же «Форд», а сам бросил на заднее сиденье свой кейс и сел за руль… Он отвел машину всего на двести метров и оставил ее на дороге, ведущей к Калужскому шоссе.

Уходя, Шпунт подтянул таможенника поближе к рулю и положил рядом с ним небольшое устройство, извлеченное из кейса… Потом он пешком вернулся на поляну.

Два «Опеля» и асфальтовое «Шевроле» дружно ушли с поляны и вырулили на Калужское шоссе. Они двигались к Москве на небольшой скорости, наблюдая за одиноким «Фордом», стоящим на боковой дорожке… Вот из за леса появились два джипа, которые приближались к машине Дубровского. Шпунт насторожился и притормозил. В руках у него появился включенный мобильник с заранее набранным номером.

Когда машины подошли поближе, Шпунт нажал кнопку… Через три секунды что-то грохнуло, а там, где стоял «Форд» жадного Дубровского возникло огненное облако!.. Джипы, оказавшиеся вблизи взрыва, подпрыгнули, сорвались с дороги и стали кувыркаться на полянах за обочиной.

И «Шевроле», и два «Опеля» тоже тряхануло, хотя они находились за двести метров от взрыва… Ефим Злотников дал отмашку, и три иномарки резво рванули к Москве. И это понятно – надо «делать ноги», пока не загребли, как свидетелей…

Уже начало темнеть… Сегодня Денис обещал придти пораньше, но опять опаздывал. Так было и вчера, и позавчера и еще раньше… Это – тенденция!

И Ольга испугалась, что у мужа появилась любовница. Если так, то это легко объясняло его задержки… Правда, при этом совершенно отсутствовали другие надежные признаки измены – следы помады на рубашках, женские волосы на пиджаке и запах чужих духов…

Ольга Крутова стала нервничать и совсем запуталась…

Она слышала, что в семейной жизни бывают критические сроки. Это такие годы, когда можно запросто потерять счастливую любовь. Это – народная мудрость! Об этом говорили все, но вот только в цифрах были расхождения.